Скоро его определили в Соловецкую школу юнг, где бывалые моряки учили молодых самым разным премудростям морского дела. Основной же специальностью в его военном билете значилось: моторист. Старшина любил спрашивать новобранцев: — Что главное на современном военном корабле? — Броня! — отвечал кто-то. — Корабельные орудия! — предполагал другой. — Нет, — утверждал старшина. — Главное — мотор! Современный корабль не должен ни на мгновение останавливаться в бою! Артиллерия противника, торпеды, авиация тут же уничтожат неподвижную цель! Понятно? — Так точно, товарищ старшина! — отвечали юные мотористы. Но учитель знал больше: главное на боевом корабле — экипаж! Матросы и офицеры, не просто хорошо обученные и дисциплинированные, но готовые выполнить свой долг любой ценой… Даже ценой собственной жизни. Старшина не любил громких слов о родине и патриотизме. Поэтому не обсуждал это с курсантами. Да он и чувствовал, что всё понимают эти четырнадцатилетние юнги, такие разные по характеру и национальности: еврей, татарин, латыш, русский, грузин, украинец, чеченец, белорус, осетин… Все они готовились защищать Родину — Союз Советских Социалистических Республик. Закончилось обучение и началась настоящая военная служба. Сначала Саша был зачислен на эсминец «Громкий». Потом — в экипаж торпедного катера. Одна из первых боевых операций — атака четырёх вражеских транспортных судов, шедших под охраной эсминцев и фрегатов. В ходе стремительной атаки тяжело ранило сигнальщика. А он с высокого мостика подаёт сигналы семафора другим кораблям и помогает командиру ориентироваться в бою. И капитан приказал одному из мотористов подняться из моторного отсека на мостик и заменить раненого. Саша выполнил приказ. Среди бушующих волн, рвущихся снарядов и свистящих пуль он успевал заметить все передвижения врага на воде и пикирующие в небе самолёты, ведущие огонь из пушек и пулемётов. И командир продолжал получать своевременную информацию с высокого наблюдательного пункта, а другие наши корабли — сигналы семафора. Когда катер, пустив дымовую завесу, чтобы скрыть идущих за ним, оказался на расстоянии несколько сотен метров от транспортных кораблей, командир отдал долгожданный приказ: — Аппараты к бою! Пли! — Есть! Катер качнуло — это торпеды устремились к цели. К грохоту боя прибавились ещё два взрыва, отправивших на дно вражеский транспорт. За мужество в этой успешной боевой операции Саше Ковалёву вручили орден Красной Звезды. Тем временем битвы на Баренцевом и Карском морях становились всё ожесточённее. Немецкий военно-морской флот (кригсмарине) наращивал силы, чтобы воевать на северном побережье нашей родины и уничтожать транспорты союзников, идущие из Англии и Америки нам на помощь в Мурманск и Архангельск. В морской войне на стороне Германии против СССР и союзников участвовали ещё финские и норвежские флотилии. Перевес в силе был на стороне наших врагов. Русский флот на тот момент был слабее немецкого. В спешном порядке рыболовные и гражданские суда переоборудовали в военные. Приходилось на них ставить устаревшее вооружение ещё времён Первой мировой: пушки Лендера и пулемёты «максим», превращённые в зенитные М-1. А гражданские капитаны и боцманы рыболовных шхун, буксиров и транспортов становились морскими офицерами. В этих условиях быстроходные торпедные катера оказались незаменимыми для нашего флота. Их начали серийно строить ещё в середине 30-х годов. И к началу войны на русском флоте их было почти триста. Разработанные будущим знаменитым авиационным конструктором Туполевым, эти катера будто летели над водой. Они развивали завидную даже для очень совершенных немецких катеров скорость в пятьдесят с лишним узлов. На вооружении у них были: две торпеды, два пулемёта, четыре мины. Торпедные катера не только атаковали противника. Им ставились разнообразные боевые задачи: охота за подводными лодками; охранение транспортных кораблей; установка минных заграждений; обстрел береговых укреплений; стремительная высадка десанта. Корабли были сделаны подобно самолётам. Даже палуба, для прочности и лучшей аэродинамики, была слегка выпуклой. И вот удержаться на ней во время стремительного плавания было очень трудно. Поэтому десантников рассаживали в желобах для торпед! Но основной всё же боевой задачей торпедных катеров были атаки вражеских транспортов и кораблей охранения: эсминцев и фрегатов. И вот в апреле 1944 года самолёт-разведчик сообщил о замеченном караване судов. Группе быстроходных катеров, на одном из которых служил Ковалёв, поступил приказ командования Северного флота: немедленно выйти в море. Шквальный заградительный огонь фашистов не сдержал атаку. Первый катер успешно выставил дымовую завесу, которая позволила остальным ворваться в самую середину конвоя. — Увеличить скорость! — отдал распоряжение капитан мотористу и направил лодку прямо на вражеский эсминец. Снаряды рвались всё ближе и ближе к катеру, иногда скрывая его сплошной завесой воды. На катере было лишь две торпеды. И промах мог стоить не только победы, но и жизни экипажа. Все ждали залпа. А командир будто медлил. В машинном отделении Саша, перекрикивая жуткий шум моторов, с тревогой спросил старшину: — Ну когда же? — Потерпи! Вот зайдём прямо в бок, и тогда уж им конец! Волна три балла! Нужен точный выстрел… Вдруг резкий вираж почти опрокинул катер, и тут же прозвучала команда с мостика: — Первая торпеда… Огонь!.. Вторая торпеда — огонь! Дым застлал поражённый корабль, а когда ветер его рассеял — врага не было! — Эсминец потопили! — крикнул в моторный отсек с палубы один из матросов. — Теперь бы уйти! Не подведите, мотористы! Катер лёг на обратный курс и, петляя на предельной скорости, благополучно ушёл от смертельного огня остальных кораблей эскорта. Но уже на днях предстояла новая опасная операция. Разведка доложила о прибывших в захваченную немцами бухту двух больших судах. И было принято решение напасть на них неожиданно прямо в гавани. Задача почти невыполнимая. Ведь корабли стояли под прикрытием сторожевиков, минных полей и береговой артиллерии. Но ничто не могло поколебать решимость наших моряков. Катера благополучно прошли заминированную акваторию и ворвались под прикрытием заполярной метели в гавань, застав противника врасплох. Оба транспорта с ещё не разгруженной техникой, боеприпасами и амуницией были потоплены. Операция была столь успешной, что всех участников наградили. Саша получил медаль Ушакова. Немцы отчаянно старались переломить ход войны. Они даже создавали и вводили в строй всё новые виды вооружений. Но в усовершенствовании немецкого оружия будто зазвучали нотки отступления. Торпедные катера получили ещё два торпедных аппарата с боекомплектом, но для залпа с кормы — для спасения от погони. Кровопролитные сражения в северных морях продолжались. Одно из них произошло 8 мая 1944 года. Поступил приказ уничтожить транспортные суда, которые шли под сильной охраной. ТК-209 под командованием А. И. Кисова, где служил мотористом семнадцатилетний Александр Ковалёв, на счету которого уже было двадцать боевых операций, плыл рядом с ТК-217. Сигнальщики — на мостиках. Зенитчики — у пулемётов. Выйдя на цель, катера рассредоточились, и завязался бой. — Полный вперёд! Поддерживать скорость в пятьдесят узлов! — скомандовал капитан Кисов. — Есть пятьдесят узлов! — доложил Ковалёв. Несколько минут спустя ТК-209 сумел произвести успешный манёвр, вышел на удобную позицию и выпустил торпеды. Они поразили цель. Транспорт начал тонуть. Но в это время ТК-217 попал под сильнейший обстрел и был потоплен. На воде осталось несколько выживших моряков. — Всех подобрать! — приказал Кисов, несмотря на убийственный обстрел. И ТК-209 стал маневрировать, собирая в ледяной воде уцелевших товарищей. Казалось, что выполнивший поставленную задачу ТК-209 вот-вот уйдёт невредимым, но чуда не случилось — осколок снаряда пробил обшивку и коллектор двигателя. Пар и выхлопные газы с жутким свистом и шелестом вырывались из пробоины. Старшина был тяжело ранен. Саша оказался контужен и потерял сознание. Но горячий пар и газ ошпарил ему ногу, и от нестерпимой боли он пришёл в себя! Моторы продолжали ещё работать, но система выхлопа и охлаждения была нарушена, и они могли взорваться от перегрева! «Выключать нельзя! — судорожно соображал моторист. — Нас тут же потопят! Что же делать?» И он принял единственно возможное, героическое решение — лёг грудью на повреждённый коллектор, как на вражескую амбразуру! Нестерпимая боль, прожигающая до самого сердца, охватила героя, но он не отпрянул, пока катер не вышел из-под обстрела. Его вынесли на палубу. Он пришёл в себя… Взрослые моряки плакали… Ожоги были страшные, хоть и оставалась ещё надежда на его спасение. Но через несколько часов, когда катер уже был у родных берегов, на корме сработала не разорвавшаяся во время боя немецкая фосфорная мина. Среди погибших был и Саша Ковалёв. Ему было только семнадцать. Он не дожил до победы 9 мая 1945 года ровно год. Посмертно Александра Николаевича Ковалёва наградили орденом Отечественной войны I степени. Вася Коробко На окраине деревни Погорельцы в Черниговской области продолжается бой. Взвод красноармейцев сдерживает натиск немецкой пехоты. Пулемётный расчёт, экономя патроны, простреливает опушку леса. — Где же наш Василёк с патронами? — спрашивает молодой красноармеец. — Последняя лента осталась! — Да сейчас прибежит, — отвечает спокойный, старый солдат. — Мальчонка быстрый! Снова раздаётся стрекот пулемёта и ответный автоматный огонь. И вдруг в наступившем затишье слышится позади траншеи не совсем ещё поломавшийся голос Васи Коробко: — Сейчас… Несу патроны!