– Извини, ты не знаешь, как читается этот иероглиф? – тихо, но отчетливо спросила Дана. – Знаю, это «рикон», – неожиданно быстро и приветливо ответила девушка. Наверное, японка краем глаза тоже наблюдала всё это время за Даной и была морально готова к вопросам с её стороны, но виду не подавала. «Знать, как читается иероглиф, уже полдела, но надо бы и знать, что он означает», – подумала Дана. – А что означает «рикон»? – М-м-м, ну, это когда мужчина и женщина расходятся. Понимаешь, они больше не вместе. Я не смогу на словах хорошо объяснить, – сказала она с какой-то странной улыбкой. «Ну, вот и поговорили. Значит, придётся идти в библиотеку смотреть в большом словаре». – Спасибо тебе большое, мне будет намного легче найти этот иероглиф в словаре, теперь, когда я знаю, как он читается. – Подожди, – произнесла девушка уже с совсем другим выражением лица, в её глазах будто зажегся весёлый огонёк. Она полезла в сумку, достала карандаш, пролистнула тетрадь Даны и на последней странице начала что-то быстро рисовать. Через минуту она показала рисунок, на котором женщина выходит из дома в одну сторону, мужчина – в другую, а дома сидит ребёнок и плачет. – Мама, папа, я. Семья, – и сделала жест, разводя две сложенные ладони. – А! Это развод! – догадалась Дана. – Здорово! Спасибо! За минуту получилась невероятно красивая картинка. Все линии чёткие, углы правильные, девушка даже успела нарисовать не только выражения лиц всех персонажей застывшей сценки, но и интерьер дома. Быт семьи был изображён до деталей, например, на столе стояла ваза с фруктами, это создавало впечатление неожиданности случившегося, как будто ещё вчера всё в этой семье было нормально, а сегодня родители решили разойтись. Очень точно было отображено и выражение лица ребёнка, растерянное и испуганное. – Надо же, как ты хорошо рисуешь. У тебя прямо талант! – искренне восхитилась Дана. Сама она могла нарисовать только зайчика, да и то криво, поэтому относилась с особым трепетом к людям, умеющим хорошо рисовать. – Спасибо. Я люблю рисовать больше всего на свете, – призналась девушка, при этом рот её искривился в неловкой улыбке. – Хочешь, я тебе ещё что-нибудь объясню? – Конечно, хочу, если у тебя есть время. Дана начала задавать вопросы, а девушка рисовать ответы. На слово «вот-вот» появились бегуны на старте и судья с поднятой рукой. На слово «соблазн» появилась витрина с пирожными и полной девушкой с надписью на футболке «я на диете». И тому подобное. Каждый рисунок занимал не больше минуты, но чётко и понятно отображал суть каждого слова. Из-под костлявой и неказистой руки в Даниной тетради выходили образы, очень точно отображающие слова. Дана не только закончила домашнюю работу, но и запомнила все нарисованные слова сразу и навсегда. Когда заданные иероглифы закончились, Дана грустно вздохнула и спросила свою учительницу: – Как тебя зовут? Девушка смущённо произнесла: – Аска. – Это название древнейшей столицы Японии, правда? Немного подумав, Аска ответила: – Да, для тебя это так, но у меня иероглифы другие, не такие, как в названии города. Мама хотела выбрать необычное имя и нашла два иероглифа «завтра», или «восход» и «возможность». Получается, что завтра у меня будет много возможностей, только когда это завтра наступит, в имени не сказано, – Аска смущённо улыбнулась. Дане понравилась эта шутка; рассмеявшись, она нечаянно коснулась плеча девушки. Аска слегка отстранилась и поёжилась, но, как будто переборов в себе что-то, улыбнулась. Прозвенел звонок – закончилась «свободная» пара Даны. Не хотелось расставаться с Аской, но тут быстрым шагом к ним подошёл Мару и сообщил, что его тётя позвонила и пригласила Дану к себе домой, чтобы она сама выбрала учебник по истории буддизма из тех, что есть у неё. – Тётя обрадовалась, что иностранка придёт к ним домой, и назначила на субботу настоящий приём, – закончил речь Мару. – Да ты что? – невольно вырвалось у Даны. – Пойти в гости в незнакомый дом? Я не смогу! – Там ничего страшного не будет, просто придём, поедим, – тётя, кстати, очень хорошо готовит, – вы с ней выберете книгу, и уйдём. Я тебя отвезу, так что и тут тебе беспокоится не о чем. – Вот это да! – Дана поняла, что отказаться просто невозможно. – Спасибо большое. Я обязательно приду. Повернувшись к столу, чтобы собрать учебники и ещё раз поблагодарить Аску, она её не увидела. – А где Аска? – Не знаю, – сказал Мару, – Она встала и ушла куда-то. А ты что, общаешься с этой сумасшедшей? Она ведь какая-то странная, её никто в университете не любит. – Она – гений! Ты видел её рисунки? – начала защищать новую знакомую Дана. – Не видел. А она что, рисовать умеет? – искренне удивился Мару. – Она очень красиво рисует, и вообще, она классная, хотя, действительно, немного странная, – заключила Дана. Она вспомнила, как поменялось лицо и вся внешность Аски, когда та рисовала. Угловатость и неказистость исчезли, в глазах появился весёлый огонёк. Они с Мару договорились, где и когда встретятся, чтобы поехать в гости, и разошлись. Глава 11 В субботу Дана встала пораньше и начала готовить блины с мясом. Она очень нервничала: всего две недели в Японии, и уже визит к совершенно незнакомым людям. Вчера весь день ломала голову – что же из русской кухни приготовить: пирожки, борщ, соленую капусту? На кухне в общежитии не было никаких условий. И непонятно, где взять свеклу в Японии. Как всегда, выручила Вика: «А ты им блинов напеки, вроде бы русская кухня, а все ингредиенты продаются в супермаркетах». Проблема была только в том, что сметану достать в Японии невозможно. То, что продаётся, похоже вкусом на сметану, но ложкой на блин не положишь: твердовато, почти как масло. Недолго думая, решили развести сметанную пасту несладким йогуртом. Получилось похоже, но… не русская сметанка, конечно. Надо сказать, что Дана не отличалась любовью к кулинарии, хотя готовить умела, причем очень неплохо. Особенно ей не нравились сложные, съедающие много времени блюда – например, блины. Но что не сделаешь для поддержания престижа русской кухни! В результате приложенных усилий блинчики получились тоненькие, румяные, и, главное, очень вкусные. После упаковки угощения осталось немного времени на освежение в памяти вежливых слов и фраз. Волнение никуда не делось. Дана, надев джинсы и красивый джемпер в голубую и рыжую полоску, захватив сумку и пакет с гостинцем, вышла из общежития и направилась в университет, чтобы попасть на ярмарку клубов. Сегодня был день записи в клубы по интересам. На днях Дана побывала на открытой тренировке, которая проходила на море. Несмотря на то, что вода в океане ещё холодная и до пляжного сезона далеко, спасатели не надевали гидрокостюмы. Они бегали по пляжу, подплывали к тонущему манекену на широких досках, проплывали большую дистанцию на открытой воде, не сбиваясь с курса. Это была серьезная тренировка. Спасатели жаловались, что тренировки очень тяжелые и вынести их трудно, но у всех в глазах светилась гордость за то, что они делают. Тренировались они, как и многие другие клубы, без наставника. Этапы тренировок определяли третьекурсники или капитан клуба. Они же давали советы по выполнению заданий. Остальные члены клуба просто делали указанные упражнения. «Что же заставляет этих людей вместо того, чтобы развлекаться и просто наслаждаться жизнью, лезть в холодный океан, да ещё и выносить тяжелые тренировки?» – размышляла Дана, желая узнать ответ. Ей хотелось стать частью этой команды, и она твёрдо решила записаться в клуб и уже со следующей недели приступить к тренировкам. Почему-то почти все русские студенты отговаривали её. Доводы приводились разные: что это будет мешать учёбе, что вместо того, чтобы тренироваться по нескольку раз в неделю, лучше бы работу нашла, что спасатели – это один из самых физически тяжёлых клубов и даже что это опасно. Но после звонка домой и Димочке, который идею поддержал, она решила всё-таки попробовать. Встреча с Мару была назначена в университете, поэтому пойти и записаться в клуб, как говорится, сам Бог велел. Дана волновалась, примут ее или нет, ведь учиться ей – год. Но спасатели радостно приняли стажёрку в свои ряды, познакомили с капитаном клуба и рассказали, что принести на первую тренировку. Ей даже назначили персонального наставника – длинного худощавого парня по кличке Ика, то есть Кальмар. Учился он на втором курсе и должен был объяснять Дане, что и как выполнять. Оказалось, что у всех первокурсников были свои наставники со второго курса – это помогало капитану клуба и его заместителям. В штормовые дни роль наставников заключалась не только в том, чтобы рассказать и научить, но и присмотреть за новичками: не снесло бы волной и не утонули бы. Около учебного корпуса Дана встретилась с Мару; тот держал в руках несколько книг и дисков. «Это для моего двоюродного брата. Пошли!» – сказал он коротко, и они быстро пошли в сторону главной улицы. Минут десять прошли практически в полном молчании. На одиннадцатой минуте Дана не выдержала и спросила, что случилось. В голове роились мысли, самой безобидной из которых было предположение, что Мару стесняется идти с иностранкой по городу. – Всё нормально, – коротко ответил ее спутник, и Дана пожалела, что спросила. «Что же могло случиться? – продолжала беспокоиться девушка. – У него был плохой день? Или дело всё-таки во мне?» Она поняла, что никогда не была в такой ситуации, потому что Димочка никогда не молчал. Они всегда что-нибудь обсуждали или делились впечатлениями. Их разговор всегда перетекал из темы в тему и сокращал любую дорогу или ожидание. Дана с Мару подошли к довольно большому двухэтажному дому, выкрашенному в белый цвет, с тёмно-коричневыми декоративными ставнями окон и балконами. С каждого балкона и окна свешивались небольшие подвесные клумбы с цветами, в основном, анютиными глазками. Будто декорации из какого-то фильма о сказочном городке перенесли в реальный мир и поселили в нем людей. Особенно симпатично этот дом смотрелся на фоне других на этой улице, выкрашенных в тёмно-серые или коричневого цвета с чёрными черепичными крышами, тоже с ухоженными садиками, маленькими сосенками и каменными светильниками, но казавшимися приземистыми по сравнению с белым зданием. Мару позвонил в домофон, и приятный женский голос ответил: «Ха-а-ай». Мару произнёс односложно: «Орэ». Когда Дана изучала японский язык в России, ей рассказывали, что местоимение «Орэ», то есть «Я» у мужчин, используют только крестьяне; однако в Японии оказалось, что каждого второго можно было запросто назвать «крестьянином», исходя из этой теории. Дане показалось, что Мару стал менее напряжённым, как будто был рад, что не надо больше оставаться с Даной наедине. «Похоже, всё-таки дело во мне», – с грустью заключила она про себя. Дверь калитки щёлкнула, и они вошли в маленький полный цветов садик. Цветы стояли в горшках и мини-клумбах почти по всей территории, захватив места на дорожках и крыльце. Внутри дом оказался таким же милым, как и снаружи. Сразу было видно, что он или недавно выстроен, или капитально отремонтирован, потому что вся древесина внутренней отделки была светлой и пахла лесом. В просторной прихожей на обувном шкафу расположились куклы и статуэтки разных народов, расставленные по росту. «Надо будет им матрёшку подарить, она бы сюда подошла», – подумала Дана. Навстречу гостям почти одновременно вышли двое – молодой человек лет семнадцати и женщина лет сорока. Оба они были привлекательны и даже красивы, каждый по-своему. Женщина была небольшого роста, в теле, круглолицая, с волосами, крашенными в тёмно-каштановый цвет, со светлой кожей, маленьким аккуратным носиком и очень живыми глазами. Несмотря на довольно высокий рост, юноша с короткой стрижкой, загорелым и немного обветренным лицом не сутулился… Мару представил Дану тёте и двоюродному брату. Женщина стала быстро щебетать слова приветствия, а брат сразу стал что-то спрашивать у Мару. Дана и так понимала пока по-японски не всё и не всегда, а когда заговорили три японца одновременно, не поняла абсолютно ничего. Тут все засмеялись и попытались заговорить, снова все вместе, но в этот раз победу одержала тётя: – Здравствуйте, как мы рады вас видеть. Это так здорово, что Мару вас к нам привёл. Он так редко к нам заходит, а тут пришёл даже не один! Нам так приятно вас видеть у себя. Вы из России? А там холодно? Дана попыталась переварить поток слов и, чтобы выиграть время, поклонилась хозяевам дома где-то на тридцать градусов и представилась. Тётя звонко засмеялась и прощебетала: – Каваи! Миленькая какая! Посмотри, Кэн, какая миленькая! Я никогда не видела такого красивого цвета волос. Каваи! Каваи! От комплиментов Дана почувствовала себя неловко: «Приятно, конечно, но как-то неуютно от такого потока. Надо, наверное, ей чем-то ответить». И произнесла беспроигрышное: – Это ваш брат? – указывая на Кэна. – Нет, что вы! Это мой сын! Ну, вы и сказали! – начала смеяться женщина, прикрывая рот рукой. Как и во всех японских домах, прихожая состояла из двух частей: первой – на уровне крыльца, совсем маленькой, где все снимают обувь, и второй, основной части, куда проходят уже без обуви. Чтобы перейти из первой части во вторую, надо как бы подняться на одну ступеньку, поэтому в японском языке вместо «войти в дом» говорят «подняться в дом». Пройдя через прихожую за тётей, братом и Мару, Дана оказалась в просторной комнате-студии, в углу которой находилась кухня с барной стойкой и большим обеденным столом на шесть персон, далее начиналась гостиная – диван, телевизор, журнальный столик. Войдя в комнату, Мару низко поклонился и довольно долго не разгибался. Вошедшая за ним Дана тоже поклонилась, даже не поняв – зачем. Подняв голову, она увидела хозяина дома, и ей сразу стало ясно, в кого Кэн такой статный. Мужчина производил очень приятное впечатление: стройный, подтянутый, широкоплечий, с тонкими аккуратными губами и мягкими, невероятно проницательными глазами. Он светло, но сдержано улыбнулся: – Добро пожаловать! Мару, показав на Дану, произнёс: – Это Дана, я вам про неё говорил. Она приехала на год к нам практиковаться в университет. Дана снова поклонилась и поблагодарила хозяев за приглашение. Хозяин дома снова улыбнулся и начал представлять своих домочадцев: – Мы рады вас видеть у нас дома, давайте знакомиться. Меня зовут Тамура Ичиро, это моя жена Юрико и сын Кэн. Проходите, мойте руки и давайте ужинать. Я очень голоден. – Представляешь, – подхватила разговор тётя Юрико, – она подумала, что Кэн – мой брат. Вот умора! Дана протянула ей пакет с блинами. По правилам японского этикета, надо было сказать что-то типа: «Я тут вам принёс совершенно что-то непонятное, но, может быть, вам понравится», но Дана не знала этого правила и прорекламировала свою работу, как это делают все российские хозяйки. Тамура-сан улыбнулся и обещал обязательно попробовать блинчики, а тётя Юрико прощебетала что-то очень быстро и понесла пакет на кухню. За столом Мару и Дану усадили спиной к стене под картину, тётя Юрико расположилась ближе к кухне, а хозяин с сыном – напротив гостей. Стол буквально ломился от угощений. Посередине, на главном месте, стояли два блюда с суши, а вокруг них – с десяток разных закусок: красное сырое мясо тунца с авокадо в соевом соусе с васаби, пареный шпинат с рыбной стружкой, салат из тофу с помидорами и репчатым луком, огурцы с намазанной на них икрой минтая, солёные сливы, чёрные сладкие бобы, куриное филе, обжаренное в кляре. Всё выглядело очень аппетитно и красочно. А когда хозяйка принесла и поставила тарелку с блинчиками, они показались тяжёлыми и неказистыми, слишком маслеными и бледными. «Да, повар из меня тот ещё, – подумала Дана, – зря я так расхвасталась». Разлили напитки: взрослым пиво, Кэну сок, тётя Юрико пила холодный чай: «Я просто не переношу алкоголь!» – объяснила она Дане. Тамура-сан поднял стакан и произнёс: – Кампай! Все подхватили звучное слово и отхлебнули. После этого каждый член семьи, сложив ладони вместе, произнес: «Итадакимас» и приступал к еде. Дана взяла свои палочки: – Как всё красиво, просто слов нет. Я даже не знаю, с чего начать. – Начни с самого вкусного, – сказал Тамура-сан.