— Я хочу, чтобы ты стал моим хорошим мальчиком. — Твоим, да, — Мигель говорил медленно и с хрипотцой. — Можно я тебя поцелую? — Олдридж больше не хотел ошибиться в желаниях Мигеля. — Боже, да. Олдридж практически коснулся губ парня. — Да, кто? Мигель вздохнул, дыханием касаясь губ мужчины. — Да, Профессор. Олдридж низко зарычал и смял губы Мигеля. Это был не отчаянный, не страстный поцелуй. Нет, это был тот первый поцелуй, которого у них так и не было: самое нежное, исследующее, вкусное, медленное скольжение языков и абсолютная уязвимость действия, заставившая Олдриджа задрожать одновременно от удовольствия и волнения. Целовать Мигеля было самым будоражащим, но и опасным занятием, которое мужчина ни разу в жизни не испытывал, и все это перетекало из одного конкретного рта. Олдридж планировал подарить только один поцелуй, а потом перейти к несправедливо прекрасному телу Мигеля и закончить его узкой задницей. Затрахать Мигеля так, чтобы своими криками он разбудил соседей. Но в итоге мужчина проваливался в один поцелуй за другим, дурманя собственную нервную систему, пока оттуда не исчезли все рациональные мысли. И Олдридж почувствовал, как под ним прилично затвердел член Мигеля. Движения перешли от томных покачиваний к отчаянным толчкам в попытке добиться хоть какого-то облегчения. — Думаю, настроение вернулось, — прошептал Олдридж, отстранившись ровно настолько, чтобы можно было говорить. — Боже, и что тебя навело на эту мысль? Олдридж тихо рассмеялся, медленно покачиваясь на эрекции парня. — Чего ты хочешь, Мигель? — Ты сейчас пошутил, док? — Док? — Олдридж перехватил член Мигеля, практически не сжимая в ладони. — Попробуешь еще раз? — Да, Профессор, — протянул Мигель. — И если тебе серьезно интересно мое мнение, то я бы очень хотел, чтобы ты смазал свой член, мою задницу и меня отымел. Очень бы хотелось. Очень. — Я еще не наигрался с твоим телом. Не часто удается прикоснуться к такому изысканному экземпляру. Ничего, если я прикушу твои соски? Мигель застонал. — Ублюдок. — Это нет? — Нет! В смысле, да. В смысле, кусай, сколько хочешь, садист чертов. Олдридж, склонив голову, внимательно посмотрел на Мигеля. — Кажется, ты выбрал неподходящее ко мне обращение. — Да, Профессор. Господи. Это возбуждает и бесит одновременно. Мужчина проигнорировал ворчание Мигеля и начал поцелуями спускаться вниз по его телу. Маленькие темные соски парня торчали и просто умоляли Олдриджа уделить им внимание. Профессор втянул один в рот, приласкал языком и сильно прикусил, чтобы наверняка остался след от зубов. Мигель выгнулся в спине. — Боже мой. Господи. Твою мать, блять. — Прекратить? — обеспокоенно спросил Олдридж. — Только ради того, чтобы переключиться на второй. Чтобы тому, например, было... не обидно. — Для симметрии? — Для равенства. Чертова равенства, док. То есть, Профессор. — Ну, только ради равенства... — Олдридж проделал те же действия с левым соском. Что к великому удовольствию мужчины вызвало еще больше ругани от Мигеля. Ободренный его реакцией, профессор спустился укусами вниз по телу мальчика, оставляя красные и фиолетовые отметины. — Papi, это очень возбуждает, но прошу, будь поласковей с моим членом. Он очень чувствительный. Олдридж закатил глаза. — Могу я взять его в рот? — Не знаю. Можешь? — Мигель расхохотался от взгляда Олдриджа. — Прости-прости. Да, блин, Профессор, вы определенно можете взять в рот мой член. Пожалуйста. Боже. Спасибо. Олдридж влажно прошелся языком по головке и целиком вобрал член в рот, пропуская в горло. Профессор всегда чувствовал себя уверенней, занимаясь оральным сексом. Одна из немногих вещей, с которой, по мнению Тима, Олдридж успешно справлялся. Профессор знал, сколько усилий стоит прилагать, чтобы удерживать мужчину на грани оргазма, но, фактически, не пересекая черту. Олдридж мог поддерживать это состояние продолжительное время. — Хочу тебя, — простонал Мигель. — Пожалуйста, ты смерти моей хочешь? Я больше не могу. Пожалуйста, Профессор. Я тебя, мать твою, умоляю. Олдридж потянулся к прикроватной тумбочке. Он отыскал в глубине ящика смазку и презерватив. Сначала выдавил немного геля на Мигеля, а потом — на свои пальцы. — Могу я начать с пальцев? — Ты все знаешь, — ответил Мигель, услужливо раздвигая и подтягивая ближе к себе ноги. — Сволочь ты последняя. Олдридж замер. — Неверный ответ. Мигель громко вздохнул. Он придвинул свой зад чуть ближе к Олдриджу. — Да, Профессор. Трахни меня пальцами, пожалуйста. А потом можно и членом. Заранее даю разрешение. Не нужно спрашивать. — Паршивец. Чувствую, как с каждым словом снижается твой средний балл, — он обвел влажными пальцами анус Мигеля, выкрутил запястье и погрузил пальцы внутрь. Мигель подавился воздухом. — Блять! — С хорошими мальчиками нежнее обходятся, — заметил Олдридж. Он нащупал простату. Парень тяжело задышал. — А с плохими что делают? Олдридж вынул пальцы. — Эй! — запротестовал Мигель. Но на этот раз Олдридж резче вошел уже двумя пальцами и надавил вверх. Мигеля буквально подкинуло над кроватью. Лучшее вознаграждение. — Плохие мальчики получают то, чего заслуживают. — Хочу быть тем, кому ты наконец-то вставишь! Олдридж потянулся к нему за поцелуем, сильнее надавливая на простату. Мигель закричал прямо в рот мужчине. Олдридж очень медленно и аккуратно освободил Мигеля от своих пальцев. — Вежливо попроси того, чего хочешь. Мигель набрал полную грудь воздуха. — Трахните меня, пожалуйста, своим членом, Профессор. — Очень вежливо. И очень мило, — Олдридж натянул презерватив и поднял ногу Мигеля выше, пристраиваясь к его анусу. — Ты заслужил награду, — он толкнулся в узкое, горячее и идеальное тело Мигеля. — Боже. — Я в курсе. Трахни меня, Профессор. Умоляю. Олдридж удовлетворил просьбы Мигеля. И это было очень интимно, что так пугало мужчину в начале, но сейчас этот страх испарился под натиском гормонов и желания. Он непременно вернется, но пока профессор хотел только одного и желательно до конца жизни оставаться в теле Мигеля, двигаться в нем членом и ласкать языком. В поцелуе их губы, казалось, стали совершенно новой формой жизни.