тот лежит ни дых, ни пых. Завалил змея на чих! И взмолился тут Вольга Святославович: — Отпусти меня, Добрыня, славить буду твоё имя я по селениям, по городам. А со временем породу змеиную забуду, киевским богатырём отныне буду, в дальние походы ходить стану. Хошь луну? А и её достану! — Ты не трогай луну, дружище, там баба Яга томится, пущай она там и будет. А породу твою забудем. Так и быть посему, будь нам братом. Лишь Селянович хмурится: «Ладно, посмотрим на его поведение», — и набравшись терпения, попыхтел тихонечко рядом. Маленьким, но могучим отрядом богатыри на Московию двинули. Кота Вольге за пазуху кинули: пущай оборотень добреет! Месяц на небе звереет, красно солнышко умирает, дружина на Кремль шагает. А в Кремле наши ёлки и ели на века, казалось, засели и вылазить не хотят, греют пихтой медвежат. Глава 12. О том как Чурило Пленкович без нас женился Пришла дружина на место. Сели, ждут: мож, созреет тесто? Что же делать, куда плыть? Нужно елочки пилить. Тащат пилы мужики: — Айда, былиннички, руби! Но злые ёлки, ели заговор узрели, кличут ряженых баб: — Надо киевских брать! А бабы ряжены, рты напомажены, в могучий выстроились ряд, гутарят песни все подряд да поговорки приговаривают, дружинничков привораживают. Вот дева красна выходит вперёд да грудью на Чурилу прёт, говорит слова каверзные, а сама самостью, самостью: — Ты не привык отступать, ты не привык сдаваться, тебе и с бабой подраться не скучно, но лучше