– Ты яжмаг. Не ходи в лавку. – Почему? – Они тебя не выпустят. – Я спросил, почему ты мне помогаешь? – Потому что ненавижу таких, как они, больше, чем таких, как ты! – игриво хихикнул он, оставив меня без дыхания. Даже когда он ушёл, я ещё с полминуты не решался сделать вдох – густой аромат мочи, выдержанного пота, спайса, гнилых мухоморов и дикой смеси азиатских трав развеялся далеко не сразу. Спрашивать, каким волшебным образом он опознал во мне яжмага, откуда был в курсе того, куда я иду и зачем, было поздно. Мужичок, изображая подпрыгивающую походку сутулого павиана, быстро двигался в сторону Екатерининского скверика, называемого в просторечии Катькин сад. Полы его гоголевской шинели, изрядно потраченные молью и крысами, развевались, как флаги, при каждом шаге. Почти фамильяровская рифма, нет? Я довольно долго смотрел ему вслед, но, кроме меня, он не пристал ни к кому из случайных прохожих. Они были ему неинтересны. Получается, что этот мутный тип торчал тут исключительно ради моей тёмной светлости. И кем бы он ни был, сегодня судьба послала мне именно такого ангела-хранителя. Хотя я бы предпочёл широкоплечего блондина в тунике и кирасе, с огненным мечом в руках. Но не мы их выбираем, без вариантов… – Кто вооружён, тот предупреждён. – Я благодарно отсалютовал затерявшемуся в толпе бомжу на римский манер. – Идущие на смерть не слишком-то и торопятся! Но, разумеется, менять цель маршрута было совершенно невозможно. Во-первых, подобные приглашения не принято игнорировать, во-вторых, что бы со мной ни случилось в «Лавке писателей», это явно менее страшно, чем то, что меня ждёт, если я туда не пойду. И это не столько вопрос личной безопасности, сколько профессиональная этика. Яжмагу не возбраняется прятаться или убегать от проблем, но всё это с одной лишь целью – дождаться соответствующего момента и, демонически хохоча, нанести ответный удар! Причём такой, чтоб во второй раз приставать к вам с глупостями было уже некому. Не то чтоб отбить всякое желание, нет, на фиг отбить всю печень! Поэтому я шёл на встречу подготовленным, то есть не с пустыми карманами. «Книжная лавка писателей», если использовать полное название, находилась на первом этаже красивого старинного дома, выходящего к перекрёстку Невского проспекта. Чуть дальше, по набережной, можно было сесть на борт небольших прогулочных катеров. Экскурсии по каналам, кстати, действительно познавательны и хороши. Но бог с ними, на минуту я остановился у входа, оглядываясь по сторонам. Место знаковое, рядом Аничков мост с четвёркой всемирно известных клодтовских коней, символизирующих борьбу человека и животного, с усмирением последнего и победой первого. О бароне Клодте тоже можно было бы многое рассказать, как о великом труженике, скульпторе и мистике, владеющем языком зверей и птиц. К помощи его коней мне также приходилось прибегать, но об этом в другой раз. Я надел маску (санитарные нормы, будь они неладны!) и решительно толкнул дверь. Лавка встретила мягкой прохладой, какой-то затаённой тишиной и совершенно особенным, неповторимым запахом книг. Не думаю, что его можно было бы как-то описать, но, почувствовав хоть раз, не забудешь уже ни за что на свете. Всё здесь, от порога и до потолка, говорило о непререкаемом авторитете Её Величества Литературы, во всех мыслимых и немыслимых проявлениях этой мировой и даже надчеловеческой власти. Книги здесь были везде – на полках, в шкафах, на столе, на стеллажах, тумбах, на выставочных стендах и даже на подоконниках. Читателю предлагалось всё – от устаревшей классики до бурых современников, от слезливой мелодрамы до чистого фэнтези, от высокой поэзии до матерщинных пьес, от жёсткого детектива до слюнявых сказок, от документальной прозы до бесстыжего псевдонаучного бреда – только читай, выбирай, пробуй! В плане своеобразия, собственного стиля и лица этот магазин по праву занимал своё особое место в жизни города. Но меня пригласили сюда не за литературой. И я пришёл. Глава девятая Что в имени твоём? Осенний лёд, И привкус Греции, и аромат распада, И на столе раскрыта «Илиада», Читаемая ночи напролёт… – Ярослав Мценский? – с улыбкой обратилась ко мне девочка за кассой. – Ярослав ибн Гауда Мценский, – мягко поправил я, потому что нельзя позволять прислуге обращаться к тебе неполным именем. Это общее правило, и нарушать его – себе дороже. – А почему вы встречаете гостей без маски? Девочка лет восемнадцати на вид, пышная и бледная, с причёской каре и очками с толстыми стёклами, холодно улыбнулась, демонстрируя два передних резца, заточенных на манер акульих зубов, и деликатно указала пальчиком на урну, полную использованных масок. Нет, она не дневной вампир, эта тварь гораздо хуже. Кровосос может оставить жертву, если наелся, или даже обратить в себе подобного, а вот такие тихушницы никого не оставляют в живых. Они прокусывают вену таким образом, что кровь уже ничем нельзя остановить. Человек умирает в считаные минуты, а ведь девочка даже не пьёт его кровь, просто смотрит, страх неминуемой смерти в глазах несчастного и есть её пища… – Твои хозяева ждут меня. – Да, нас предупреждали. Отдел антикварной литературы. Вас проводить? – Не стоит. Я не поворачиваюсь спиной. – Умный яжмаг, – без улыбки, скорее даже с ноткой разочарования в голосе протянула девочка, нежно облизывая губы чёрным раздвоенным языком. – Вход? – Большая советская энциклопедия, том «Искусство». – Она указала глазами налево и обернулась навстречу другому посетителю. Мне отлично было известно, где находится отдел антикварных книг. Собственно говоря, о нём прекрасно осведомлён любой колдун, чародей и волшебник, кто хоть мало-мальски уважает собственную профессию и надеется умереть-таки своей смертью, желательно как-нибудь попозже. Сюда приезжают не только со всех концов России, но даже из-за границы. Кто конкретно держит это место, я не знаю. Ну а те, кто знает доподлинно, вряд ли горят желанием поделиться этой информацией с миром. Подозреваю, что не Хранители, однако тоже не факт. В нашем северном городе права на недвижимость, как и на определённый вид деятельности, редко переходят совсем уж в незнакомые руки. Обычно всё-таки по своим. Главное, чтоб не редела клиентская база. Здесь легко можно было достать лучшие книги по заклинаниям, Некромикон, сборники правил травных сборов тринадцатого века, карты Таро, свитки славянской магии, чёрную Библию, египетские списки мёртвых, глиняные аккадские таблички, бумаги Тёмных жрецов, жидкое серебро, подлинные бронзовые печати из монгольских захоронений, да по большому счёту практически всё! А если вдруг чего-то нет, так это в течение суток доставят через Алиэкспресс из любой точки мира. Ибо пока клиент платит, он всегда прав. Я прошёл в левое крыло, убедился, что в помещении нет обычных покупателей, и только тогда потянул на себя указанную книгу, стоявшую на полке на уровне груди. Часть стеллажей беззвучно отъехала в сторону, открывая стоптанные каменные ступени, ведущие вниз. Дверь за моей спиной закрылась так же без скрипа и лязга, а льющегося снизу света вполне хватало, чтоб не спотыкаться на спуске. – Ярослав Мценский? – приветствовал меня молодой человек лет двадцати, в медицинском халате, лысый, как девичье колено. Его глаза скрывались под линзами пронзительно-синего цвета с декорированными вертикальными зрачками. – Как козёл, честное слово… – Простите? – дёрнулся он. – Я говорю, Ярослав ибн Гауда Мценский. – А-а, извините, не знал. У меня записано без «ибн». – Он сверился с записями в толстой потрёпанной тетради, сделал соответствующую пометку карандашом и указал им же в конец коридора. – Покажите, что у вас в карманах. – Безопасность превыше всего, – согласился я, выкладывая на стойку носовой платок, смартфон, модную зажигалку, расчёску, флакончик сахарозаменителя, несколько пластиковых карт – Сбер, Буквоед, Пятёрочка и прочее. Ах да, ещё часы с массивным браслетом на правой руке. – Снимать? – Нет. Это ведь золото? – Обижаете… Это Constantin, номерной резерв. – Зонт-меч? – Декоративная рукоятка. – Можете забирать, – проверив, разрешил он. – Конец коридора, кабинет без номера. Угу, там мне ещё не приходилось бывать. В сводчатом узком коридоре могли разойтись максимум двое. Если хоть один толстый – всё, проход забит. Двери справа и слева пронумерованы римскими цифрами, за каждой из них свой кабинет, свои торги, свои договорённости, для каждого клиента своя цена и свои условия. Встречи исключительно по предварительной записи, только покупатель и продавец, ни советчиков, ни свидетелей, абсолютная конфиденциальность сделки. Дверь без номера находилась в самом конце. Я сосчитал до двадцати, успокаивая разыгравшееся воображение, поднял правую руку и вежливо постучал. Щёлкнул замок, тяжёлая, бронированная дверь распахнулась, приглашая меня войти. Внутри оказался довольно скромный офис, компьютерный стол, необходимый набор оргтехники, две иконки в углу. На одной Александр Невский, на другой Африканская Мадонна. Более ничего такого уж примечательного. Кроме женщины за столом… – Ярослав ибн Гауда Мценский, – представился я, без спросу садясь на стул в углу. Гориллообразное существо в кудрявом парике и свободном чёрном платье подняло на меня тусклый, скучающий взгляд. С полминуты мы играли в гляделки, потом она выпустила красноватый пар из расширившихся ноздрей и, опустив голову, углубилась в чтение каких-то документов, переворачивая листы. С её толстыми пальцами это было непросто. Я вежливо ждал, хотя серебряный амулет на шее начал осторожно нагреваться. – Вы яжмаг, – утвердительно спросило существо самым нежным женским голоском, способным растопить чьё угодно сердце. – Не вставайте, пожалуйста! – А с кем имею… – Со мной. – Она даже не подняла глаз. – Имя вам ничего не скажет, и я его не скажу. – Тогда хотя бы псевдоним? Она подняла на меня удивлённый взгляд. – Матушка Ефросиада, – без улыбки напомнил я. – Вы мне писали. – Умный яжмаг. – Она слово в слово повторила реплику своей подчинённой. Что ж, называть собственное имя всегда чревато, а уж в нашей среде это вообще преступная беспечность. Вы ведь не подумали, что моё имя действительно Ярослав? Вот и правильно. Горилла опять углубилась в свои записи. Пауза затягивалась. Пора сваливать, решил я, чувствуя, как ещё сильнее нагревается кельтский амулет. Не стоит дожидаться худшего, а дальше может быть только хуже. Точно ли? Не знаю. Может, да, может, и нет. Но здесь становится не совсем комфортно. – Дверь на замке. Вы никуда не уйдёте, пока мы не поговорим.