от нашего оратаюшки. — Так пахать или не пахать, как вы считаете? — голос с неба спросил задумчиво. Микула в ответ: «Дык умер я», — и проснулся в поту холодном пьяный, злой и голодный. А как наелся, задумался крепко: — Порубаю тебя, чи репку, сын змеиный Вольга Святославович! — Ты чего там расселся, Селянович? — машет ему дружина. — Собирайся, в путь уж двинем! Глава 11. Последний бой Микулы Селяновича и Вольги Святославовича Запрягли коней богатыри, кота с собой взяли, пошли. Идут, о подвигах богатырских гутарят, о Москве-красавице мечтают. Вдруг кони фыркают, останавливаются. Войску нашему сие, ой, не нравится! А там, в ракитовых кустах, на змеиных тех холмах, отдыхает, кашу варит, веселится Вольга со змеёй сестрицей. Та ругает вольную волю, обещает спалить все сёла да великие грады, а церкви в пепел-дым обратить, на вертел надеть стариков, жён и деток, а мужей полонить да в клетку! Ой да раздулись ноздри богатырские: Микула Селянович фыркнул, меч булатен достал и с размаху отрубил башку змеище сразу! Покатилась голова в костёр-кострище. Озверел тут Вольга, матерится на Селяновича лютым матом: — Не мужик ты, не казак, а чёрт горбатый! Закипела кровушка богатырская у обоих разом, и биться они пошли друг на друга! У лошадок стонала подпруга. Ой как бились они, махались: три дня и три ночи дрались, три дня и три ночи не спавши, не одно копьё поломавши, три дня и три ночи не евши секлись, рубились, похудевши. Устали дружиннички ждать чья победит тут стать? Плюнул Добрыня, поднялся: — Давно я, братцы, не дрался в боях кулачных, перекрёстных (забаву помню на пирах почёстных). И пошёл, как бык, на оборотня: подмял под себя он Вольгу,