— Думаю, он знал, что это будет он или я, — сказал Вайят почти шепотом. — Знал, что один из нас умрет в ту ночь, поэтому сделал то, что делал всегда, и защитил меня. — Потому что он любил тебя. — Я чуть не задохнулась от этих слов, идеального отголоска смерти самого Вайята. Принимая пулю, предназначенную для меня, постоянно рискуя жизнью, чтобы убедиться, что я не стану тем, кто умрет. — Да. В прошлом месяце исполнилось десять лет. Воспоминание всплыло с внезапной ясностью. Не прошло и недели с тех пор, как я переболела гриппом и осталась дома одна, как обнаружила его перед дверью квартиры с бутылкой в руке. Это был единственный раз в моей жизни, когда я видела Вайята пьяным. И не просто немного выпившим, а пьяным вдрызг. Он пробормотал что-то насчет годовщины, но так ничего и не уточнил. Я не спрашивала, и в конце концов он отключился в моей комнате. Но не раньше, чем поцеловал меня — то, что я списала и отложила как плохую идею, вызванную алкоголем. Мы никогда не говорили об этом неловком моменте. Черт, я даже не вспоминала до сегодняшнего дня. Тогда я уснула после пары бутылок пива с Джесси и убедила себя, что поцелуй мне приснился. Помнит ли это Вайят — или что-нибудь из того, что он сказал той ночью? Может быть, наши отношения изменились бы, если бы я тогда вытянула из него информацию? Если бы я поцеловала его в ответ? Это, черт возьми, не имело значения. Уже нет. Я встала и пересекла комнату, не уверенная, захочет ли он меня или отвернется. Он откинулся на спинку стула, раскинув руки и сверкая глазами. Я свернулась калачиком у него на коленях, и это должно было быть неловко. Мне следовало бы смутиться из-за такого положения. Обняла его за плечи, а он обхватил меня одной рукой за талию, а другой — за колени. Эти молчаливые объятия были красноречивее всяких слов. — Я все равно пошел и убил того парня. — Голос Вайята отдался грохотом в его груди и в моей, горячее дыхание опалило моей шею. — Я ненавидел себя за то, что смог сделать это только один раз. Второго мы так и не нашли. Немного отодвинувшись, я встретилась с ним взглядом. — Даже спустя десять лет? — Даже спустя десять лет. — Что бы ты сделал сейчас, если бы нашел его? Его взгляд затуманился, пока в мыслях он погрузился в себя. Обдумывал то, что я спросила. То, что он ответил не сразу, давало мне надежду. — Честно говоря, не знаю, Эви. Я больше не Андреас Петрос, сын греческого иммигранта. Я похоронил его вместе с Никандро и остальными членами его семьи. Я коснулась его лица, легко, как перышком, очерчивая черты, которые знала наизусть. Сильная челюсть, прямой нос, вечная щетина, густые брови. Человек, которого я знала и о котором заботилась, прямо передо мной, мужчина по имени Вайят Трумен. Я поверила ему, когда он сказал, что Андреаса больше нет. Но еще я знала, каково это — нести в себе гнев другой жизни. Он всегда будет кипеть глубоко внутри, ожидая, когда появится нужная искра и разожжёт огонь. Вайят склонил голову набок. — Жалеешь, что спросила? — Жалею, что я не спросила раньше. Удивительно, как мы мало знаем даже о людях, которых считаем своими самыми близкими друзьями. — Мы оба частный случай, Эви. Большинство людей все равно не поймут нашу боль. — Верно, но некоторые попытаются, если дать им хотя бы полшанса. — Я положила голову ему на плечо, и мы некоторое время обнимались. Я прислушивалась к биению его пульса и тихому хриплому дыханию. Пусть минуты тикают в дружеской тишине, пока мое любопытство не возьмет верх надо мной. — Потребовалось три года, чтобы создать систему, которую мы имеем сейчас? — Более или менее, да. — Его пальцы прочертили легкие линии вверх и вниз по моей руке, щекоча. — Шесть сильных, злых личностей поселили в одну комнату, и каждый из них не любит уступать и подчиняться приказам. К тому же наши выходки заметила настоящая полиция, поэтому мы нуждались в защите от нее. В ком-то, кто заставил бы честные отчеты исчезнуть или помогал закрывать глаза на определенные действия. — Начальство. — Верно. Нам нужны были люди внутри. — Вайят, кто-нибудь из первых шести… — Нет. Двое из них мертвы, двое — тренеры в учебном лагере. Я представила себе четырех тренеров, мучавших нас в учебном лагере. Все они были ровесниками Вайята, может быть, лет на десять старше. Любой из них мог быть среди первых охотников, но я не могла заставить себя вторгаться дальше в воспоминания Вайята, задавая новые вопросы. — А остальные двое — это ты и Руфус, — закончила я за него. — Да. Я не знаю, как она завербовала копов, которые помогают нам, но она это сделала, и их личности — один из самых охраняемых секретов в триадах. — Она? — Амалия устроила это для нас. Я дернулась всем телом. Амалия знала свое дело, и я чувствовала себя полной идиоткой, не подумав о ней раньше. Она приложила руку к триадам с момента их создания. Неужели она действительно будет участвовать в том, чтобы разрушить их сверху? — Даже не думай об этом, Эви. Если бы Амалия знала о сделке, которую вы заключили с Фином, она бы… — Что? Использует свои суперспособности феи и убьет меня? — Она, вероятно, задействует все свое огромное влияние и власть, чтобы помешать тебе добиться успеха. Она полностью верит в миссию триад. Ради всего святого, она помогла создать нас. — Потому что не хотела видеть людей побежденными другими видами? — Да. Если мы потеряем контроль над этим городом, то Первый Предел станет сильно уязвим. Мы увидели, что почти произошло благодаря Товину. Если бы мы не остановили его, город кишел бы демонами. — Я помню, ладно? Он сжал мое колено. — Финеас сказал, что не станет просить о жизни Руфуса, если мы ему поможем. Мы так и делаем. Какой смысл сейчас разоблачать начальство? Разве все затевалось не с мыслью спасти Руфуса? Я ненавидела то, что он прав. Разоблачение начальства было средством для достижения цели. Теперь, когда цель достигнута, поиск виноватых среди боссов отошел на второй план. Я с трудом расставалась с идей, появившейся в моей голове. Но если такие приказы, как уничтожение целого клана на Сансет-террас и нейтрализация меня — приказы, которые принимались без достаточных доказательств вины и невозможности оправдаться — беспрепятственно поступали, система нуждалась в капитальном ремонте. Фин хотел, чтобы терианцы вошли в состав триад. Расы стремились к большему влиянию в управлении собой, не желая жить под постоянной угрозой человеческой расправы. Их просьба имела смысл. Может быть, это предотвратило бы весь конфликт с Коллом и его ополчением. Спасло всех от душевной боли. — Ты все еще веришь в эту систему? — спросила я. — Имеешь в виду систему, которая дважды пыталась убить тебя, уничтожила целый клан оборотней и возложила всю вину за то, что ты убивала, на плечи твоего куратора? — Он вздохнул. — Да, верю. Конечно, это неправильно, но наши намерения верны. Это все, что у нас есть. — А если бы ты мог ее изменить? — Думаю, это будет тяжелая битва на каждом шагу. Одни люди принимают перемены, другие сопротивляются им. Третьи яростно отказываются. — А ты к каким относишься? На мгновение он замолчал. — Для меня единственное, что имеет значение и от чего я не готов отказаться, находится прямо передо мной, и еще мы чертовски хорошая команда. Я обдумала это, удобно устроив голову на его плече. Мы стояли на пороге войны, которую остальной город никогда не увидит. Но они столкнутся с ее последствиями, когда насилие выплеснется на улицы. Страх держал бродячих вампиров и полукровок в узде — страх быстрой смерти от рук охотников. Только теперь они начали действовать организованно. Тщательно спланированная атака, в результате которой погибли два моих напарника по триаде, была хорошо подготовлена и еще лучше выполнена. Даже если кто-то и дергал их за ниточки, они слушали. Ополченцы Колла собрались, чтобы уничтожить существующий порядок вещей. Если раньше мы не разрушим триады изнутри. — Так… — я позволила одному слогу растянуться на три. — Помнишь, как ты сказал, что Собрание назвало тебя убийцей? — Только не сегодня, Эви, пожалуйста. Я расскажу тебе об этом, но вскрывать одну рану за ночь — это мой предел. — Они сказали, что я должна спросить убийцу, которого защищаю, о Сноу и его связи с триадами. Если ты тот, о ком они говорили… — Я не знаю, кто такой Сноу. — Его голос намекал на правду, но жесткое напряжение, гудящее в его теле, говорило об обратном. — Тогда почему старейшина Кицунэ назвал тебя убийцей и, похоже, не очень удивился планам Сноу? Кто-то постучал в дверь. Раздраженная тем, что меня прервали, я чуть было не сказал тому, кто это был, чтобы он отвалил. Но мы ждали Фина, и я с сожалением покинула теплые колени Вайята. — Не думай, что наш разговор окончен, Трумен, — предупредила я, направляясь к двери. Конечно же, Фин отошел достаточно далеко, чтобы быть полностью видимым через глазок. Я отперла дверь, и он влетел внутрь, не дожидаясь приглашения. — Дженнер звонил мне, — сказал он. — Мне очень жаль насчет Собрания. Ты заслужила эту информацию. Я пожала плечами, закрывая дверь и снова запирая ее. — Чем больше я говорю об этом, Фин, тем меньше уверена, что они в опасности. Я просто… — Что? — Кое-что, сказанное Дженнером в тот день в его кабинете, до сих пор беспокоит меня — эта фраза о сказках. Что это вообще значит? Уголки его губ тронула улыбка. — Он намекал тебе на кланы с частичным оборотом. — Неужели? Потому что такие подсказки полный отстой. — Мы здесь уже давно, Эви, достаточно долго, чтобы породить немало мифов и легенд среди людей. Я мысленно вернулась к реакции татуированного полукровки на Фина на крыше спортзала. — Вроде ангелов? — предположила я. — Точно. В этом имелся странный смысл. Наполовину человек, наполовину животное. В греческой мифологии была история о кентаврах. Ха. Может быть, после того, как все это закончится, я пойду в библиотеку и попытаюсь угадать, какие еще кланы обладают частичным оборотом. Или заставлю Вайята сделать это; он гораздо лучше разбирается в исследованиях. — Спасибо, Фин. Он кивнул. — В любом случае, здесь уже ничего не поделаешь. — Я шагнула поближе к Фину, когда он отступил вглубь комнаты. — Ты встречался с Коллом? — Да. — Ноздри Фина раздулись. Его взгляд метнулся к Вайяту, все еще удобно сидящему на стуле, затем снова ко мне. Что это было?.. О. Обостренное обоняние — должно быть, на мне остался легкий аромат Вайята. Я изогнула бровь, глядя на Фина. Он продолжил: — Обычный мужчина, примерно твоего возраста, худощавого телосложения, может быть, на три дюйма выше. Каштановые волосы, темные глаза, никаких заметных шрамов или родимых пятен. Довольно незапоминающийся парень, если не считать того, что он сложен как олимпийский пловец. — Не тот, кого бы ты видел раньше? — спросила я. — Нет, не думаю. — Не думаешь или знаешь наверняка? — уточнил Вайят. Фин прищурился. — Я знаю, что никогда не видела его раньше. Судя по тому, как они разговаривали, у Колла и Сноу есть своя история. Они говорили, как старые друзья, которые хорошо ладят.