Один хорошо поставленный удар рядом с замком сломал дешевое дерево и распахнул дверь. Я присела на корточки у рамы, почти ожидая приветственного выстрела или двух. Ничего. В передней комнате, совмещенной с кухней, было пусто, мебель практически отсутствовала. Опрокинутый обеденный стол и один стул придвинуты к стене, а клетчатый стул с ободранными подлокотниками, извергающими начинку, был единственным обитателем квартиры. Никого из людей. Никаких новых пятен крови на испорченном ковре. Готовая отбиваться и держать удар, я прокралась внутрь. В комнате имелось три двери. Ближе всего ко мне находился шкаф для одежды, пустой, если не считать кучи крысиного дерьма в углу. Следующая дверь была открыта — тускло освещенная ванная комната. Унитаз и раковина покрыты грязью, ванна без занавесок испещрена водяными разводами. От нее слабо пахло мочой. Давайте посмотрим, что находится за дверью номер три. Она была прикрыта на три четверти. Я заглянула в щель в косяке. Заметила окно без занавесок, самый краешек стула и плечо человека, сидящего на нем. Плохо. Они должны были услышать мое появление. Я сжала палку так сильно, что у меня заболели костяшки пальцев, а старое дерево затрещало. Плечо находящееся в поле зрения дернулось. Он услышал это? Я протиснулась сквозь проем, готовясь к нападению, сердце застряло у меня в горле. Оглядела комнату. Только человек на стуле — Фин, я знала эту футболку — сидел прямо перед одним из трех окон комнаты. Я проверила шкаф, ногой открыла зеркальную дверь — никого. Черт, черт, и дерьмо! Я обошла Фина и закричала. Он не был привязан, как я подозревала. Он был пригвождён к подлокотникам стула ножами, вонзенными в середину каждого предплечья. Кровь образовала две лужицы на полу. Голова его была опущена, подбородок прижат к груди, глаза закрыты. Сломанный нос распух и стал почти фиолетовым. Слишком бледный. Дрожь пронзила мою грудь. Я обхватила его щеку ладонью. Его кожа была такой холодной. — Фин? Он застонал, склонив голову мне на руку. Что-то пробормотал. — Фин, где Коул? Снова стон, затем его веки затрепетали. Он моргнул и поднял голову, голубые глаза наполнились болью и усталостью. Я держала свою руку там, где она была, предлагая то немногое утешение, которое могла, и зная, что этого недостаточно. — Не знаю, — прошептал он, скривив губы в усмешке. — Он убил Элери. — Он пытался. Как он узнал, что она шпионит за ним? — Она не так умна, как думает, — проговорил Коул. Я резко выпрямилась, оттягивая биту назад, готовая замахнуться. Он стоял в дверях спальни, уперев руки в бока. Практически беззаботно. У него хватило наглости улыбнуться мне. — И Финеас тоже, хотя я надеялся убедить его присоединиться ко мне. Кажется, теперь он питает к тебе какую-то странную преданность. Я отступила на шаг от Фина, отодвинувшись от него на безопасное расстояние от своей замахивающейся руки. Ярость пронзила меня при одном взгляде на Коула, такого самодовольного из-за событий, которым он позволил развернуться, и бойни, происходящей через улицу. Все мое сочувствие умерло с первым же криком, который я услышала внутри театра. — Однако ты по-прежнему производишь на меня впечатление, — восхитился он. — Твои способности, мягко говоря, преуменьшены. — Значит ли это, что на этот раз ты готов сразиться со мной сам? Или у тебя есть еще подчиненные, которых я должна убрать первым? — Мы могли бы стать лучшими союзниками, чем врагами. Я разразилась громким смехом. — Потому что мы очень похожи? Убиваем сотни людей и пригвождаем старейшин кланов к стульям? — Я обещал ему место в первом ряду. — Ах, ну, тогда все в порядке. — Ты очаровательна, Эвангелина, правда. Сохранить рассудок после всего, что тебе пришлось пережить. Признаюсь, я думаю, что твое упорство превзошло даже самые смелые ожидания Товина. Он проиграл, потому что недооценил, на что способны влюбленные, чтобы выжить. Он никогда не понимал этого в людях. Я не знала, пытается ли он подначить меня и заставить атаковать, или просто ведет светскую беседу, чтобы помешать мне остановить нападение в театре. Впрочем, это не имело значения, потому что ничего из этого не работало. — Знаю, что это мало что значит, но я не знал, что Келса запланировала для тебя, — сказал он. — Я не был посвящен в подробности. Ладно, может быть, его слова стали меня задевать. Мне пришлось мысленно сдержать свой гнев, чтобы не замахнуться концом этой биты на его голову. Незнание не являлось оправданием, учитывая, что Келса была гребаным гоблином. Они никогда не славились любезностью — особенно по отношению к охотникам. — И я искренне сожалею о Джесси и Эш, — продолжил он. — Они тоже были моими друзьями, но я уже согласился помочь Товину… — Заткнись на хрен! — Жар вспыхнул на моих щеках. Все остальное мое тело похолодело. Дрожь пробежала по спине, вызванная яростью и ненавистью. — Ты не можешь назвать их имена или жалеть, что они мертвы. Ты мог бы это остановить. Ты мог предотвратить все это! Его веселость испарилась. Он прищурился и выпрямился, плотно сжав губы. — Возможно, но то, что произошло, уже не изменить. Они мертвы, а ты нет. Хочешь почтить их память, умерев снова? — И кто же меня убьет? Ты? — Если уж на то пошло, то да. Ты препятствуешь моему видению этого города. Фыркнула. — Видению? Ты бредишь. — Грядут перемены, Эвангелина, хочешь ты того или нет. И только от тебя зависит, будешь ли ты на стороне, вносящей изменения, или на стороне, которую поглотит прогресс. Хуже самих слов было осознание того, что он искренне верит в собственную пропаганду. Коул убедил себя, что действует правильно, и он делает это в интересах всех видов. Он, казалось, забыл, что, как вид, люди могут превосходить Падших численностью, пять миллионов к одному, но их уникальные способности и магические таланты почти уравняли эти шансы. Если мы потеряем этот город из-за гоблинов и полукровок — или еще хуже — мы потеряем другие города, мы потеряем все. — Могу я задать тебе вопрос, Коул? Он склонил голову набок. — Конечно. — Если бы Рейн могла увидеть тебя сегодня, и все эти смерть и боль, в которых ты участвовал, что бы она сказала? Будет ли она все еще любить тебя? Вопрос был одновременно и правильным и неправильным. Его лицо потемнело от ярости, а все тело напряглось, готовясь к нападению. Я почти видела воображаемый пар, поднимающийся из его ушей. — Думаю, ответ будет «нет», — сказала я. Он с ревом двинулся вперед. Я сделала ложный выпад вправо, как будто готовясь замахнуться. Он двигался идеально, приближаясь ко мне с незащищенной левой стороны. Увернулась от ожидаемого удара и воткнула свободный от гвоздей конец своей биты ему в живот. Он пошатнулся; я ударила его по подбородку, отбросив голову в сторону. Продолжая дугу деревом, я нарисовала ею круг и треснула по его правой лодыжке. Он взвыл и рухнул на пол. Одна нога метнулась вперед и застала меня врасплох. Я споткнулась и упала на задницу. Острая боль вонзила злые когти мне в спину. Быстрее, чем я ожидала, Коул схватил меня за лодыжки и потянул достаточно сильно, чтобы уронить меня, и я затылком ударилась об пол. Перед глазами замигали разноцветные огоньки. Он всем весом опустился на мои бедра и живот, достаточно низко, чтобы я не могла поднять ноги, чтобы пнуть. Я попыталась ударить его битой. Он блокировал мою руку, а свободной рукой схватил меня за волосы и ударил головой об пол. Все пошло наперекосяк. Фин кричал. Руки обхватили мое горло. Черт, только не снова. Приготовившись к предстоящей боли, я телепортировалась в последний раз. Мне казалось, что я протискиваюсь сквозь стеклянную трубу. Мне было чертовски больно, я едва могла видеть из-за рева в моих глазах. Где же он был?.. Прямо напротив двери в спальню, лицом ко мне. Я моргнула, стараясь восстановить зрение. Коул встал. Он склонился над Фином, который вскрикнул, когда Коул вытащил из его руки нож, покрытый кровью Фина. Я неуверенно поползла на четвереньках. Коул отвел руку к противоположному плечу, нацелив лезвие ножа вниз. Я знала этот замах, понимала, что он собирается сделать. Нет! С истошным криком, раздираемая болью и отчаянием, я вскочила на ноги. Прыгнула в сторону Коула. Я не чувствовала под собой ковра. Едва почувствовала удар, когда врезалась плечом в живот Коула. Я лишь слегка осознавала, что вокруг нас бьется стекло. Режущая боль. Коул кричит. Фин выкрикивает мое имя. Затем ощущение свободного падения, прерываемое резким ударом. Глава 23 Именно этот ужасный запах вывел меня из уютного, глубокого сна. Не гнили — ужасного мяса. С отвратительным привкусом уксуса. Пахло, как корейская квашеная капуста, которую Эш готовит на ужин. Только Джесси мог съесть это; я заказывала доставку еду в такие вечера. Неужели она его делает? Это то, что я учуяла? Я приоткрыла один глаз и увидела знакомые грязные обои. Водяные знаки на том, что раньше было белыми и желтыми маргаритками, оставшимися от последних жильцов, арендовавших это место. Я не чувствовала себя достаточно дома, чтобы заботиться об интерьере, поэтому никогда не беспокоилась о том, чтобы их сменить. Квартира была местом для отдыха и восстановления, а не уютным гнездышком. Я находилась в своей комнате, и в ней воняло мерзкой едой. Потрясающе. Я перевернулась на другой бок, обняла подушку и натянула одеяло повыше на голову. Каждый мускул в моем теле болел. Видимо, это была тяжелая ночь. Что я делала прошлой ночью? Может, мы ушли выполнять приказ? Осталась дома? Тренировалась? Не могла вспомнить. Мои напарники вообще дома? Дом… дом исчез. Я не могла вернуться туда, но почему? Потому что там на меня напали коты-оборотни, вот почему. Да. Я так резко вскочила в постели, что у меня закружилась голова и комната накренилась. Крепко прижала одеяло к груди, ожидая, когда все успокоится. Это моя комната, в старой квартире над ювелирным магазином. Моя комната, моя кровать. Одеяла и простыни были новыми, а на столе рядом что-то горело. Похоже на ладан, и именно он был источником этого странного запаха. Все это дурной сон, так и должно было случиться. Последние две недели просто какой-то сложный наркотический кошмар, и я вернулась домой, в свою старую жизнь. Это все объясняло. Единственное, что могло быть. Нет, я почувствовала это — слабое жужжание силы от разрыва. Рукой метнулась к груди и нащупала знакомую гладкость цепочки с крестом. Тяжелая масса густых каштановых волос, спадала почти до талии. Слезы обожгли мне глаза, а смятение быстро и резко накатывало, скручивая мой желудок. Сердце тяжело забилось. В дальнем углу комнаты — как же я раньше его не заметила? — стояла больничная подставка для капельниц и два пустых пакета из-под раствора. Как долго я здесь пробыла? — Эй! — Мой голос звучал скрипуче и хрипло, больше напоминая кваканье лягушки, чем призыв о помощи. Дверь спальни распахнулась, и в комнату ворвался Вайят, все еще сжимая в руке книгу в мягкой обложке. Он был чисто выбрит и выглядел относительно здоровым и не испытывающим боли. Когда наши глаза встретились, его лицо просияло. Мое сердце подпрыгнуло, облегчение боролось с замешательством в головокружительной битве. — Привет, спящая красавица, — сказал он, повторяя свои слова, только… произнесенные ну, когда-то раньше. Десятки вопросов проносились у меня в голове, и каждый требовал ответа первым. Глупо, но я спросила: — Что это за запах? Он моргнул, потом улыбнулся. Бросив книгу в изножье кровати, он подошел и присел рядом с моими коленями. — Вообще-то это подарок от Айлин. Эти травы способствуют исцелению. Мы подумали, что это не повредит, учитывая, что ты вылетела с четвертого этажа на тротуар. Вот именно. Я выпрыгнула в окно вместе с Коулом. Вся ночь вернулась в потоке боли и ощущений. Все, что мы сделали, все, что мы пытались предотвратить. — Театр? Его улыбка исчезла, и он заколебался. — Мы были правы насчет входа в туннель. Там наши команды встретились примерно с сорока полукровками. Тесные пространства давали нам преимущество, но это был тяжелый бой. Человек двадцать или около того все же поднялись в театр и начали убивать. Джина нашла источник заклинания щита и уничтожила его, так что обычная полиция смогла проникнуть внутрь. Хотя не знаю, как, черт возьми, они им это объяснили. — Как у нас дела? — спросила я. — Бейлор потерял своего новичка. Двое из охотников Моргана были ранены, но они будут жить. Я почувствовала некоторое облегчение, зная, что триады понесли только одну потерю. Все могло быть гораздо хуже. Я даже рада, что Пол Райан, по-видимому, пережил нападение. Дерьмовый малый, но он был бойцом, а триадам нужен каждый боец, за которого они могли бы держаться. — Как поживают ребята Кисмет? Вайят вздрогнул. — Тибальт…