Поднимаю на него взгляд. Пытаюсь прочитать в его глазах ответ. Найти причину. Но он отводит взгляд в сторону. — Собирайся. Нехорошо опаздывать. Нас ждут, — говорит уже мягче, отпускает меня и выходит из комнаты. В дом моей бабушки мы едем молча. Повод располагает. И потом я ужасно волнуюсь. Заметив это, Рустам берет мою руку и кладет ее себе на ногу. — Настя, все будет хорошо, — слабо улыбается. — Мария Эдуардовна хорошая женщина. И она очень любила твоего отца. Значит, не может к тебе плохо относиться. — А кто еще там будет? — интересуюсь я. — Бывшая жена Миши с сыном, еще несколько родственников. Не бойся. Я же с тобой. Обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Мы подъезжаем к красивому ухоженному дому. Рустам помогает мне выйти из машины. Нас встречает худая высокая женщина с очень строгим лицом. — Здравствуйте, Мария Эдуардовна, — Рустам чуть приобнимает ее. — Как самочувствие? — Спасибо, Рустам. Держусь, — и ее взгляд сразу же устремляется на меня. — Это Анастасия, — говорит Рустам. Воцаряется тишина. Я стою и не знаю, что делать или говорить дальше. — Ну, здравствуй, Настя, — наконец, произносит женщина и протягивает мне руку. — Я Мария Эдуардовна. Мать Мишеньки. Твоего отца. Я протягиваю ей руку в ответ и чувствую, как тонкие холодные пальцы сжимают меня. — Проходите, — говорит она и мы с Рустамом идем за ней в дом. В большой комнате приспущены шторы. Полумрак. В центре накрыт стол и за ним уже сидят люди. Стоит нам войти, все их взоры устремляются на меня. И я понимаю, что многие из них ждали моего прихода. А мне хочется спрятаться куда-нибудь. Хотя бы за спину Рустама. И я инстинктивно поддаюсь назад. Но Рустам удерживает меня за руку. Показывает на стул, куда можно сесть и садится рядом. Дальше идет поминальный обед. Я уже была на таком однажды. Когда поминала маму. На девять дней. На другие даты денег не хватило. Да и тот обед был гораздо скромнее сегодняшнего. Я задумываюсь, что мне нет и двадцати лет, а я уже побывала на поминальных обедах по обоим родителям. И слезы сами подступают. Чувствую, что сейчас разревусь, и понимаю, что это будет неправильно за этим сдержанным, таким строгим и холодным столом. — Мне надо в туалет, — шепчу Рустаму. — Там, по коридору направо, — отвечает он. — Все в порядке? Киваю. — Простите, — встаю с места и выхожу из комнаты. Закрываю за собой дверь и просто стою у стены. Накатывает сразу все: и стресс от нового знакомства, и тяжесть воспоминаний, и ощущение, что большинство за столом не рады меня видеть. Решаю пока не возвращаться туда. Иду по коридору и вижу открытую дверь. Решаю спрятаться там. Это оказывается кухня. Захожу и прислоняюсь к холодильнику. Его дверца приятно холодит кожу, даже через одежду. Закрываю глаза и меня немного отпускает. Но тут я слышу шорох. Открываю глаза — никого. Но шорох повторяется. Иду на звук. За шкафом на коленках сидит мальчик лет десяти и шелестит оберткой от шоколадки. Он сразу же вскидывает на меня взгляд и прячем шоколадку за спину. Поднимается на ноги и теперь уже грозно смотрит на меня. — Привет, — говорю я с улыбкой. Я люблю детей. Он внимательно осматривает меня и только потом произносит: — Привет. — Что ты тут делаешь? — Не твое дело, — бурчит он. — Ты прав, — соглашаюсь. — Если хочешь, я уйду. — Постой, — вдруг произносит он и хитро смотрит на меня. — А эта не ты та сука, которая решила забрать мои деньги? Впадаю в ступор. И даже не знаю, от чего больше: от того, что меня обвинили в желании украсть, или что маленький мальчик назвал меня сукой. — Вообще, меня Настя зовут, — отвечаю, придя немного в себя. — А тебя? — Я Данил, — все еще ухмыляясь, отвечает он. — Что там у тебя, Данил? — киваю ему за спину. — Вот, — показывает шоколадку. — Угостишь? Он пожимает плечами и протягивает мне упаковку. Отламываю кусок и кладу в рот. — Ммммм, вкусно. Спасибо, — говорю с улыбкой. — Только маме не говори, — шепчет Данил и оглядывается на дверь. — Она говорит, что я толстый и мне нельзя есть больше сладкое. Это признание сбивает меня с толку. Мне хочется сказать ему, что он совсем не толстый, но ведь маму надо слушаться. Поэтому просто отвечаю: — Хорошо. Это секрет. Но ты тоже не говори, что я его ела. — Почему? А тебе кто запрещает? Тоже мама? — тут же с любопытством спрашивает он. — Нет, — отвечаю уклончиво. — Но, поверь, мне тоже есть кому запрещать. — Эх, — тяжело вздыхает он. — А я думал у взрослых все по-другому. — Нет, Данил, все также. Ну, ладно, я пойду. Видишь, ты можешь сидеть тут и есть шоколадку, а мне надо идти. Вот так получается. Он опять тяжело вздыхает. Глажу его по голове и оставляю одного с шоколадкой. Возвращаюсь в комнату. Там уже идет неспешная беседа и на меня обращают внимания гораздо меньше. Обед подходит к концу и гости постепенно расходятся. — Данил, иди сюда! — слышу голос той самой женщины, которая обвинила меня в том, что я была подстилкой ее бывшего мужа. Оборачиваюсь. Точно. Она. И мальчик бежит к ней. Сын? — Маргарита, пусть Данил на выходных останется у меня? — говорит Мария Эдуардовна. — Хорошо, — отвечает женщина. — Только не давайте ему сладкое! Ему нельзя. — Я помню, Маргарита. Не стоит каждый раз напоминать мне об этом. Я пока в своем уме. Женщина недовольно поджимает губы. Наклоняется к мальчику и говорит ему строгим тоном: — Так, Данил, веди себя хорошо. И помни, о чем мы договаривались. Да? Данил кивает. — Ну, хорошо. Тогда до свидания, Мария Эдуардовна, — обращается Маргарита только к хозяйке дома. — Я в воскресенье заеду вечером. — Хорошо, Маргарита. Они сухо прощаются, не обнимаясь, и Маргарита уходит, напоследок бросив на меня насмешливый взгляд. К нам подходит Рустам. — Анастасия, — обращается он ко мне, — я поеду. — А я? — тут же спрашиваю я. — А ты останься, — говорит он, не глядя на меня. — Мария Эдуардовна хочет познакомиться с тобой поближе. Жалобно смотрю на него. Нет, Рустам, пожалуйста, не оставляй меня. Я хочу поехать с тобой. Но он, не глядя на меня, кладет руки мне на плечи и слегка сжимает. Отпускает и подходит к Марии Эдуардовне. — Держитесь, Мария Эдуардовна. Миша не простил бы себе, если бы из-за него Вам стало плохо, — говорит он и тоже обнимает ее за плечи.