– Поэтому ты хотел заказать себе чай со льдом? – Да. – Боялся напиться и вырубиться? – Нет. Скорее, другое… – Что именно? – Это трудно объяснить… – Я понятливая. Помнишь, о чем я тебя просила? Будь проще. – О-кей! – Ты боишься не понравиться девушке и начинаешь лихорадочно думать, как бы преподнести себя в лучшем свете? – Что-то вроде того… – И поэтому такой неразговорчивый? Не знаешь, о чем заговорить? – Согласен, это глупо, но, если честно, я боюсь показаться навязчивым, задавая вопросы на какие-то темы, которые могут меня не касаться. А вдруг девушка подумает, что так я подбиваю к ней клинья? И постоянно думая об этом, понимаю, что мне нечего сказать или спросить. Поэтому молчу. Однако, в компании, когда общается много народу, все не так. Я могу и болтать, и шутить, и даже флиртовать. Но только пока это вроде как в шутку… – А что плохого в том, что тебя интересует девушка? Ты просто спроси. – Что спросить? У кого? – Да что угодно… У меня спроси! Я вот, например, не знаю твою фамилию. Какая у тебя фамилия? – Хансен. Меня зовут Эрик Хансен. – Здорово! Теперь твоя очередь! – В смысле? – Слушай, не тупи! Спроси меня… – Про фамилию? – Я уже сказала, про что угодно! Просто задай мне любой вопрос. В этом нет ничего страшного! – Ну, хорошо. Какая у тебя фамилия? Если не секрет? – Секрет? Смеешься? – Элис и в самом деле залилась звонким смехом. – Скажешь тоже, секрет! Кто я, по-твоему, чтобы скрывать свою фамилию? Бергман. Элис Бергман. Вот мы и познакомились! С этими словами она чуть наклонилась над столиком и протянула мне руку. Я ответил ей осторожным рукопожатием, почувствовав в своей руке тепло ее маленькой ладошки. – Начало неплохое! Будем дальше учить тебя общаться с женщинами. Что теперь скажешь, Эрик Хансен? – У тебя шведская фамилия, но ты не похожа на шведку… – А ты швед? – Да, я – швед. Живу в Стокгольме. А ты откуда? – Нью-Йорк. США. – Ничего себе! У тебя родители – шведы? Откуда эта фамилия? – Отец – швед. Это его фамилия. Олоф Бергман – он родом из Эстерсунда. Переехал в Америку еще в начале восьмидесятых. У него сейчас свой адвокатский кабинет в Бруклине. Примерно тогда же они и поженились с мамой. А мать у меня – американка с итальянскими корнями. Но я ее почти не помню, мне было всего пять, когда она умерла, и отцу воспитывать меня помогала ее многочисленная родня – тетки, дядьки, мои старшие двоюродные братья и сестры. Вот как-то так… – Ясно. По поводу мамы – мне жаль! Честно. Терять родных тяжело, особенно в таком раннем возрасте… – Все нормально, не переживай! Это было давно, – махнула рукой Элис. – Кстати, отец мне часто рассказывал про Швецию, но я там так ни разу и не побывала. А твои родители тоже живут в Стокгольме? Я задумался, что мог рассказать ей о своей семье? Молчал, думал, а она смотрела на меня, и улыбка постепенно уступала место сосредоточенному вопросительному выражению, какое обычно бывает у человека, когда тот хочет спросить, не задел ли он своего собеседника. – Я их обоих уже почти не помню… – наконец, ответил я, чтобы пауза не затягивалась слишком надолго. – Мы жили в небольшой деревушке под Эребру, и нашу семью с большой натяжкой можно было назвать благополучной. Отец с матерью частенько выпивали, ругались, могли на несколько дней пропасть из дома, по одному или вдвоем, вернуться пьяными. А когда мне было десять лет, они погибли в пожаре – отец уснул с непотушенной сигаретой. Тогда я убежал из дома, чтобы не загреметь в интернат, про жизнь в котором рассказывал соседский приемный парнишка. Почти год прожил среди беспризорников на улице, попал в Стокгольм, а там, когда сильно заболел и испугался, что умру, сам сдался социальной службе, которая определила меня в интернат, где я провел почти пять лет… – Ничего себе! – Элис была неподдельно поражена моим рассказом. – А потом? – Потом, когда стукнуло шестнадцать, мне назначили опекуна, который меня выучил и дал все, что у меня есть. Это был уже пенсионного возраста старик – Нильс Густавссон. Отставной военный. Но он тоже умер несколько лет назад, оставив мне свое скромное состояние, включая квартиру и машину. Вот такая история, если вкратце. – Моя по сравнению с твоей – вообще сказка со счастливым концом… – Не говори так, не надо… Элис, я давно перестал себя жалеть, и могу спокойно говорить об этом. Поэтому могу показаться отстраненным и даже равнодушным, но это не значит, что я не могу сочувствовать другим, особенно тем, кто потерял родных. – А, по-моему, Эрик, ты вовсе не похож на человека с зачерствевшей душой. Я, конечно, знаю тебя всего ничего, но ты мне кажешься очень мягким, внимательным и… в общем, добрым и порядочным человеком. – Правда? – теперь была моя очередь удивляться. – Да, Эрик, честное слово… – Спасибо. – Не за что. А обо мне у тебя какое сложилось первое впечатление? Я смутился. Вот как ответить честно на такой вопрос девушке, которую впервые увидел только вчера, а общался с глазу на глаз всего несколько минут? – Я не знаю… – Не знаешь? Ну, кроме того, что я красивая, а сегодня вечером просто ослепительно прекрасна – это я от тебя уже слышала! Она хитро улыбнулась, а я почувствовал, как залился краской. – Ты смелая, – произнес я первое, что пришло мне в голову. – Неожиданно… Это все? – Нет. Еще ты честная и свободная – с тобой очень легко… – Ммм… Скажи это моему начальству и коллегам с работы, а еще бывшему бойфренду – они тебя закидают камнями и еще неделю будут над трупом глумиться! Мы рассмеялись. Чокнулись бокалами и выпили за то, чтобы окружающие чаще замечали и как можно выше ценили наши лучшие качества. А мне оставалось только удивляться, как она могла так абсолютно расслабленно и раскрепощено общаться на любые и даже очень личные темы со мной – незнакомым человеком – без тени намека на пошлость или вульгарность. Но сказать ей об этом я так и не решился. – А работаешь ты где? – спросил я. – Раз уж ты упомянула начальство и коллег… – Я еще бывшего бойфренда упомянула… – хихикнула в ответ Элис. – Или ты решил издалека зайти? Я тоже выдавил из себя смешок, но спрятал глаза. Ей снова удалось меня смутить на ровном месте. – Ладно, прости, пожалуйста! Не хотела тебя ставить в неловкое положение. Это я, наверное, переборщила с коктейлями… Глядя на меня, не скажешь, но я работаю биржевым аналитиком в частной фирме. И если верить тем, кто меня долго знает, со мной – сложно! А ты чем занимаешься? – О! Моя работа – это сущий ад для многих! Скука смертная, но я доволен. Я – ничем не примечательный работник переводческого отдела небольшой юридической фирмы в Стокгольме. Мы обслуживаем как частных клиентов, бизнесменов и крупные компании, так и государственные ведомства. Ну и помимо основной работы я занимаюсь переводами для газет, журналов… В общем, если надо что-то перевести, берусь за любую работу. – Какие языки? – Ничего экзотического. Родной – шведский, второй – английский. Перевожу и так, и так. Главное, что платят хорошо, и мне хватает. – А девушка у тебя есть, Эрик? – Умеешь ты задать неожиданный вопрос… – Ладно. У меня вот был бойфренд до недавних пор. Зовут Боб. Роберт Хейли. Мы с ним на работе познакомились, он – очень толковый и успешный финансист из богатой семьи. Ворочает не только своим капиталом, но и средствами тех, кто особо не желает вникать в биржевые дела, но хочет снимать сливки. Мы почти три года были вместе. Он красиво ухаживал, был внимателен и заботлив. И, как ни странно, меня подкупило то, что несмотря на свое состояние, он не пытался меня купить дорогими подарками и прочей мишурой, которой мужчины обычно прикрывают отсутствие чувств и примитивную похоть. Они очень хорошо поладили с отцом, и мы, черт возьми, даже подумывали о свадьбе. Но месяц назад он вдруг заявил, что мы не подходим друг другу, и нам не стоит торопиться. Я, естественно, была возмущена этими словами и послала его ко всем чертям. Потом переживала, подумала, что погорячилась и уже через несколько дней решила попросить прощения. Только не по телефону, разумеется. Хотела, чтоб все по-человечески было. Как можно более душевно. Но предупреждать о своем визите не стала… Побоялась – а ты говоришь, я смелая! Короче, приехала без предупреждения в его квартиру на Манхеттене, ключи у меня были, захожу и вижу – они с какой-то силиконовой блондинкой, оба – в чем мать родила, развлекаются прямо на диване в гостиной… – Да, приятного мало… И что ты сделала? – Швырнула ему ключ от квартиры и кольцо, которое он мне дарил на помолвку, развернулась и ушла… – Плакала? – Плакала? Ха! – усмехнулась Элис. – Ревела крокодильими слезами!