— Он что, ангел? — хмыкнул пленник. — Почему? Ты слышишь, как поет хор? Он поднял голову, огляделся вокруг, словно действительно прислушиваясь к музыке. — Нет. Вот и вся полезная информация от этого парня. Я щелкнула пальцами перед ним. — Вернись ко мне, ладно? Ты не видел недавно одного из своих, кто носит синюю спортивную майку и кто, вероятно, рассказывал, что я исчезла из тюремной камеры? — Так и знал, что это ты, — произнес он. Благоговение озарило его лицо, создавая поистине тревожное зрелище, в смеси с татуировками и жаждой крови. — Видел его вчера вечером. Приходил с двумя другими ребятами, кучкой панков, ищущих приключения на свои задницы, болтающие всякую чушь. — Почему он пытался убить меня сегодня утром? — Спроси его. — Спросила, но мне не понравился его ответ, и я убила его. Так что теперь спрашиваю тебя. Чувак вздрогнул от слов «убила его». — Хвастовство, наверное. Надеялся поднять авторитет в своем окружении, потому что он такой «зеленый». — Прости, — покачала головой. — Я бы купилась на это, если бы он не принес с собой ручную гранату. Трудно сделать себе имя, если тебя соскребают с крыши подземного гаража. — Кто-то вербует вас? — спросил Фин. Полукровка в замешательстве оскалился на Фина. — Вербует для чего? — Это ты нам скажи. — Мне нечего рассказывать. — Почему-то я в этом сомневаюсь, — возразила я. — Полукровки любят хвастаться, потому что, как ты знаешь, никогда не станут таким же сильными и могущественными, как настоящие вампиры. Вы должны проходить боевое крещение, затевая драки с триадами. Все, что угодно, лишь бы доказать, какие вы крутые. Хочу знать, кто упоминал о триадах. — Послушай, — на его верхней губе выступили капельки пота, — парень в майке вчера вечером нес какую-то чушь. Он упомянул Парк-Плейс, рядом со старой набережной. Я хорошо знала этот район. Двадцать кварталов к северу от больницы Святого Евстахия заброшенных магазинов и строений выстроились на полмили вдоль западного берега реки Анжан, в несколько кварталов глубиной. Свидетели расцвета Мерси-Лота в прошлом: кирпичные здания и архитектура рубежа веков, два старых театра, которые закрылись, когда река затопила свои берега пятьдесят лет назад, десятки акров собственности, которую никто не мог развить. Хорошее место для полукровок и других сомнительных видов, чтобы спрятаться от посторонних глаз. — И что насчет этого места? — спросила я. Он пожевал нижнюю губу, отчего потекла кровь. У него задрожал подбородок. Он выглядел совершенно больным. — Сказал, что любой, кто хочет подняться, должен быть там в субботу вечером, в полночь, на собрании. Приглашены все нелюди, что хотят свести счеты с триадами. Динь-динь-динь! У нас появился победитель. Парк-Плейс, завтра. Полночь. — А где именно? — Здание на углу Парк-стрит и Говард-стрит. — Кто организатор мероприятия? — поинтересовалась я. — Не знаю. Фин опустил все правое крыло, даже не спросив меня об этом. Полукровка завизжал, извиваясь, как рыба на крючке. Куда бы ни двинулся, он не мог найти достаточно тени, чтобы избежать новых ожогов второй степени. Ожоги, быстро переходящие в третью степень, обжигали обнаженную плоть на бедрах и коленях. От запаха горелого мяса у меня защипало в носу. — Я не знаю! — выкрикнув это, на последнем слове он разрыдался. — Остановитесь. Я правда не знаю. Повернула голову и взглянула на Фина. Он смотрел на полукровку глазами ученого, наблюдающего за экспериментом. — Ты ему веришь? — спросила я. — Ему некому здесь хранить верность, — ответил Фин. — Не зачем лгать, если только его уже не завербовали. — Нет, — всхлипнул почти вампир. — Клянусь, это не так, прикрой меня. — Думаю, я ему верю, — сказала я. — Пожелай мне спокойной ночи, малыш Джонни. Снова наклеила ленту скотча на его рот. Фин втянул крылья, прижал их к телу и отступил на три шага. Я встала и последовала за ним, давая полукровке достаточно места для конвульсий. Он замычал, все его тело задергалось. Открытая кожа покрылась красными волдырями, затем почернела под ярким солнцем. Зажав ладонью рот и нос, я без всякого удовлетворения наблюдала, как очередная жизнь, зараженная вампирским паразитом, подошла к огненному концу. Его волосы загорелись и превратились в съеживающуюся черно-серую массу. Черная плоть коптилась и слезала, оставляя слои обнаженного мяса и мышц. Приглушенный кляпом крик полукровки, казалось, продолжался и продолжался, даже после того как он перестал дергаться. Звук смерти не перекрывал шума города и этого района потерянных, одиноких душ. К тому времени, когда мы вернулись вниз, половина жертв нашего избиения уже ехала на экспресс-автобусе в небытие. Остальных отправили быстро. Без антикоагулянтных пуль я решила сломать им шеи двадцати фунтовой гирей. Мы не разговаривали, хотя у меня накопилось с полдюжины вопросов — и большинство из них к Финеасу. Я все еще мало знала о его неполном перевоплощении, и то, как напряженно он вел себя, допрашивая полукровку с татуировками, еще больше разожгло мое любопытство. Тот спросил, ангел ли Фин. Тот же самый вопрос вертелся на кончике моего собственного языка. Я уже подумывала о том, чтобы обыскать это место, раз уж здесь, просто чтобы убедиться, что никто из полукровок не прячется в раздевалке. Резкий поворот Фина в сторону заднего коридора заставил меня передумать. Последовала за ним, наблюдая за формой его прекрасных крыльев, за тем, как он прижимал их к своему телу, и не заставлял исчезать, как делал это раньше. Еще он хромал. Либо я не заметила этого раньше, либо он начал только в последние десять секунд. Припадая на левою ногу, от усталости он опустил плечи. Я посмотрела на его ногу. Заметила пятно на верхней части бедра, где черная джинсовая ткань казалась темнее. Фин толкнул заднюю дверь, вышел наружу и оставил на полу вместо отпечатка ноги маленькое красное пятно. — Ты ранен, — я следовала за ним в темный переулок. — Все в порядке. — Тогда почему ты хромаешь? Мой вопрос сработал, словно переключатель — Фин пошел прямо, не хромая, расправив плечи, всю дорогу до своей машины. Красное пятно повторилось с полдюжины раз. Я так увлеклась тем, чтобы идти по едва заметному кровавому следу, что не заметила, как исчезли его крылья. Когда мы вернулись к машине, они уже пропали, и на его голой спине не осталось ни малейшего намека на то, что они там существовали. Фин придержал для меня дверь, и я скрестила руки на груди. — Собираешься садиться? — спросил он. — Хочу посмотреть на твою ногу. — Все в порядке. — Она кровоточит, Фин. Это не в порядке. — Всего лишь царапина. Они меня не укусили. — Хорошо. Так покажи мне. Он склонил голову набок. — Чтобы показать, мне придется спустить штаны прямо посреди улицы, чего я делать не собираюсь. Теперь ты сядешь в машину? Ладно, не буду настаивать. Я перебралась через переднее сиденье и устроилась на пассажирское место. — Спасибо, — поблагодарила я, когда он завел мотор. Руки на руле, я видела лишь его угловатый профиль. Один блестящий глаз устремлен прямо перед собой. — За что? За что? — За спасение моей жизни. Уголок его рта дернулся. — Всегда пожалуйста, — он повернул голову, синие глаза болезненно блестели, а на губах играл намек на веселье. — Не годится, чтобы защитницу моего народа убили в первый же день работы. Я улыбнулась. — Похоже, эти крылья полезны в бою. Веселье тут же погасло. Он сжал рот в тонкую линию. — Может быть, мы сможем оставить это только между нами. — Только если скажешь мне почему. — Ты видела то, что нашему роду запрещено показывать посторонним, Эви. В первый раз трансформация произошла, чтобы я мог доказать свою точку зрения. Во второй, стала инстинктивной реакцией во время боя, с ней мне стоило бороться еще усерднее. Эти полукровки никогда не должны были видеть меня таким. Если бы слова могли физически причинить боль, то от такого количества самобичевания в его голосе он упал бы на пол, рыдая, как ребенок. Понимала потерю контроля, поскольку чувствовала её много раз в ходе своей работы. Понимала, что если в пылу боя совершаются необдуманные действия, то они могут иметь негативные последствия. Я только не понимала ненависти к себе из-за мелькающего маленького перышка. — Назови меня тупицей, — проговорила я, — но никак не разберусь. У тебя вырастают крылья, когда ты злишься? — Нет, не так… — он резко выдохнул через нос. — Ты когда-нибудь задумывалась о причинах выбора Уолкинами пацифизма? Почему мы предпочитаем держаться подальше от конфликтов и выбираем жить в мире с вашим видом? — Не совсем. Существовало много вещей касательно различных видов Падших, о причинах которых я не задумывалась; было легче просто принять их, чем подвергать сомнению. Уолкины предпочитали мир. Оборотни-кошки всегда искали повод для драки. Гремлины — падальщики. Вампиры считали себя выше любого другого живого существа. Люди отчаянно хотели сохранить наш город нетронутым и под своим контролем. Под пристальным взглядом Фина мне стало стыдно за это отсутствие интереса. Если знание — это сила, то я чертовски слаба. — Почему, Фин? — спросила я. — Все оборотни могут делать то же, что и ты? Он ответил не сразу. Казалось, он изучал меня, пристально глядя в мое лицо. Какие бы вопросы ни возникали у него в голове, какие бы последствия ни обдумывал, он нашел на них ответы. И принял решение. — Не все, но некоторые из кланов могут, — сказал он. — Те из нас, кто обладает способностью к частичному обороту, считаются… выше классом, чем те, кто не может этого сделать. Мы жили среди людей очень долгое время. Намного дольше, чем остальные и мы узнали достаточно, чтобы понимать, когда следует оставить битвы другим. — Думаешь, именно поэтому Руфусу приказали вас уничтожить? — мой желудок скрутило узлом. — Тот, кто отдал приказ, знал о вашем положении в Собрании кланов? — Подозреваю, что это так. Я боюсь, они знают других, кто обладает способностью к неполному перевоплощению, и что они могут стать следующей мишенью. Если не считать гремлинов, кланы составляют самую большую популяцию нелюдей в городе. Ослабление нас дает кому-то другому более сильную позицию. Я прокрутила информацию в голове. Это определенно изменило мою точку зрения на сегодняшний день. Не только об обмане Фина, когда он добивался моей помощи, но и о действиях людей в последние десяти дней. Что-то здесь не чисто, и это не мусорные баки на улице. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? — спросила я. — Если тебе нужна моя помощь в защите Джозефа и Авроры, мне нужно знать все, прежде чем это станет значимым. Тебе нужно начать немного доверять мне. — Так же, как ты мне доверяешь?