Встряхнула головой и пошла по зале, высматривая начальство. Наконец, увидела его у дальней стены в обществе газеты и чашки с чем-то горячим. И тут же ускорилась, с удовлетворением отмечая, что прочие девицы обходят его угол, как будто там невидимая стена. Может потому, что он не такой? Блин… И об этом не стоит думать. Я шла целенаправленно, думая, как бы сделать так, чтобы он меня заметил, и чуть не споткнулась, когда светловолосый яр справа от Кингсмана сделал рукой определенный жест, который означал, что он хочет меня. Ну, для начала, познакомиться. Посмотрела назад и снова чертыхнулась про себя. Мне показал. Без вариантов. Да еще и дополнил выражением лица типа, «да-да, дурочка, радуйся, я тебя позвал». Кретин. И второй не меньший кретин, потому что видит только свои буковки. А меня, между прочим, сейчас будут развращать чужие яры. И распорядитель строго-настрого указал нам несколько раз — кто из мужчин первым позовет, к тому и бежать, роняя тапки… точнее, жуть какие неудобные туфельки на каблучках. Ох, только бы не скандал. Я продолжила двигаться к Кингсману, надеясь, что мои маневры остануться незамеченными.. Соседний яр нахмурился. Я независимо улыбнулась. Меня подхватил под локоть распорядитель и прошипел: — Не туда. — Очень даже туда, — улыбка сделалась еще натужней, — Темноволосый яр первый позвал. — Тебе показалось, он не шевелился даже. — Вам из-за газеты не видно. — Иди направо, — потянул меня мужчина уже злее. — Куда? — сделала вид, что я тупая, и потянула налево. — Туда! — зарычал он. — Нет, сюда, — дернула его таки в сторону яра Кингсмана. — Да чтоб тебя… — не сдержался распорядитель, и мы замерли как вкопанные. Оба. Потому что такими маневрами почти добрались до детектива и тот, наконец, поднял голову. Мимика, надо сказать, его не выдала. А вот глаз дернулся. Два раза. Декстер обвел взглядом всё то, что я собой сегодня представляла — грудь, красный бархат, перо, чулочки, прозрачную юбочку и облипочку — и снова уставился на мое лицо. — Ты… — Очень рада вас видеть, — выдернула, наконец, локоть из лап распорядителя, и бухнулась к яру Кингсману на колени. А потом повернулась к застывшему поодаль мужчине и пропела тихонько, — Я же говорила, что туда. Он — первый. На этих словах вздрогнули оба, но для распорядителя это послужило сигналом пробормотать извинения и уйти, а для Кингсмана — отложить газету. Для меня же — повернуться к нему. И чтобы кто чего-то не заподозрил, обвить руками его плечи. Хотя лицо драконища оставалось непроницаемым, в глазах застыло откровенное изумление. А сидеть на его коленках, причем частично голыми ляжками, да еще и прижиматься слегка, оказалось неловко… и чуть-чуть приятно. Но неловко. Но приятно… Я облизнула внезапно пересохшие губы и почувствовала, как тянет и чешется между лопаток. Ох. Покраснела. И буркнула, отводя взгляд от только на вид бесстрастного лица Декстера. — Вам следует… сдерживать себя. Шумный выдох. И дрогнувший голос произносит: — Вам бы тоже… На самом деле я уже почти научилась. Потому кивнула, прикрыла глаза, стараясь не ерзать, и приказала своему гребню повременить… пару-тройку месяцев. Через минуту мы оба пришли в себя. Яр отточенным движением поставил на стол чашку с уже остывшим напитком — подумаешь, что моя грудь при этом слегка соприкоснулась с его — а потом обнял твердой рукой, так чтобы со стороны понятно не было, что меня сейчас будет отчитывать Очень Злое Начальство: — Каких псов… — Я все объясню, — теперь уже я развернулась и зашептала ему на ухо, — Понимаете, у меня был сложный день… Я и рассказала. Все, что было с самого утра. Пару раз меня жестко сжимали, неисчислимое количество — мысленно материли, а еще раз, когда я добралась до посещения логова бандитов, зарычали. — Р-рр. — Вот «р-рр», как мне объяснили, здесь не полагается, — сообщила елейным тоном и продолжила рассказ. А потом, пока он молчал — все никак не мог прийти в себя, бедненький, — уточнила, — Вы после ланча уходить собирались? — Собир-рался. — Вот вам бы разобраться, кто об этом знал, — предложила деловито. — Р-разберусь. — Так что мы будем делать? — «Мы»? — непритворно удивился Кингсман. Да так удивился, что повысил голос, — Я. А вы, мири, останетесь здесь! Я не успела возразить. И объяснить, почему оставаться мне не стоило. Потому что рядом с нами раздалось: — Отличная идея, Декстер. То-то я удивился, с чего ты изменил своим принципам, а тут, оказывается, мири сама инициатором выступила. Оставляй её со мной, конечно — ей понравится. …и заботливых Я уже говорила, что драконище, как правило, бесстрастен? Хм, ну… здесь столько нюансов. Пятьдесят оттенков бесстрастности. Невозмутимость, безучастность, отрешённость, равнодушие, безразличие, холодность, безжалостность… Сейчас, например, он выглядел как дракон, который готов безжалостно сломать тянущуюся ко мне руку. Не сломал. Резко и ловко встал, причем вместе со мной и так, чтобы я оказалась с противоположной стороны от блондинистого яра, в который раз пожелавшего удостоить меня внимания, и жестко — ах да, вот еще один оттенок — заявил тому: — Обойдешься, Тони. Ух. Другого бы ветром сдуло, но насмешливо вскинувший брови совсем-не-угрюмый блондин устоял. Меня же потащили прочь. И я, чтобы увековечить тот факт, что Кингсман не бросает своих в обители порока и разврата, защебетала: — Вот и правильно. А то бы он меня плохому научил. Или я его? Не надо так на меня коситься, вы просто наши газеты не читали. Так что, идем ловить на живую… то есть на детектива? Знаете, и правда не так страшно к убийцам выходить, чем все эти угрюмые лица, которые тут хотят… со мной познакомиться. А там я вам помогу. У меня пистолет есть. И лапки… — Опять? — рыкнул Декстер. И как умудрился, если, в этом слове не было ни единого «р-р». Мы уже вышли из общей залы, и никто нас не слышал. — Ну да, — я смешалась, — В том смысле, что пальцы засветятся.