вытащили штырь с земной оси… У-у, сколько медведей полегло тогда! Об этом знаю только я. Но вот из полатей выходит Михайло Потапыч, выносит он корону царскую: «Простите, люди добрые и отпустите! Я не ел ваших детушек малых да не трогал хлопцев удалых, девы красной не обидел, а на троне сидел и видел, как крестьян бояре топтали. Бояр сечь-рубить! Они твари.» Тут бояре гуртом сбежались, отобрали корону, и дрались за неё тридцать лет и три года. А потом на трон взошла порода с простой фамильей Романовы. О таких не слыхали вы? Глава 14. Свадьба Добрыни Никитича, а Настасья Петровична снова посылает соколка Ну, а пока бояре рядились, вояки в баньке помылись, приоделись в рубахи шелковые, с голытьбы собрали целковые, чтоб женить Добрыню на Настасье Микуличне — не на княжьей дочке, и не с улицы, а на полянице удалой почему-то. Но об этом пока не будем. А тем временем, телега катила и прохожим всерьёз говорила: — Ай люли-люли-люли, не перевелись бы на Руси княжий род и барский да в придачу царский! И медведь последний на дуде играл. — Эт не царско дело! — мохнатого хлестал скоморох противный, набекрень колпак. — На кол их обоих, если что не так! Весёлая была свадьба, однако, с пиром почёстным, где драка гоголем бравым ходила и дробила тех, кого не убила стрела чужеземца. Нунь Сердце у Настасьи Петровичны ёкнуло, тарелку волшебную кокнула, как Алешу хмельным увидала. Разозлилась баба, осерчала, кликнула сокола ясного: — Лети, спеши, мой прекрасный! Выручай из беды, из напраслины муженька моего несчастного. Пущай домой воротится, тут есть на кого материться, и пиры ведь наши не хуже, да и киевский князь получше бояр московских купеческих. Возвращается пусть в отечество! Топнула Настенька ножкой,