«Ну надо же, я переживаю, а они завтракать изволят. Нет, эти нервные издержки меня в гроб вгонят. Так и до инфаркта недалеко!» — Сундуков поехал медленнее и, последовав примеру похитителей, принялся запихивать в рот все подряд: чипсы, булки, колбасу, печенье. Голод не тетка, тут не до раздельного питания. Ко второй половине дня обе машины проехали не одну сотню километров по дорогам трех областей и наконец достигли конечного пункта. Не доезжая города, джип повернул на проселочную дорогу и вскоре въехал на территорию коттеджного поселка. Поселок был живописно расположен вдоль небольшого озера. От трассы его отделяла гряда холмов, за одним из которых Игорь увидел заброшенную ферму. Здесь он оставил машину, а сам прошелся пешком в сторону домов. В целом поселок был не достроен. Кое-где велись строительные работы, кое-где была сделана только планировка земли, но некоторые особняки стояли обжитыми. Игорь еще с пригорка заметил дом, рядом с которым остановился «Лэндровер». К его великой радости, особняк граничил с заброшенным участком, на котором возвышалась только коробка будущего дома. Никаких рабочих на площадке и в помине не было. Должно быть, стены построили, а потом деньги закончились или хозяева передумали здесь жить, мало ли что в жизни случается. «Лучшего пункта для наблюдения мне не сыскать, и к машине если бежать, то минуты за четыре можно успеть», — подумал Игорь и пошел обживать новое место. Он взобрался на частично перекрытый чердак, с высоты которого прекрасно был виден парадный вход, окна первого и второго этажей соседнего строения. На площадке перед домом стоял джип с распахнутыми дверьми, внутри уже никого не было. Рядом о чем-то беседовали двое из джипа и какой-то лысый мужичок. Расстояние между домами было небольшое, Игорю удалось даже расслышать обрывки разговора. — Да, все обошлось. Девка хорошо сработала, сделала, как просили: накормила, напоила и сама потом остатки вылакала. Она даже не почувствовала, как Леха ее уколол, уже спала как убитая. Леха кивнул головой и спросил: — А правда, что она ничего помнить не будет? — Если, конечно, проснется. Точно никаких следов не оставили? — Лысый с тревогой посмотрел на собеседника, ситуация ему чем-то не нравилась. — Точно. В комнате ничего не оставили, вроде как и не было жилички. Лерка только вчера на работу устроилась, ее там никто не знает, да и спрашивать ее некому. — Хорошо, поезжайте за доктором, пускай осмотрит ее. Что-то неспокойно мне, как бы лишнего она не выпила. «Ну, и что мне теперь делать? На первый взгляд шутейное дело — элементарная слежка за неверной женой — обросло таким комом, что мне одному без потерь до конца его не довести. Не хотелось бы признаться в своей несостоятельности, но, видно, другого выхода нет, придется звонить в контору, вызывать подкрепление. Очень похоже на похищение, а там, кто его знает, что за штучка эта дамочка». — Игорь полез в куртку за мобильным телефоном. — Максимыч! Ситуация вышла из-под контроля. — Игорь в двух словах рассказал шефу о произошедшем. — Пришлешь подмогу? Мы ее отобьем! — Отобьем! — передразнил Сундукова шеф. — Это я тебе все отобью! Ты узнал, у кого она сейчас? Кто хозяин? И как ты собираешься отбивать ее, она что, в розыске? Может, она по доброй воле? И кого я тебе вышлю? Сам все брошу, поеду? Или Витьку в гипсе пришлю? Сам знаешь, вдвоем с калекой остался, всех разобрали, сезон. Эх, лучше бы ты в гипсе лежал, хлопот было бы меньше. Ну, удружил, Геракл хренов, отрастил груду мышц, а в голове ни шиша. В каком городе, ты говоришь? Слушай сюда, там у меня служит однокашник, Мишка Григорьев, разыщешь его, он поможет. И докладывай, звони, не мне, так Витьке, он всегда на месте со своим гипсом. Игорь положил трубку в карман и со вздохом приступил к изучению дома напротив. Энтузиазма разговор с шефом ему не прибавил, да, собственно, ничего хорошего от разговора он и не ожидал, за такие вещи по голове не гладят. Глава 7 Мои мысли были прерваны приходом Веры. Она, как вышколенный дворецкий, зашла и громко возвестила: — Доктор пришел. Сергей Ильич. — Пусть войдет, — разрешила я и тихо добавила для себя. — Вот и разберемся с этим доктором, узнаем, что со мной приключилось и куда подевалась моя память. В дверном проеме появился мужчина средних лет. Дойдя до середины комнаты, он остановился. Я с любопытством стала его разглядывать. Это и есть доктор? Мужчина был одет в легкий светло-серый льняной пиджак, такие же льняные брюки, только несколько более темного оттенка, и темно-зеленую футболку. В руках он держал кожаный саквояж. Доктор стойко выдержал мой взгляд и в свою очередь начал пялиться на меня. Пока мы обменивались взглядами, я пришла к выводу, что выглядит он элегантно и демократично, держится уверенно и, если судить по дорогой одежде, с клиентурой у него все в порядке. Слегка отечное лицо подсказывало мне о проблемах со здоровьем у самого доктора. Наконец он решил прервать затянувшееся молчание: — Здравствуйте, душечка Эмма Львовна. Рад видеть вас во здравии. Выглядите молодцом. Голос его мне не понравился, он был слащавым и приторно любезным. Обычно таким голосом общаются с грудными детьми или с душевнобольными. Из детского возраста я, пожалуй, уже давно вышла, а вот за душевное состояние у меня появились серьезные опасения. Совершенно нелепая манера разговора меня начала раздражать с первой же минуты. Я поморщилась и только кивнула головой в знак приветствия. Вероятно, приняв мой кивок за приглашение сесть, он подвинул пуфик поближе к кровати и вольготно на нем расположился, запрокинув ногу за ногу. — Как мы себя сегодня чувствуем? — Доктор продолжал в том же сюсюкающем духе. Я боялась не сдержаться и нагрубить, понимая, что в моих же интересах не надо этого делать. В любом случае нужно создать о себе приятное впечатление, даже если собеседник вызывает у вас антипатию. Единственно, в чем я не смогла себе отказать, так это намекнуть ему относительно навязчивого «мы». — «Мы» — это как, совокупно с вами или в отдельности, каждый сам по себе? О себе еще что-то могу сказать, а о вас — увольте, в первый раз вижу. — О, Эмма Львовна, у вас появилось чувство юмора, значит, выздоравливаете. Это радует. Конечно же, речь идет только о вас, дорогая. Вы так нас напугали! Пока вы были без сознания, Никита Петрович места себе не находил. Три дня лежали без признаков жизни. Вы-то помните, как все случилось? — Смутно. Можно сказать, что нет. А что я должна помнить? Доктор как будто ждал этого вопроса. Он подсел ко мне ближе. Голос его обрел доверительные оттенки: — Ну как же, вы переехали в этот дом месяц назад, до этого жили в другом городе. У мужа вашего здесь бизнес, дела. Весь день его нет. У вас на новом месте нет ни подруг, ни знакомых. Понятное дело, скучно. Вот Никита Петрович и купил лошадь для верховых прогулок, чтобы развлечь вас как-то в свое отсутствие. А дальше — обычная история: лошадь понесла, вы с ней не справились, упали и головой ударились. Поэтому вы ничего и не помните. Он теперь говорил совершенно другим тоном: четко, медленно, глядя в глаза и держа меня за руку. Голос его был завораживающим и негромким. Я слушала и явно ощущала психологическое воздействие. Руки мои безвольно обвисли, труднее стало поддерживать голову. Я сползла на подушки, хотела вытянуть ладонь из его рук, но не смогла пошевелить даже пальцем. Еще секунда — и я бы заснула, но посторонний шум вывел меня из забытья. В саду истошно орала чья-то кошка. В голове вмиг просветлело, я поймала себя на мысли, что доктор намеренно грузит меня информацией и притом пытается ввести в гипнотический транс, а я лежу и как губка впитываю все им сказанное. Не знаю, что произошло в то мгновение, — то ли доктор был неумелым гипнотизером, то ли что-то сработало внутри меня, но мне стало вдруг очень неуютно, как будто меня загнали в угол и придавили чем-то тяжелым. Я почувствовала, что мне необходимо отвлечься, приподнялась на постели и стала искать глазами за окном орущую кошару. Доктор продолжал говорить, но, увидев, как я увлеченно разглядываю что-то за окном, смутился и замолчал. Между тем я как ни в чем не бывало спросила: — И что было дальше? Доктор опешил, в недоумении на меня посмотрел и продолжил уже нормальным тоном: — Дальше вы попали в больницу. Муж ваш три дня подле вас дежурил, все казнил себя, что лошадь эту купил. Дома полный разнос учинил: всех горничных поувольнял, лошадь сперва пристрелить хотел, потом обратно заводчику отправил. Короче, места себе не находил. А как на поправку вы пошли, Никита Петрович новую прислугу нанял. «Это я уже от Веры слышала: и про лошадь, и про то, как мой муж всех поувольнял. Меня интересует другое. Что с моей памятью?» — подумала я и решила сама задать несколько вопросов. — А почему я не помню себя в больнице? И вообще не помню, что было до падения с лошади, — в лоб спросила я доктора. — Эмма Львовна, у вас очень серьезный ушиб головы. При таких травмах отсутствие памяти довольно частое явление. На медицинском языке амнезией называется. Еще возможна паника или подавленность. Но вы не переживайте, как правило, память восстанавливается, ей только помочь надо. Хорошее лечение, отдых, любовь и забота близких сделают свое дело, будете как новенькая. «Я уже как новенькая, вернее, как чистый лист. Пиши, что хочешь. Только не приписывайте себе, милый доктор, роль этого самого писателя. Если я что-то и вспомню, то сама, без вашей помощи», — мысленно ответила я Сергею Ильичу и ощутила, нет, не панику, а злость на себя, оттого что у меня пока не получается ничего вспомнить. — Никита Петрович расскажет вам о счастливом прошлом, даже просить не нужно, он то и дело о вас говорит. А будущее у вас, я уверен, не менее счастливое, чем прошлое! Он так вас любит! Так любит! Так заботится о вас! Любая женщина может только мечтать о таком муже! — Доктор театрально вздохнул и с наигранной завистью посмотрел на меня. Ну надо же, как он проникся нашими светлыми семейными отношениями, мне бы еще на суженного посмотреть. Ой, как бы не разочароваться! А то нафантазируешь себе принца, а он не оправдает «девичьих» надежд. — Эмма Львовна, давайте я вас теперь осмотрю, а то все разговоры да разговоры. — Сергей Ильич наконец вспомнил о своих прямых обязанностях. — Смотрите на здоровье, — согласилась я. Доктор для порядка послушал мои легкие, зачем-то заглянул в рот. Затем достал маленький молоточек и начал стучать по чему придется: по локтям, коленям, щиколоткам. Все это я терпела молча, но когда он достал из саквояжа коробку с ампулами и патронташ одноразовых шприцов, мое возмущение с громким воплем вырвалось наружу: — Что это вы мне собираетесь колоть? Со мною что, посоветоваться нельзя, я что, без сознания лежу? Я прекрасно себя чувствую и не намерена превращаться в подопытного кролика. Если меня из больницы выписали в таком состоянии, значит, со мной все в порядке. Наши больницы — не санатории, и там симулянтов не держат! Да и больного не всякого положат, а только того, кто действительно нуждается в медицинской помощи. Тем более что я с детства не перевариваю уколов! После них синяки остаются. Живо объясняйте, что вы намеривались мне вколоть! Я, конечно, шла ва-банк. Про детство я не помнила, но какое-то седьмое чувство мне подсказывало — какие-либо лекарства принимать сейчас не стоит, все должно идти естественным путем. Доктор удивленно на меня посмотрел, но прятать шприцы не спешил. — Эмма Львовна, голубушка, — он опять начал разговаривать со мной как с душевнобольной, присюсюкивая и заглядывая в глаза, — это всего лишь успокоительное средство, чтобы спалось хорошо. Сон, как известно, лучший доктор. — Я три дня спала, а это больше, чем достаточно. Выспалась. Руки-ноги онемели от безделья и постоянного лежания. Еще немного и у меня атрофируются конечности. Вы этого хотите? Признавайтесь! — Господь с вами, что вы такое говорите! Это лекарство как раз для улучшения кровоснабжения головного мозга, хорошо помогает восстановлению памяти. Вы все-таки головой ударились. — Доктор, очевидно, не мог предполагать такого отпора и уговаривал меня очень активно. Но постоянные намеки на мою голову вконец вывели меня из состояния душевного равновесия, я начала нервничать. Вот ведь гад какой, довел женщину до истерии. Я решила стоять насмерть и из лекарств не принимать ничего, но чтобы от него как-то отделаться, схитрила: — Если хотите, можете оставить какие-нибудь успокоительные таблетки, я их ближе ко сну выпью, а то, боюсь, так выспалась, что ночью заснуть будет трудно. Сейчас ничего пить не буду! И не просите, и не умоляйте. Потом выпью. И, как вы говорите, для кровоснабжения мозга тоже оставьте. Можете успокоиться, я понимаю, как важно иметь светлую голову. А сейчас, Сергей Ильич, хочу отдохнуть, да и вас, наверное, пациенты заждались. Доктор отгрузил мешок лекарств, подробно расписав, что, как и в какой последовательности принимать, затем, как мне показалось, с неохотой пожелал скорейшего выздоровления и удалился. По-моему, я его разочаровала как пациентка: отнеслась критически к его рекомендациям, не поддалась гипнозу, не дала себя уколоть, да еще нагло выставила из комнаты. Уходил он обиженным. Я подошла к окну посмотреть, как доктор выйдет и на чем уедет, но, к сожалению, окна моей комнаты выходили на другую сторону дома. Зато отсюда, со второго этажа, был виден прелестный сад, небольшой водоем, стилизованный под натуральный, и ровно выстриженная лужайка. Все было мило и ухоженно. По задумке ландшафтного дизайнера аккуратные скамеечки разместили прямо у кромки воды. Не удивлюсь, если здесь плещутся осетры и зеркальные карпы, которых можно ловить на удочку. Несколько альпийских горок пестрели яркими садовыми цветами. Очень красиво. В таком раю можно забыть о чем угодно. Некоторое время я увлеченно рассматривала дивный пейзаж за окном, но мысли о странном докторе упорно лезли в мою голову. Я вернулась к кровати и стала разбирать лекарства. Да, Сергей Ильич — личность крайне интересная, с ним нужно держать ухо востро. Он даже не проверил, помню ли я что-то из своего прошлого, сразу начал пересказывать мне свой вариант. А лекарств-то сколько притащил! Пол-аптеки! Кое-какие названия, не знаю откуда, были мне знакомы. Успокоительное, снотворное, опять успокоительное. Если все проглотить, то можно вечным сном заснуть. Ну что ж, чем больше спишь, тем меньше думаешь. Логика здесь определенно присутствует. О, глюканат кальция, его можно смело проглотить, и витамины. А это что? Это лекарство я не знаю. Многие названия мне также ни о чем не говорили. Я посмотрела в коробочку с таблетками в надежде найти там вкладыш с инструкцией к применению, но, очевидно, заботливый доктор вынул листочек. И во второй, и в третьей коробочке аннотаций не оказалось. Похоже, любезный Сергей Ильич хотел избавить меня не только от головной боли, но и от лишней информации. Я разложила лекарства на туалетном столике и разделила их на три кучки: эти пью, эти не пью, к этим вообще не прикасаюсь. Покрутив в руках упаковку с мультивитаминами, я про себя решила, что они мне не повредят, и съела одну таблетку. Потом я улеглась на кровати и предалась размышлениям: «Почему я ничего не помню о себе, а какие-то лекарства мне знакомы? Я умею читать, не забыла названия духов и многое другое. То есть память у меня отшибло не на все, а исключительно на мое прошлое. Почему в спальне, где обычно хранят много безделушек, напоминающих хозяевам о приятных жизненных моментах, нет ни одной вещи, которая бы мне о чем-нибудь напомнила, нет ни одной фотографии? Кто специально пытается оградить меня от лишних воспоминаний? Может, в моей жизни произошло нечто страшное? Доктор — очень странный тип с гипнотизерскими приемчиками. Определенно, он заранее знал, что я ничего не помню. Даже не попытался подвести меня к тому, чтобы я сама хоть что-то вспомнила. И разговаривал так, словно информацию в мою голову вдалбливал. И почему я пришла в себя здесь, а не в больнице, разве выписывают в бессознательном состоянии?