Происшествие на болотах Наверное это ужасно-ужасно глупо, но от ощущения романтичности ситуации улыбка у меня сделалась до ушей. Да-да, свой диагноз я знаю. Все знаю. Что он — представитель древнего рода, дракон — помолвленный дракон — и друг короля. Ах да, еще мой начальник. А я — попаданка, до сих пор не до конца понимающая, как себя вести и что говорить в разных ситуациях. Без связей, без приданного, хотя с фамилией Джонс — что уже само по себе «приданное». И вообще мы в стане врага. На супер-секретном задании. И сверху на меня капает какая-то дрянь, а непонятный тоннель может привести — наверняка приведет — в какую-нибудь жуть, где нас поглотят древние механизмы и нанизают наши тела на неожиданно появившиеся копья. И в последний момент Декстер меня прикроет… или сожмет в своих объятиях, крепко и надежно, как сжимает сейчас мою руку… Или скажет чего… Говорю же ужасно романтично. Во всяком случае мои фантазии — точно. Реальность выглядела чуть более скучной и мрачной. Темный ход, где я постоянно спотыкалась о всякие камни, затхлость и сырость, необходимость периодически пригибаться, и… Разветвление спустя минут десять после того, как мы отправились в путь. — Вы же не будете предлагать нам разделиться и осмотреть каждому свой ход? — спросила я с некоторым испугом. — Нет, конечно, — со смешком ответил детектив, — вы, конечно, сотрудник Управления, но… — запнулся, а потом продолжил со вздохом, — очень ценный сотрудник. Мы оба свернули направо. Лаз, до того как бы спускающийся вниз, пошел наверх, а потом и вовсе под ногами появились крошащиеся ступени, и спустя какое-то время мы уперлись в стену с проржавевшим механизмом, явно эту стену открывающему. Раньше. Потому что несмотря на все попытки Дектера открыть эту стену-дверь, ничего не вышло. — Неужели мы не узнаем, куда она ведет? — расстроилась я. Все-таки образ нападающих на нас древних ловушек и признаний драконища был слишком близок к участку мозга, отвечающему за производство дофамина. — Я попробую «нащупать» пространство и понять, — сообщил предельно собранный мужчина. И, кажется, принюхался — как явно, так и мысленно. — Ну что там? — подпрыгнула от нетерпения. — Похоже, особняк Томасов. Что логично — и судя по направлению хода и по всему остальному. Полагаю, это еще одна дверь в ту тайную комнату, которую мы не заметили, когда были там вчера. — Ого, — протянула уважительно, — вы так уверены? Откуда? — Чувствую остатавшиеся ароматы, — сказал дракон будто нехотя. — Чьи? — удивилась. — Ваши, — коротко бросил мужчина. Я аж замерла, анализируя эту информацию. То есть я как-то там для него пахну — надеюсь, не воняю — причем пахну по-особенному, да еще так сильно, что он и спустя день за всякими запорами чувствует? И что это значит? Об этом я и спросила яра Кингсмана, но он только буркнул что-то невразумительное, а потом предложил вернуться к развилке и пойти уже по другому тоннелю. Я было подумала, что обиделся на что-то — слишком уж резко развернулся и решительно зашагал прочь — но потом он протянул руку назад, нащупал мою ладонь и снова повел за собой. До развилки мы двигались довольно бодро. Тоннель в левую сторону оказался не столь комфортен, как предыдущий. То и дело встречались зловонные лужи и обвалы, через которые приходилось пробираться, пару раз я наступила на скелеты каких-то мелких животных, попались и самые настоящие и очень даже живые корни, которые прорвались сверху. А дальше и вовсе стало мокро и дымно как-то: под ногами хлюпало — на то, что мое платье больше никогда не будет белым, я давно махнула рукой — стало сильно прохладней. Впрочем, эту проблему драконище, даже не слишком акцентируя, умудрился решить, скинув себя камзол и вручив его мне. Но нам обоим и в голову не приходило останавливаться или возвращаться назад. Заметят наше обоюдное отсутствие? Так мы давно с Эльвином в поместье Томасов вернулись. Ну а Эльвин какое-то время будет полагать, что мы все еще у Мэннингов. Упускать возможность понять, что же именно происходило в этих ходах, и, вероятнее всего, сто пятьдесят лет назад, было невозможно. Меня охватили азарт и предвкушение, и пусть мы брели уже почти по колено в отвратительной жиже, я видела только один вариант — дойти таки до конца. Спустя, наверное, час, мы начали подниматься по таким же широким ступеням, как и к прошлой потайной двери. Я очень понадеялась, что там ничего не заложено и не заржавело… Ничего. Там просто не было двери. А только широкий лаз, через который мы попали в маленькое помещение, где на укрытом тиной и влагой полу валялись ветки, камни, какие-то деревяшки и железки. Но и отсюда нашелся выход — в помещение побольше, хотя не сказать, что чище. Зато в нем, помимо заклинившей таки двери, были окна со сломанными ставнями, в которые и вылез яр Кингсман. — Ну что там? — спросила у него. — Хм… похоже, мы в сердце болот. Ого. Я тоже пролезла, порвав и без того не слишком хорошо выглядящую юбку, и осмотрелась. Место, в котором мы оказались, представляло собой прямоугольное каменное строение посреди самых настоящих топей, который простирались от края до края горизонта. И там на вид было настолько глубоко и ужасно, особенно с учетом близости вечера и темных нависших туч, поливающих пусть не ливнем, но все еще дождем, что мне даже и в голову не пришло бы соваться туда. — Лодка не пройдет, птица не пролетит, — пробормотала, — вплавь тоже не вариант. Получается, Мэннинги и Томасы построили подземный ход к чему-то непроходимому и укрытому от всяких взоров? Это возможно? С точки зрения строительства? Как рыть под болотом или воздвигать даже маленькое строение? — Этому месту больше ста пятидесяти лет, — Декстер провел ладонью по щербатому камню. — Может быть четыреста — по ощущениям… Если топи расширяют свои границы, то, вполне могу допустить, четыре столетия назад здесь было путь глухо, но вполне сухо. И кто-то устроил себе прибежище, может даже с дополнительным выходом под землей на всякий случай. А предки Гордона и Древона обнаружили и удлинили. — Это имеет смысл, — кивнула. — И почему-то мне кажется, что сам Гордон и Древон очень даже пользовались этим прибежищем — а без них и их постоянного ухода все обветшало и поддалось природе. Изучим, что внутри? Мы вернулись назад и в слабом, почти сумеречном свете принялись разбирать завалы, щепки и прочий мусор. — Много битого стекла округлой формы — вероятно они проводили опыты… — комментировал детектив. — Еще здесь сохранились остатки стульев и столов, книжных шкафов — правда сами книги превратились в труху, — вторила ему я. — Вижу несколько картин и гобеленов — кто-то их пожевал, даже не буду думать, кто… — А здесь был очаг. И в нем, кстати, пытались спалить не только дрова — глядите, здесь и обложки и какие-то обугленные шкатулки, даже кусочки железа… Ой. — Что такое? — мгновенно подбежал ко мне драконище, а я продемонстрировала уколотый палец с глубоким порезом и выступившей кровью. — Я пыталась вытащить там одну штуковину, но не заметила, какая она острая, — наморщилась, — надеюсь, что ничем не заражусь в этой грязище и… Ох. И замолкла, потому что мой начальник и наследник великого рода взял мой палец и несколько раз лизнул царапину. У меня аж дыхание перехватило, а глаза, по ощущениям, стали как две плошки. Драконище же, как ни в чем ни бывало, сообщил: — У драконов слюна лечебная — мы такие порезы легко залечиваем нашим… Замолчал. — К-кому вашим? — выдавила из себя. — Детям, — буркнул и отвернулся к очагу. А я уставилась на палец с уже затянувшейся ранкой. — Яр Кингсман, — позвала тихонько. — Так, а вытащить вы пытались… Священные псы, не может быть! Это же королевский знак, вот та железяка, которую вы вытаскивали! Такие знаки бывают только у… — Яр Кингсман! — сказала уже громче. — … у членов королевской фамилии и… — У меня руки светятся!!! — уже рявкнула. Он резко повернулся ко мне, держа искореженную железяку и уставился, как и я, на красные пальцы… И в этот момент домик и нас в нем тряхнуло. А потом раздался подземный гул — и нас снова тряхнуло, да так, что стены начали ощутимо крениться. Декстер буквально схватил меня и выпихнул в окно, а потом и выскочил сам, оттаскивая в сторону от разваливающихся стен. Под ногами все ходило ходуном, будто островок со строением был, на самом деле, панцирем гигантской черепахи, которая неожиданно решила, что пора сваливать из этого «прекрасного» болота, тем более что приперлось двое тяжелых товарищей и разбудили ее. Но самое ужасное было в том, что болота вокруг вспыхнули синим светом — загорелись — и жар, и жалящие вихри уже неслись к нам со всех сторон. Даже если это все происходило от магии, судя по моим рукам не магия меня убьет — я просто утону в этой дряни или на меня свалится кусок стены… Что-то вспыхнуло совсем близко от меня, и я завизжала. И вдруг осознала, что стою рядом с драконищем… ну в прямом смысле. Золотым таким, с крыльями и вообще, судя по его взгляду на меня, слегка озлобленным… Он что-то рявкнул своей пастью и мотнул головой, а потом закатил глаза — вот серьезно! — приблизил свою огромную голову и пихнул к своей спине. До меня дошло. Я проворно — благодаря очередному тычку под зад, и нет, я не буду думать, что мой начальник только что делал своим носом — забралась на его хребет, обхватила руками шею и зажмурилась, потому как яр Кингсман тут же расправил крылья и взлетел. Вовремя. Под нами одновременно что-то взорвалось, полыхнуло и забулькало. Но мы были вне досягаемости! Мы… летели?! Я взвизгнула, пискнула, вцепилась в шею дракона еще сильней, открыла глаза — летели мы не слишком высоко, но мне хватило — снова пискнула и приникла к Декстеру поближе, жутко боясь свалиться. Ну что могу сказать… Летать на драконах, это, как бы, странное «удовольствие». Ороговевшие чешуйки впиваются во все доступные места, царапая руки и ноги — юбки то собрались, как только я изобразила из себя полноценного наездника. Да еще и ходят туда-сюда, потому как дракон, он же живой и шевелится… и крылья у него страшно хлопают, обдавая потоками воздуха. И вообще, сверху холодно, под ногами — болота горят, а внутри постоянно что-то екает, потому как крылатая махина то вниз уходит, то вверх, то вбок… Но лететь на драконе было также чем-то иным, лежащим вне удовольствия или неудовольствия.