— Да она героиня! — напрягся Герман. — Угон машины, чтобы спасти друзей, я могу списать… — Спишите. — Обезвреживание противника ради спасения жизней я могу понять… — Поймите, пожалуйста. Я делала все инстинктивно, да еще к тому же под действием лекарств. — Почему вы не вызвали полицию? — Я растерялась! Я в чужой стране, и у меня было мало времени! — Но почему вы воспользовались таким странным орудием? Я могу понять, что вы выбежали в халате и тапках, но зачем вы захватили кость? — спросил Матео. — За это можете осудить меня, — согласилась Катя, — я украла ее намеренно. — Да что вы слушаете ее?! Она под наркотиками Франческо, ничего не понимала, что делает, — вступилась Кристина, — а потом, если разобраться, Катя заплатила за операцию? Заплатила! Протез, то есть эта кость, входит в оплату? Входит! Значит, она ее. Катя может с ней делать, что хочет. — Вам бы прямо адвокатом работать, — усмехнулся Матео, — никогда не видел так много русских сразу, хорошо знающих английский язык. — А вы думаете, что мы все темные, — протянула Кристина, на которую после перенесенного стресса словно напал приступ красноречия, — у нас, у русских, много талантов, я могу написать ваш портрет, могу спеть, могу станцевать. — Да вы известные артисты, — кивнул головой комиссар полиции. — С вашим приездом спокойствие в моем тихом городке нарушилось. У нас образцовый город. — Мы тут ни при чем! — заверила его Тина, улыбаясь. — Нам тоже нравится ваш город. В этот момент на столе Матео зазвонил телефон, полицейский ответил на звонок, выслушал говорившего, и вдруг затараторил с невероятной скоростью по-итальянски. Сидящие в его кабинете замерли. Комиссар в сердцах бросил трубку и проговорил: — Единственный, кто мог подтвердить вашу версию, а также рассказать о местонахождении двух его сообщников, ваш задержанный бандит скончался в больнице. — О боже! — воскликнула Катя. — Это я его убила? — Нет, не вы, Екатерина, к счастью или к сожалению, даже не знаю… Медсестра ввела ему препарат, на который у него оказалась сильнейшая аллергия. А ведь он был без сознания… Короче, умер главный подозреваемый, так ничего и не сказав! Все погрузились в удрученное состояние. — Вы раньше видели этих людей? Кого-нибудь из этой тройки? — спросил комиссар. — Никогда и никого! — уверенно сказал Герман. — Они были ваши соотечественники. — Опознать тех двоих сможете? — Нет! — все так же уверенно ответил Герман. Остальные участники неприятнейшего инцидента тоже покачали головами. — Только не говорите, что все итальянцы для вас на одно лицо, — сказал Матео. — Дело не в этом. Просто я их практически не видел, меня почти сразу вырубили, — сказал Герман. — Вырубили? — не понял комиссар. — Отключили сознание, — пояснил Гера, — да там не очень-то светло было, а когда очнулся в том коллекторе, они уже уехали. — И где же мне теперь их искать? И главное, кого искать? — вздохнул комиссар. — Вы меня спрашиваете? — удивился Герман. — Я не знаю… — Обрубились все ниточки… Главное, почему они вас хотели убить? Может, кто-то на кого-то из вас затаил обиду? — Думаете, что наше похищение было напрямую связано с кем-то из нас? Нет, ну, может быть, есть люди, которым я не нравлюсь, но не до такой степени, чтобы кинуть меня с друзьями в коллектор, залить бензином и поджечь, — сказал Герман. — Илья тоже никому, насколько мне известно, плохого не сделал, а Тина и Катя вообще вчера прилетели. — Значит, ваша версия, что вас убрали просто как свидетелей? — спросил Матео. — Свидетелей убийства вашей соотечественницы. — Это у вас должны быть версии, — напомнила ему Катя, чем ввергла его в шоковое состояние. Возможно, Матео бы вспылил из-за неуважительного к нему отношения, но ему помешали. В кабинет ввели доктора Франческо собственной персоной. Франческо был в монашеской одежде с поясом-веревкой. На груди болтался простой деревянный крест. «Обет бедности… — подумала Катя, — тяжело же ему держать этот обет, когда люди платят такие огромные деньги за операции, а все идет не ему, а ордену францисканцев». — Катя, я переживал за вас, — остановил Франческо свой непроницаемый взгляд на девушке, — вы так внезапно исчезли… это, конечно, не возбраняется, но все же… Я зашел к вам в палату узнать о вашей готовности к операции… — тут его взгляд упал на кость, лежавшую на столе у Матео как вещественное доказательство или орудие преступления, это уж кому как нравится. Франческо побледнел и покачнулся. Тина, сидевшая ближе всех к нему, кинулась на помощь, подхватила под руку. — Что это? Варвары… — выдохнул доктор, и Катя, которая была и так невелика ростом, еще больше уменьшилась в размерах. — Успокойтесь, док! Эта кость уже давно умерла и должна быть захоронена к хозяину, — попытался пошутить Герман, но осекся под фанатичным взглядом Франческо. Комиссар полиции, который все это время стоял, вытянувшись в струнку, словно не он здесь был начальником, вдруг произнес: — Доктор Франческо — самый уважаемый человек в нашем городе, занимающийся благотворительностью, в том числе это распространяется и на полицейский участок. Обидеть его — это все равно что обидеть святого. Сами объясняйте ему, что вы натворили. Катя вздохнула и встала, словно отвечала урок перед преподавателем. — Я натворила, мне и отвечать. Я взяла эту кость, чтобы сорвать операцию. — Катенька, ну зачем? Вы же могли мне сказать… я разве стал бы оперировать без вашего согласия? Зачем же ломать кость? Она бы пригодилась другому пациенту. — Честное слово, я бы вернула ее в целости и сохранности, но произошел несчастный случай, она оказалась очень хрупкой. — Она была крепкая, — сокрушенно ответил Франческо, теребя узлы на веревочном поясе. — Эта кость спасла нам жизнь, — сказал Герман, — и я готов вам возместить весь ущерб, простите Катю, ради бога. Франческо внимательно всмотрелся в лицо Германа и спросил: — Молодой человек, вы не страдаете малокровием? Анемией? — Да вроде нет… — пожал плечами Герман и поморщился от боли. — Так вы ранены, теряете кровь! Какое безрассудство! Вам надо срочно на операционный стол! — возбудился Франческо, забыв про испорченную кость. В нем проснулся врач, и он буквально поволок Германа в машину, чтобы отвезти в свою клинику. Допрос комиссар быстро свернул, в принципе и говорить было больше не о чем. Тина с Катей поехали вместе с Германом и Франческо в его «Мерседесе». — Скажите, пожалуйста, синьор Франческо, — вкрадчивым голосом спросила Тина, — если это, конечно, не тайна, кто все-таки оплатил лечение Кати? Я объясню, почему спрашиваю. Дело в том, что когда я здесь увидела Германа, а он имеет некоторое отношение к Кате, то есть заинтересован в ее судьбе, я подумала, что это он, попав сюда на съемку и узнав о чудесах, которые вы творите, устроил Катю на лечение. Но Герман признался, что он и понятия об этом не имел, вот я и задумалась, кто же тогда спонсировал все это мероприятие? Франческо, не глядя в сторону Тины, ответил: — Никакой тайны тут нет… Я просто не знаю этого человека… Пришла проплата на наш счет и данные на Екатерину, вот и все… Сложный случай, но мне все равно кого оперировать. В сложном и запущенном случае еще и почетнее помочь. — Кто же тебя хочет вылечить, Катя? — вздохнула Тина. — Я не знаю… меня это раньше не напрягало, а теперь и я задумалась, — ответила Катя, сидевшая рядом с Германом на заднем сиденье. — Да что в этом такого? — Франческо свернул к своей больнице. — Среди бизнесменов сейчас развита благотворительность, чаще всего без огласки. Кто-то дал денег на лечение, даже не зная, кому они достанутся. Катя была на очереди, в России ей помочь не могли, вот и отправили к нам. И если благотворители хотят остаться неизвестными, то, я думаю, не стоит пытаться узнать их фамилии, все равно вам не скажут, — ответил Франческо вполне исчерпывающе, останавливая машину. — Я много вам должна за все, что натворила? — спросила Катя, которой было стыдно. — Катенька, вы мне ничего не должны, а вот вашему другу я нужен чем скорее, тем лучше… Спокойная, почти монашеская жизнь больницы была нарушена приездом пациента с огнестрельным ранением. Невероятно быстро Германа отправили в операционную, а отец Франческо поспешил сменить монашескую рясу на костюм врача. Катя с Кристиной остались в саду перед больницей дожидаться результатов операции. — Герман — клевый, — покосилась на подругу Кристина, — он, знаешь, такой легкий в общении и в то же время очень надежный. Я тут имела честь понаблюдать за ним… Кристина поведала подруге о своем неожиданном трудоустройстве. — Молодец… Это я эгоистка, думала только о себе, но ты так уверенно сказала, что устроишься… Пойдем ко мне в палату, примем душ, и я соберу свои вещи… Знаешь, пока нас не слышит Франческо, это хорошо, что мой протез сломался. Раньше я все думала, делать операцию или не делать. А сейчас, когда вопрос отпал сам собой, мне так легко стало. — Да ты и преобразилась. Эх, видела бы ты, Катя, какое кольцо тебе купил Герман. — Кольцо? — Ну да! Это было в тот день, когда на него напали бандиты и ограбили. С меня-то взять было нечего, а вот у него забрали и деньги, и кольцо… Ну ничего! Еще купит! — похлопала ее по плечу Кристина. — Но я видела!.. — Да не надо мне ничего… — А это ты брось! Пусть ухаживает за всех тех, которых у тебя не было! — тряхнула спутанными волосами Кристина и вошла в холл больницы вслед за подругой.