О страх господний! Вы когда-нибудь просыпались в чужой постели? Я, в силу своих высоконравственных принципов, нет! Это не значит, что я не спала в гостях, в гостиницах или не ночевала у подруг дома. Речь идет совсем о другом. Со мною не было случая, когда бы я не помнила, как и где укладывалась спать. На ум приходило только одно: я еще сплю, и это всего лишь сон. Но я отчетливо ощущала боль. Нет, во сне так болеть голова не может! Значит, мне это не снится. Меня охватила паника. Я еще раз обвела вокруг себя взглядом. Комната, которая меня так испугала, была немаленькой и выглядела достаточно пристойно. Она была выдержана в спокойных светлых тонах: обои песочного цвета, мебель из натуральной ольхи, обивка, портьеры, все — в одной цветовой гамме. Ничто не раздражало мои глаза, казалось, и стены, и предметы были пропитаны каким-то внутренним теплом. Я капельку успокоилась и принялась рассматривать дальше. Высокие окна были завешены легкими, прозрачными гардинами. Наверное, комната находилась на втором этаже, через стекло я могла видеть только зеленые ветки дерева. На стенах висели акварели, неброские и прозрачные, они выглядели очень объемно. Я немного разбираюсь в живописи и знаю, чтобы достичь подобного эффекта, нужно обладать определенным мастерством. Акварель трудно подделать, следовательно, это подлинники. Даже не подозреваю, насколько знамениты авторы этих пейзажей, но картинки удивительно подходили к интерьеру комнаты. Я с трудом поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Сюрпризы поджидали меня на каждом шагу. Я или не я? Из зазеркалья на меня смотрело чужое лицо. Женщина выглядела несколько заспанной. У нее были отекшие веки, бледная кожа и взгляд, полный удивления. По большей части прическа объясняла этот дикий взгляд. Авангардная стрижка в стиле «месяц назад меня забрили в армию» и волосы цвета «малиновой зари»! Это могло сразить кого угодно. Осознав, что, кроме меня, перед зеркалом никого нет, я схватилась за голову. Женщина в зеркале сделала то же самое. Ни душа, ни разум не принимали отражение в зеркале. Кто это? Я или не я? И если я, то почему такая? Почему так выгляжу? В моей голове была полная каша, кисель, туман, что угодно, только не мозги. Но это все мелочи — у меня напрочь отшибло память. Я НИЧЕГО не помнила: ни как меня зовут, ни сколько мне лет, откуда и как я сюда попала. Какие-то смутные обрывки из прошлого бродили в моей голове, но они так быстро исчезали, что я даже не успевала понять, о чем они. Единственно, в чем я была уверенна: я не могу быть ТАКОЙ. Уж не знаю, откуда у меня взялась такая уверенность, но я чувствовала себя не в своей шкуре. Все болело и ломило, а голова отказывалась воспринимать действительность. Опираясь на мебель, я прошлась вдоль стены. Голова так кружилась, что, не держась, я вряд ли смогла бы сделать хоть один шаг. Туалетный столик ломился от обилия косметики. Я открыла несколько тюбиков губной помады — все новые, нетронутые. Флаконы дорогих духов были доверху заполнены ароматной жидкостью, здесь были и «Кензо», и «Живанши», и «Кристиан Лакруа». Но не похоже, чтобы ими здесь пользовались, большей частью флаконы не были даже распечатаны. Мне захотелось от души побрызгаться любимым парфюмом, я потянулась к «Живанши», но руки предательски задрожали, флакон выскользнул и с шумом упал на пол. Слава богу, он не разбился, а то от аромата можно было бы задохнуться. Я наклонилась, чтобы поднять флакон и, не удержав равновесие, грохнулась вслед за ним. Падая, я цеплялась за все, что можно, на меня посыпались большие и маленькие флакончики, вазочки и статуэтки, и в довершение ко всему на меня свалилась настольная лампа, больно ударив по лбу. «Бедная моя многострадальная голова! И так от нее толку мало, да еще эта лампа последний ум отбила». — Я потерла лоб и попыталась приподняться, но ватные руки не слушались меня. Я дергала конечностями, но продолжала лежать под завалом. Хорошо, что при падении ничего не разбилось, а то бы валялась я сейчас в осколках и истекала кровью. Мне настолько стало себя жалко, что от бессилия я заревела навзрыд. На мой рев в комнату вбежала женщина средних лет, в темном платье, повязанная белым фартуком. Увидев меня, распластанную на полу, она заголосила: — Эмма Львовна! Да что же вы поднялись? Нельзя вам, не велено. Только вчера из больницы. Эка вас угораздило так упасть, шишку на голове набили, надо приложить чего-нибудь холодненького. С причитаниями она стала извлекать меня из-под завала. Тетка была крепкого телосложения. Она легко стряхнула с меня различные предметы и водрузила опять на кровать. — Вы, Эмма Львовна, уж лучше полежите, а то ваш супруг с меня спросит, почему не уследила, не уберегла. «От чего, интересно, не уберегла? От моего падения? И почему она называет меня Эммой Львовной? Меня так зовут?» — удивилась я открытию. Ощущение было такое, что речь шла вовсе не обо мне. Совершенно неожиданно в памяти всплыл анекдот о мужике, который накануне так напился, что наутро забыл свое родное имя. «Петр Иванович? Нет. Федор Кузьмич? Нет. А может, Семен Семенович? Нет», — гадал перед зеркалом мужик. Он долго бы вспоминал, если бы жена не позвала бедолагу по имени завтракать. Услышав родное имя, он несказанно обрадовался: «Ну надо же, меня, оказывается, Васей зовут». Но я отчего-то при упоминании невесть чьего имени я не обрадовалась. Это имя не вызвало у меня никаких эмоций, как будто я в первый раз его услышала. Абсолютно чужое имя! По-моему, я кто-кто, но только не Эмма. А эта толстуха в фартуке, кто она? Скорей всего она работает здесь прислугой. Что она сказала? У меня есть муж, я лежала в больнице. Интересно, с чем? По всему видать, с головой. Если я ничего не помню, то точно — с головой у меня скверно. Вот, пожалуй, и все, что я знаю с ее слов. А может, у меня с памятью настолько плохо, что я даже не помню, как выгляжу? Это ужасно! Но только без паники! Мне нужно деликатно поспрашивать о себе, да так, чтобы никто не догадался о моем состоянии. Могу ведь напугать окружающих, и они меня обратно упекут в больницу, подозреваю, что в психушку. — Поесть чего принести вам, Эмма Львовна? — Тетка с интересом смотрела на меня сверху. — Принеси, только чего-нибудь полегче. Но сначала, пожалуйста, проводи меня в туалет, голова кружится, могу опять упасть, — попросила я. Мне в голову пришла замечательная идея. Пусть проводит, заодно и дом осмотрю, а то буду бродить и заглядывать в каждую дверь в поисках санузла, как это будет выглядеть? Глупо. Еще нарвусь на кого-нибудь, кто меня знает, а я его не помню. Тетка ловко подхватила меня под руку и прошлась со мной до двери. Кстати сказать, я не сразу заметила — в комнате было две двери, одна вела в маленькую туалетную комнату со всем необходимым, другая служила выходом в коридор. Что ж, путешествие по дому пока можно отменить, мне следовало предположить и такой вариант. Я зашла в туалет и начала внимательно себя осматривать: провела пальцами по лицу, по шее, потрогала волосы, руки, ноги. Если моя голова ничего не помнит, может, изображение в зеркале мне о чем-то подскажет? Я всмотрелась в лицо. Вот нос, он мне определенно знаком, и глаза, и губы. Я взяла с полочки тюбик губной помады и ловким движением руки превратила бледные бескровные губы в произведение искусства. Определенно, я не в первый раз все это проделываю. Движение мое было отработано до автоматизма. Значит, все дело в памяти. Теперь волосы. Я провела по ним рукой, и мне показалось, что ранее у меня были более длинные локоны. Пальцы тянулись вниз, а сами волосы заканчивались, как только я касалась головы руками — такие они были короткие. Да, и цвет был для меня слишком смелым, ярким и даже вызывающим. Чувство чего-то не моего, чужого, сидело у меня глубоко внутри, и я не могла никак объяснить, в чем дело. Я вышла из туалетной комнаты, тетка проводила меня обратно до кровати и удалилась. Надо как-нибудь узнать ее имя. Хочешь не хочешь, а общаться с ней придется. Странно она себя ведет, смотрит так, будто видит меня в первый раз. Хотя, может, я выгляжу не должным образом? Как только дверь закрылась, я поднялась с кровати и начала проводить планомерный осмотр комнаты. Заглянула во все ящички комода: ничего личного, обычный набор вещей, который можно найти в любой спальне. Следующий этап — плательный шкаф. И здесь ничего интересного для меня не нашлось. Все вещи новые, подобранные со вкусом, некоторые даже с ярлыками. Я нашла несколько дамских сумочек, обычно их содержимое может многое рассказать о хозяйках. Но и здесь меня поджидала неудача — ни одной визитки, записной книжки, билета, театральной программки, наконец. В сумках ничего не было! Такого не бывает, чтобы после любого выхода в свет сумку полностью очищали от нужных и ненужных вещей. Ладно, пойдем дальше. Комната была большая, и я двигалась по периметру, осматривая каждый предмет, попадавшийся мне по пути. Гостевая комната, да и только, ни одной фотографии, ни одной открыточки, подписанной к празднику или дню рождения. Документов никаких тоже не было, ничего, что меня подтолкнуло бы к воспоминаниям о собственной персоне. Хорошо, пока все оставим так как есть, подожду тетку, подкреплюсь, а затем буду думать, что делать дальше и как себя вести. Тетка не заставила себя долго ждать и вскоре появилась с подносом в руках. Мои слова о том, чтобы принести чего-нибудь легкого, в смысле питания, она поняла буквально. На подносе стояла чашечка кофе, маленькая баночка йогурта и два тоста размером со спичечный коробок. Не знаю кто, но они явно экономили на моем рационе, и это при том, что меня только вчера выписали из больницы. По логике вещей я должна получать полноценное высококалорийное питание, а что на самом деле? Три корочки хлеба? Я ущипнула себя за бок. Жировая складка в пределах допустимого, значит, в разгрузочных днях я не нуждаюсь. Все принесенное — и йогурт, и мелкокалиберные тосты — в одно мгновение исчезли в моем давно пустом желудке. Тетка подождала, пока я сделаю последний глоток, и спросила: — Принести вам что-то еще? — Нет, не надо, — больше из скромности, чем от сытости ответила я. Сразу надо было тащить побольше. Но упрекнуть мне ее было не в чем, я сама заказала такой завтрак. — Я пойду? — Нет. Посиди, пожалуйста, со мною и расскажи, что здесь произошло за то время, пока я была в больнице, — осторожно попросила я. — Да я толком не знаю. Два дня всего здесь работаю. Когда вы с лошади свалились, хозяин в сердцах всю вашу прежнюю прислугу рассчитал, никого не оставил, а потом взял на работу меня и повариху. Так что я Вера, а повариху Лидой кличут. «Ага! Я здесь, получается, не в гостях, я хозяйка. Что ж, неплохо, судя по интерьеру, моя семья не бедствует. А в больницу я попала оттого, что с лошади упала? А я думала, куда серьезней на голову страдаю. Если после ушиба я ничего не помню, то, возможно, память со временем вернется. Странно, но я не заметила на теле ни одного синяка. Хотя все равно лучше лежать в травматологии, чем провести время в психбольнице с каким-нибудь хитрым диагнозом», — порадовалась я за себя. — А муж мой дома? — Нет, Никита Петрович только к вечеру приедет, весь в делах, в заботах, но ему позвонили, сказали, что вы проснулись. А в час доктор должен приехать. Вчера он вас привез, любезный такой, обходительный. Укольчик вам сделал, чтобы, значит, вы спали спокойно. А я подле вас всю ночь просидела, вдруг, думаю, проснетесь, чего-то захотите — водички попить или чего другого. Всю ночь глаз не сомкнула. — Вера, я не вижу в спальне часов. Принеси, пожалуйста, хоть будильник. Я плохо себя чувствую, когда не ориентируюсь во времени. Вот сейчас который час? — Да полпервого, через полчаса сериал начинается. Ой, что я говорю, — смутилась Вера. — А часы я вам сейчас принесу. В зале их в трех местах натыкали, можно одни взять и здесь поставить, поди, хозяин разрешит. Пойду я. — Она забрала посуду и вышла за порог. «Глуповатая она какая-то, эта Вера. Так за часами умчалась, будто пинками ее вытолкали, наверное, сериал хочет посмотреть, — догадалась я. — А то, что она глаз ночью не сомкнула, думаю, врет. Где она была, когда я очнулась? А что она говорила о докторе? Какие уколы он мне ставил? Не нравится мне все это. Не узнаю я себя. Вернее сказать, не помню». Я лежала и напряженно пыталась разобраться в самой себе, интуитивно понимая, что вокруг меня все чужое, неблизкое и незнакомое. Это меня пугало. Но еще больше меня волновало, смогу ли я все вспомнить? Почему-то казалось, что прежде у меня была совсем другая жизнь и стоит мне немного постараться, напрячь свою память, и все станет на свои места. * * * Сундуков уже несколько часов был за рулем. Боль потихоньку отступала, но все равно вести машину было чрезвычайно трудно, тошнота не проходила, должно быть, удар был настолько сильным, что без сотрясения мозга не обошлось. Игорь вглядывался в темноту, боясь хоть на минуту потерять из виду машину, от напряжения резало в глазах. На счастье, в салоне оказалась бутылка минеральной воды, половину он вылил на голову, ладонью вытер лицо, другую половину выпил, и ему стало легче. «Только бы не заснуть и не упустить их», — подумал Игорь и тут же заметил, как габаритные огни впереди идущей машины стали стремительно приближаться. Он сбавил скорость и спустя несколько минут увидел стоявший на обочине серебристый «Лэндровер». Водитель из машины не выходил, два других типа мирно стояли спиной к автодороге. Разглядеть, что делается в салоне, не давали затемненные стекла. «Похоже, мужики решили справить нужду. Ну что ж, очень кстати. Надеюсь, все на месте и при этом живы и здоровы». Игорь обогнал джип, запомнил номер и с умеренной скоростью поехал вперед. На сердце отлегло, марка и номера автомашины известны, а это не так уж и мало. Через какое-то время «Рено» с ветерком обогнало уже известное авто. Сундуков, чтобы не примелькаться, немного отстал. «Лэндровер» то разгонялся, выжимая из мотора всю мощь имеющихся лошадиных сил, то сбавлял скорость по неизвестной причине. Игорь упрямо держался на расстоянии, стараясь не отставать и не упускать джип из виду. На горизонте замаячили огни Симферополя, поди знай, куда они свернут. Но «Лэндровер» уверенно вырулил на объездную дорогу, продолжая движение. «Они собираются выехать за пределы Крыма, — догадался Игорь. — Только какой дорогой? Мне известны две. Следующий населенный пункт Джанкой, вот и посмотрим, какую дорогу выберут». Трасса была практически пустой, Игорь значительно отстал — боялся, что на него могут обратить внимание, «Лэндровер» был виден как на ладони, значит, так же хорошо заметен и его автомобиль. При въезде в Джанкой джип свернул влево. «Ага, стало быть, все-таки движемся на запад. Ну что ж, на запад, так на запад», — Сундуков крутанул руль и съехал с основной магистрали. Утренние сумерки постепенно рассеивались, когда две машины покинули полуостров. Преследование начало утомлять Игоря, он бросил взгляд на приборы: «Так и есть, четыреста километров со вчерашнего дня уже накатал. Ни разу не ездил по этой дороге. Интересно, заправка скоро? Бензин почти на нуле». Задача с бензином разрешилась сама собой. Джип на первой заправке свернул вправо. Водитель залил бензобак бензином, отъехал в сторону, поставил машину на стоянку, и вся троица отправилась перекусить в кафе. Сундуков последовал их примеру, подрулил к заправщику, сунул ему деньги, а сам, прогуливаясь, подошел к джипу. Машина стояла на сигнализации, но Игорь исхитрился прилипнуть к боковому стеклу и кое-что рассмотрел. На заднем сиденье спала женщина. У Сундукова возникли подозрения, что женщина спит под действием какого-то наркотического средства — очень уж глубокий у нее был сон. Она не проснулась ни от хлопанья дверей, ни от громких разговоров своих похитителей. Игорь решил пока не вмешиваться, идти одному против трех глупо, силы явно не равные. В этой ситуации нужно брать не силой, а умом. Скоро троица со свертками продуктов покинула кафе, очевидно, они решили не тратить время и перекусить в пути. Провиант загрузили в багажник, и джип выехал со стоянки. Сундуков со скоростью света метнулся в кафе, кто знает, придется ли ему в этой жизни еще поесть. У барной стойки скучала официантка. — Голубушка, мечи сюда все, что не требует приготовления. И живо! — последнее слово больше походило на рык тигра, чем на просьбу, но именно оно и произвело эффект разорвавшейся гранаты. Испуганная официантка стала наполнять пакет разной снедью: чипсами, печеньем, баночками с йогуртами, консервами. Она все делала быстро и молча, стараясь не смотреть на Игоря, ее уже неоднократно грабили, как вести себя в такой ситуации, девушка знала. — Все, достаточно! Сколько с меня? — Игорь остановил перепуганную официантку. — Вы что, хотите заплатить? — не поняла официантка и от изумления часто заморгала глазами. — Да ты, голуба, не за того меня приняла. — Игорь схватил пакет и, не дав девушке посчитать, во сколько ему обошлись покупки, кинул на барную стойку купюру крупного достоинства и пулей вылетел из кафе. «Придется теперь наверстывать, минут пять я потерял». — Он подбежал к машине и бросился догонять джип. «Рено» только разогнался, как вновь пришлось затормозить, на обочине Игорь заметил мирно жующую троицу.