Марина! Это же мое родное имя! Как я могла его забыть? Как я могла ошибиться? Это я! Боже, какая я идиотка! Разве может с человеком произойти этакая чушь, как переселение душ? Конечно же, это обман! Меня разыграли, обвели вокруг пальца! Так нелепо пошутили! А я бог весть что вообразила. Вот дуреха! Стоп! Какие шутки? Со здоровой головой такое не придумаешь! Меня выкрали! Меня пичкали лекарствами. То-то мне мозгами шевелить все эти дни было трудно, голова словно ватой до сих пор набита. Мне внушили мысль, будто я совершенно другая женщина, некая Эмма Львовна, а я, склонная к дурацким измышлениям, подумала, что со мной произошла реинкарнация. Да за это судить надо! Я внимательно посмотрела на женщину. — Марина, ты меня узнала? Это я, Таня. Я виновата перед тобой. Это по моей вине ты здесь. Прости, я все объясню. Конечно же, это Танька Ларионова! В тот момент я готова была накинуться на нее и удушить, душить, душить. У меня даже потемнело в глазах от злости. Я стояла и как рыба молча открывала рот. Мне многое хотелось ей высказать, но от волнения и ненависти, внезапно нахлынувшей на меня, я не могла найти нужных слов. — Марина, сядем и спокойно поговорим. «О каком спокойствии она бормочет? Меня похитили! Из меня, уж не знаю сколько дней, делали дуру! Я пережила жуткий стресс, а ну-ка почувствуйте себя в чужой шкуре! Тут любой с ума сойдет! Я при всех своих моральных принципах чуть было не изменила Олегу. Посторонний мужик набивался мне в мужья! А когда он заинтриговал меня своей персоной и я стала к нему привыкать, не простившись, улизнул в неизвестном направлении. Попросту говоря, бросил на произвол судьбы. Кто бы на моем месте не переживал? И она мне говорит: «Прости»! Разве можно такое простить?» — я возмущалась молча, и у меня непроизвольно сжимались кулаки. Я мысленно представила бой без правил, где я Таньку сравниваю землей, размазываю по стенке, снимаю скальп, набиваю ее голову соломой и вешаю у себя в гостиной, чтоб другим было неповадно меня разыгрывать подобным образом. У меня богатое воображение, можете в это поверить, поэтому картинки в моей голове получались очень красочные. — Марина, ну пожалуйста, выслушай меня. «Так она еще жива?», — я отвлеклась от своих мыслей и посмотрела на Татьяну. Она стояла со скорбным видом и взглядом молила о пощаде. Хорошо, я ее выслушаю. Мне интересно узнать, что может толкнуть человека на столь гнусный поступок. Какие цели преследовала эта оторва? — Я готова тебя выслушать, но простить не обещаю, — сквозь зубы процедила я. — Я постараюсь быть краткой. — Можешь не стараться, ночь длинная. Я все равно спать не буду. Рассказывай, — велела я и расположилась на кровати. Татьяна поискала глазами, на что бы присесть, но ничего похожего на стул не нашла и села на край кровати. Я поджала под себя ноги, у меня возникло желание столкнуть ее на пол, но в последний момент я сдержалась. — Если бы ты знала, как я раскаиваюсь в том, что произошло много лет назад, и в том, что случилось сейчас, но я не могла поступить иначе, ты должна меня понять, обстоятельства вынудили меня это сделать. Не знаю, с чего начать. — Татьяна с трудом подбирала слова. — Начни с начала, — посоветовала я. — Хорошо. Я всю жизнь тяготилась тем, что увела у тебя Яна. — Брось! Ты лукавишь! Во-первых, это не в твоем характере — заниматься самобичеванием. А во-вторых, у меня жизнь сложилась превосходно, я не в обиде на тебя. У меня прекрасная семья: любящий муж, здоровый ребенок. Что еще нужно? Да и что нас с Яном связывало? И было ли это настолько серьезно? Скорее курортный роман, интрижка. Нет, обида была, но только лишь обида, да и обижалась я недолго. Сейчас все осталось в прошлом. Считай, что этот грех я с тебя сняла. — Да, я знаю. Я всю жизнь тебе завидовала, — призналась Танька. — Но, как говорится, своего счастья на чужом несчастье не построишь. Ты, Марина, многого не знаешь, я все-таки вышла замуж за Яна. Думала, перспективный жених, иностранец… Но моя жизнь с ним не сложилась. — Когда мы с тобой виделись, ни в первый, ни во второй раз ты мне об этом словом не обмолвилась. — Мне показалось, ты не желаешь о нем ничего слышать. Поверь, я не хотела тебя травмировать. — Чем травмировать? Прелестями семейной жизни? — Марина, какие прелести? Наша семейная жизнь превратилась для меня и для него в сущий ад. Понимаешь, в нем развился комплекс вины перед тобой. Он считал, что нанес тебе слишком глубокую душевную рану и ты должна была сильно переживать ваш разрыв. — Да ничего подобного! У Яна была завышенная самооценка, он просто себе льстил. Разрыв! Бред какой-то! Подержались за ручки и пару раз поцеловались! Я из-за этого должна была переживать? Глупость какая! Я успокоилась в тот же вечер. Мы с миром с ним расстались, и я о нем больше не вспоминала. — Не хотела вспоминать, — поправила меня Татьяна, уловив в моих словах фальшь. — Пускай так, не хотела, но не потому, что мне было больно. Подобную историю переживают тысячи молоденьких девчонок. Может, кто-то и режет себе вены, но я не из их числа! Таких, как Ян, пруд пруди, мой муж намного его лучше! — Успокойся. Возможно, комплекс вины у него развился из-за меня. По мере того как наши отношения портились, он все чаще вспоминал о тебе. Но дело даже не в том, что когда-то я стала между вами. Ты правильно сказала, с кем не бывает! Но если бы ты знала, сколько раз я об этом пожалела. Ни ты, ни я хорошо Яна не знали. После свадьбы у меня открылись на него глаза. Марина, он псих! Тебе повезло, что ты не связала с ним свою судьбу. — Таня, я все еще не понимаю, в чем дело. — Хорошо, рассказываю. Когда я вышла замуж за Яна, он стал дико ревновать меня ко всем, причем на ровном месте. Все выяснения семейных отношений сопровождались жуткими скандалами и бесконечными моими уходами. А один раз он обозвал меня шлюхой. А я возьми и ляпни ему: «Что ж ты, такой честный и правильный, растоптал любовь чистой, непорочной девушки и женился на шлюхе?» Он тогда замолчал и ушел из дома, всю ночь его не было, а наутро пришел и спокойно мне сказал, что действительно не ту жену выбрал и все бы отдал, чтобы видеть на моем месте другую женщину, и назвал твое имя. С тех пор ты стала для него навязчивой идеей. Он увеличил твою фотографию и поставил в спальне, рядом с кроватью. Как ты думаешь, это нормально — жить с женой, пусть и нелюбимой, и выставлять на всеобщее обозрение фото своей первой любви? — Почему на всеобщее обозрение? Эту фотографию могли видеть только ты и горничная, убиравшая у вас в спальне. — А мои чувства в расчет ты не принимаешь? — обиделась Татьяна. — Да, пожалуй, ты права, как-то не очень получается. Мне бы тоже не понравилось. — Вот-вот! Я начала подозревать что-то неладное. И как ты думаешь, что я узнала? — Что он не в своем уме. — В точку! Я узнала, что в его роду были душевнобольные. Это держалось в тайне, но шила в мешке не утаишь. Род Кисневских — старинный дворянский род. У Яна есть даже дарственная бумага на эти земли, датированная шестнадцатым веком. В доме есть галерея портретов его предков, сходи, посмотри. Так вот, там висят такие физиономии, картотека «Интерпола» — детский лепет. Кстати, вот один из портретиков. Как тебе взгляд этого субъекта? — Не могу сказать, что этот тип мне симпатичен, но это еще ни о чем не говорит. — Да, но один из предков Яна убил свою жену. Другой родственничек сам покончил с собой. А его прабабушка тридцать лет провела в клинике для душевнобольных. И все это от меня тщательно скрывалось. Скажи, может у него быть нормальная наследственность? — Не знаю, психика — штука тонкая, — уклонилась я от ответа. — Рассказывай дальше. — В общем, после очередного скандала, я собрала вещи, написала записку и уехала домой, к маме. Мы не виделись много лет. У него была своя жизнь, у меня своя. Он занялся бизнесом, сколотил хороший капитал, выкупил этот дом. — Ты хочешь сказать, Ян — хозяин этого дома? Ничего не понимаю! — Сейчас поймешь, слушай дольше. Во второй раз он так и не женился. Собственно, мы и не разводились. Нас это устраивало. Я жила в гражданских браках, но с мужчинами мне не везло. И вот по прошествии многих лет Ян меня разыскал и предложил начать семейную жизнь заново. — Что ж так? — Он католик и, согласно христианским принципам, не имеет права вторично жениться. — Тяжелый случай! А как же быть с претензиями, предъявленными тебе? — По его мнению, я должна была с возрастом остепениться и перестать бросаться на всех мужиков подряд. Как будто я такая уж блудница. Обидно! «А то нет? Ты ври, душечка, да не завирайся! Всякого мужчину на себя примеряешь», — думала я, разглядывая, как Татьяна вовсю корчит из себя монахиню. Я очень хорошо помнила, как она присматривалась к Олегу во время первой нашей встречи в аэропорту. Может быть, именно поэтому я, наученная горьким опытом, и близко не подпустила ее к мужу, когда она совсем недавно как снег на голову свалилась ко мне с визитом. Я не только выдворила ее из квартиры перед приходом Олега с работы, но и наврала с три короба, в красках расписав, какой он ревнивец и деспот, как достал меня своими проверками и придирками. И все это я наговорила, чтобы она не завидовала и не строила своих коварных планов. — К тому времени Ян достаточно разбогател и хотел наследника, чтобы впоследствии все ему передать, — продолжила Ларионова. «Достойней кандидатуры для матери своего ребенка он подобрать не мог?! Да у него действительно что-то с головой. Лучше бы он заимел ребенка на стороне!» — я в очередной раз удивилась поступкам Яна. — Я переехала в Польшу. Жили мы сначала в Кракове, потом здесь, и поначалу все было очень хорошо. Единственно, что меня волновало, могу ли я иметь от Яна здорового ребенка. — А ему что, кто-то ставил диагноз? — Нет, но это и так очевидно! Я долго думала над этим вопросом, терзала себя. — И забеременела от другого, — догадалась я. — Как ты узнала? — опешила Татьяна. — Ни от кого не узнала. Просто ты предсказуема. И что было дальше? — Я родила мальчика. Ян был без ума от ребенка. Души в нем не чаял, исполнял любую его прихоть. А потом все сразу закончилось. Он отрекся от ребенка, потребовал развода. Не знаю, то ли он догадался, что ребенок не от него, то ли кто-то ему рассказал, только все сразу изменилось. А потом он заболел. Врачи обнаружили опухоль в голове и сказали, что жить ему осталось совсем мало. Сначала его беспокоили головные боли. Затем все стало еще хуже. У него помутился рассудок. Он опять забредил тобой. Причем до такой степени, что решил поменять свое завещание в твою пользу. То есть ни мне, ни сыну ничего не достанется. Если ты откажешься принять наследство, все деньги перейдут в фонд борьбы с раком. Пойми меня, я не жадная, мне ничего от него не нужно. Это его деньги и его воля ими распоряжаться. Пусть передает в фонд. Я собираюсь уехать с ребенком и все забыть, как кошмарный сон. Но ему непременно захотелось тебя увидеть. Это его идея привезти тебя сюда. — Почему он не позвонил мне, не написал? — Он боялся, что ты ему откажешь. Помнишь, много лет назад мы собирались группой в лагере? Тебя тоже приглашали, но ты не приехала. — Конечно, помню. Но я не смогла приехать, моей дочери был всего один месяц. О какой поездке можно было тогда говорить? — Но Ян не знал об этом и расценил твой отказ как нежелание видеть его и очень переживал по этому поводу. Он, наивный, думал, что ты до сих пор по нему сохнешь. Отношения у нас уже тогда были подпорчены, и меня несказанно радовали его страдания. Только потом я узнала истинную причину твоего отсутствия. Помнишь, мы случайно встретились в аэропорту? Ты была с мужем и крохотной дочкой. Я кивнула, конечно же, я помнила эту встречу. — Но это было так давно! С тех пор столько воды утекло! Что теперь произошло? — Что? Не забывай, Ян болен, и именно голова у него слабое звено! Он решил, что во всем виновата я, в болезни его тоже, а значит, пришло время мне искупать свои грехи. А чтобы я была посговорчивей, его люди выкрали моего ребенка и теперь неизвестно где прячут. Ян поставил мне условие — если я не привезу ему тебя, то никогда не увижу сына. — Ты обращалась в полицию? — Ты что! Во-первых, Ян по документам — отец ребенка. Во-вторых, что я могу доказать? Он уважаемый человек. Занимается благотворительностью и содержит несколько фондов. В любом случае я в проигрыше. Теперь ты понимаешь, что меня толкнуло на твое похищение. — Понимаю. Допустим, мотивы мне твои понятны, но зачем ты устроила весь этот спектакль? Неужели не могла ко мне приехать и поговорить по-человечески? — А ты бы стала меня слушать? Я помню, как ты меня встретила в прошлый раз — только и ждала, когда я уйду. По глазам вижу, я тебе и тогда была, и теперь неприятна. Ты до сих пор на меня обиду держишь. И потом, тебя бы отпустил муж? Сама же говорила, он контролирует каждый твой шаг. А тут дело такое деликатное. Бывший возлюбленный и все такое. — Пожалуй, ты права, Олег бы меня не отпустил. — Я вспомнила, как настойчиво он отговаривал меня от поездки. — Но тебя это ни в коей мере не оправдывает. Ты должна была мне все рассказать!