— Правда, ты так думаешь? — Я обхватила пальцами цепочку, бросила ее на пол и принялась втаптывать кристалл в бетон. Точно так же, как если наступить на провод под напряжением, он выстрелил электричеством вверх по моей ноге и через бедро, пока внезапно не рассыпался. Мое ощущение разрыва резко вернулось, как приливная волна, знакомым потоком силы. — Надеюсь, я больше никогда не увижу этих чертовых штук. Вайят глубоко вздохнул, вероятно, так же, как и я, благодарный за возвращение дара, если не больше. — Единственное, что хуже, чем не чувствовать магию, — это почувствовать ее слишком сильно, — сказал он скорее себе, чем мне. — Чувствуешь слишком сильно? Так бывает? — Мне пришло в голову, как мало мы говорили о том, как работает эта штука с одаренным, кроме очевидной подпитки сил. Мне нужно вписать этот конкретный разговор в мое переполненное расписание. — Не часто, но сильные грозы могут серьезно испортить тебе контроль. Ух. Он провел рукой по лицу, задержавшись, чтобы ущипнуть себя за переносицу. — Трудно представить, что Коул на стороне Товина, и что он был частью этого с самого начала. — Потеря может заставить самого разумного человека делать невероятные вещи. — Не то чтобы потеря оправдывала иррациональные, невероятные штуки. — Туше. Послушай, я знаю, что ты все еще злишься на меня… — Ладно, сейчас действительно не время. — Я положила ладонь правой руки ему на грудь, поверх мягкого давления бьющегося сердца. Слова, которые я наконец произнесла вслух, признавшись Сноу в пылу битвы, снова застряли у меня в горле. — Просто… снова стань моим куратором и оставайся здесь, пока я пойду и побью плохого парня. — Я думал, мы партнеры. — Мы станем партнерами, когда у тебя не будет сотрясения мозга и ты не будешь через два дня после операции. Ты не исцеляешься так, как я. — Ты не неуязвима, Эви. — Поверь мне, жгучая боль в заднице и плече постоянно напоминают мне об этом. Может, десять лет назад ты и был охотником, но теперь это моя битва. Я позабочусь о Коуле. Я не верила, что он останется на месте, и не могла стоять там и обсуждать свое решение, пока время идет. Я также не могла вырубить его снова — его мозг был достаточно сотрясен для одного уик-энда. Мне оставалось только надеяться. — Поцелуй на удачу? — спросила я. Он поцеловал меня без дальнейших подсказок. Я приоткрыла рот, впуская его внутрь. Пробуя на вкус. Обещая в действиях то, что я не могла сказать словами. Поцелуй был коротким и оставил у меня чувство трепета. Острого. Готовой сражаться даже за самые простые его прикосновения. — Удачи, — проговорил он. Держа в руке палку с гвоздями, я обогнула груду обрезков дерева и выглянула за дверь. В непосредственной близости никого не было. Никаких голосов, только отдаленные звуки города и, чуть дальше, музыка. Наверное, с благотворительного вечера. Я выскользнула наружу и, держась поближе к стене оранжереи, двинулась к северной стороне крыши. На углу я огляделась и чуть не подавилась от запаха. Элери лежала в луже собственной крови, густой, темной и пахнущей, как старый подвал. Она схватилась за горло обеими руками, сдерживая поток изо всех сил, ее фиолетовые глаза потускнели. Белые волосы покраснели, а фарфоровый цвет лица стал почти прозрачным. Полноценные вампиры редко умирают только от потери крови, если только этому не помогает добавление антикоагулянта. Ей нужно поесть, чтобы восстановить свои силы. Ни в коем случае, черт возьми, я не предлагала себя. Последнее, что мне нужно, — это заразиться. Я сомневалась, что даже моя целительная способность сможет остановить вампирских паразитов. — Коул? — уточнила я, держась на безопасном расстоянии. Она кивнула. Ее широко раскрытые глаза впились в мою пропитанную кровью одежду и не отпускали. Либо он обнаружил, что она работает против него, либо больше не нуждался в ее помощи. Первое более вероятно, учитывая его программу вербовки. Отсеять предателей. — Фин. — Мой желудок сжался. — Фин все еще с ним? Я решила, что ее слабое покачивание головой означает, что она не знает, а не другой ответ. Насколько я могла видеть, на крыше больше нет скрюченных тел. Никаких следов бывшего охотника и его заложника Кони. Я не могла нянчиться с Элери и надеялась, что она не воспримет мой уход как проявление враждебности. Разве только… — А Айлин знает, что сегодня происходит? — спросила я. Еще одно покачивание головой, которое я истолковала как «нет». Жаль, что пускать сигнальную ракету, которую я могла бы использовать, чтобы привлечь ее внимание, нет смысла. Я быстро обыскала остальную часть крыши. Никаких следов присутствия Коула и Фина. На углу северной стороны мне был хорошо виден квартал и зрелище, которое представляло собой благотворительный сбор средств на искусство. На освещённом фасаде театра висел плакат, рекламирующий мероприятие большими печатными буквами. В окнах вестибюля ярко горели красные, золотые и белые огни. Машины и лимузины были припаркованы вдоль всей улицы. Лишь горстка хорошо одетых посетителей задержалась снаружи, некоторые курили, другие болтали. Музыка тоже доносилась оттуда — какая-то бредовая чушь оркестра, которая всегда напоминала мне умирающие трубы. Все это выглядело так невинно, люди внутри не подозревали об угрозе, таящейся поблизости. Не знали то, что они вот-вот превратятся в закуску для полукровок. Когда-то я испытывала такое же ложное умиротворение, надеясь передохнуть в спальне Даники, пока триады сходились к Сансет-Террас, принося с собой те же разрушения, которые сборище Коула собиралось обрушить на «Паркер-Пэлас». Я не могла смотреть на очередную бойню. На северо-востоке, в противоположном конце квартала от театра, был телефон-автомат. Я сосредоточилась на углу, закрыла глаза и скользнула в пролом. Каждая рана горела огнем, боль была жгучей и нестерпимой. В голове стучало, и это не прекратилось, когда я материализовалась возле телефона, все еще сжимая в правой руке импровизированную биту. Проскользнула внутрь, схватила липкую трубку и набрала номер. — Девять-один-один, что у вас случилось? — проговорил сбивчивый голос. — В звукозаписывающей будке старого кинотеатра «Паркер-Пэлас» заложена бомба, которая взорвется через пять минут. Лучше спасите свою самую высокую категорию налогоплательщиков, — сказала я и повесила трубку. Рука дрожала, и меня отчаянно тошнило. Полицейская поддержка — лучше, чем ничего. Я понятия не имела, который час, и мне уже было не до особой скрытности. Держась как можно ближе к зданиям, я побежала к театру, время от времени оглядывая близлежащие крыши. На наличие снайперов, Коула, и всего необычного. Узкий переулок, едва ли три фута шириной, тянулся между театром и дешевым офисным зданием рядом с ним. Я бросилась внутрь, не обращая внимания на удивленный возглас одного из курильщиков в меховой куртке, и стала искать боковой вход. На полпути я нашла дверь аварийного выхода. Никакой дверной ручки с моей стороны. Дерьмо. Надо как-то туда попасть. Аварийные выходы необходимо держать открытыми по очевидным причинам. Логика подсказывала мне, что с другой стороны был карман пустого пространства. Мне не стоит по ошибке переноситься в твердый объект — или человека. Головная боль от моего последнего перехода не утихла, но я не могла ждать. Вызвала в себе чувство одиночество, проскользнула в пролом и распалась на части, двигаясь к двери, только чтобы врезаться во что-то красное, электрическое и твердое, что отбросило меня назад. Я врезалась в кирпичную стену противоположного здания, выбив из легких весь воздух. Мои глаза наполнились слезами, в голове стучало, и я соскользнула на влажную землю. Красный продолжал окрашивать мое зрение, толчки силового щита все еще пронизывали мою грудь и живот. Желчь обожгла мне горло, острая и горячая Внезапный вдох очистил красную пелену у меня в глазах, и я постаралась взять свое дыхание под контроль. Коул уже установил вокруг театра щит. Вот дерьмо! Поднялась на ноги, опираясь на кирпичную стену, и поборола короткую волну головокружения. Не самый лучший способ начать драку. Я помчалась обратно на улицу, где задержавшаяся пара курильщиков безуспешно пыталась проникнуть в театр. Мужчина в смокинге то и дело тянулся к двери и отдергивал руку, словно обжегшись. Женщина с ним в панике огляделась, а потом увидела меня. Ее подведенные глаза расширились. — Патрик, — позвала она, цепляясь за мужчину в смокинге. Патрик повернулся, открыв рот, чтобы что-то сказать, и замер, увидев мою окровавленную, встрепанную фигуру. И мое оружие. — Сделайте себе гребаное одолжение, — проговорила я с такой угрозой в голосе, что у любого расплавились бы медные яйца, — и идите домой. Вечеринка началась без вас. Он не стал спорить, просто схватил свою спутницу/жену/кого угодно и помчался по улице. Надеюсь, к их машине или лимузину. Может, они тоже вызовут полицию. Будучи охотником, я упорно трудилась, чтобы держать обычных полицейских подальше от нашего дела. Сегодня я хотела, чтобы они были здесь. Я сама проверила двери и получила такой же разряд. Никакого толка. Стеклянные фасады были выкрашены в непрозрачный цвет, из-за чего не представлялось возможным заглянуть внутрь вестибюля. Музыка стала чуть громче, новая композиция с теми же воющими трубами. Я замахнулась битой на стекло. Она отскочила от щита с красной вспышкой и еще одним танцем электричества вверх по моим рукам. Это плохо. Тень упала на тротуар, низко опустилась, а затем рядом со мной приземлилась знакомая пустельга. Я нахмурилась. — Мне показалось, я сказала… Ее крик был пронзительным и, казалось, приказывал мне заткнуться. Она склонила голову набок, затем снова взлетела. Я вышла из-под безопасности шатра, наблюдая, как она низко летит к улице. Аврора приземлилась на крыльце многоквартирного дома через две двери вниз по улице. В противоположном конце квартала от того места, где я оставила Вайята. — Спасибо, Аврора, — сказала я. Мое перемещение к этим ступеням заставило меня пошатнуться и упасть на колени. Меня вырвало тем немногим, что было в желудке, руки дрожали, грудь сотрясалась. Постоянный стук в голове превратился в глухой рев. Раны от гвоздей на заднице и порезы на ребрах начали зудеть, а плечо все еще болело. Такое частое использование моего дара истончило поступающую ко мне силу Предела, мешая любой исцеляющей магии, которой я обладала, работать в полную силу. Уже не в форме пустельги, Аврора обвила тонкими руками мою талию и подняла меня на ноги. Я позволила ей помочь мне войти в крошечный стеклянный вестибюль многоквартирного дома, затем прислонить к рядам серебристых почтовых ящиков. — Выглядишь ужасно, — сказала она. — Нормально, потому что и чувствую себя также. В какой квартире? — Четвертый этаж, квартира F. Ее окна выходят на театр, так что он мог тебя видеть. — Коул? Она кивнула. — Фин с ним? — Еще один кивок. — Он ранен? — Да. — Что-то горячее и опасное вспыхнуло в ее круглых глазах, и я поняла, что она все еще в частичном обороте, ее длинные крылья были убраны назад. Как будто ждала драки. Я вспомнила, что однажды сказал Фин о силе Кони и то, как яростно он дрался в спортзале. Наверху из нее получился бы отличный партнер. И тут я вспомнила об Ави. — Возможно, ты захочешь убраться отсюда. Полиция уже в пути, — сказала я. — Они не смогут попасть в театр, чтобы помочь. — Они попадут, если я смогу снять этот щит, а я, вероятно, смогу сделать это, добравшись до Коула. — Возможно. — Если только защитное заклинание не написано на чем-то внутри театра. Тогда мы должны надеяться, что триады проникнут внутрь через подземные туннели, которые, как предполагается, были заполнены много лет назад, и каким-то образом сумеют найти заклинание и понять достаточно, чтобы уничтожить объект, на котором оно написано. Она моргнула, приоткрыв рот. — Пожалуйста, оставайся здесь, — попросила я. — Все это происходит из-за того, что сделали с моим народом. Я чувствую себя ответственной. — Нет, все это происходит из-за неуместного чувства справедливости двух сумасшедших. Ни в чем из этого нет твоей вины. Я направилась к лестнице, решив подняться на четыре пролета, когда далекие крики остановили меня. Метнулась обратно к стеклянным дверям вестибюля, откуда была видна только передняя часть театра. Темные кляксы то появлялись, то исчезали на фоне непрозрачного стекла — стучащие кулаки? Мое сердце бешено колотилось. Началось. — Черт, — пробормотала я и побежала к лестнице. Паника и боль толкали меня вверх по этим ступеням быстрее, чем я могла бы бежать, преодолевая их по две и по три за раз. Мои легкие ныли от желания сделать хороший вдох. Голова казалась на шесть размеров больше и готова была лопнуть, как прыщ. Я добежала до четвертого этажа на полном ходу, вцепившись рукой в пожарную дверь, которая вела в грязный коридор. Стены были из цементных блоков, покрытых граффити, а пол остро нуждался в новом ковре. Здесь пахло отходами и сыростью. В коридоре никого не было, и я не стала подслушивать у дверей квартиры соседей. Все, на чем я могла сосредоточиться, это как добраться до квартиры F и остановить происходящее. Я ничего не должна людям в этом театре, но это была моя работа — защищать их. В душе я осталась охотником, несмотря на отсутствующее теперь звание и род занятий. Да, начальство первым отвернулось от Коула, но он отвернулся от своего народа, подставив триста с лишним человек под удар. Только через мой когда-то мертвый труп.