От растерянного Дашиного взгляда неприятно покалывает тревога. Ну и где твой брат? Отвечай. — Он…В медпункте – осторожно произносит и взяв из рук Насти пирожное, ставит его возле себя на скамейке проронив на ходу тихое «спасибо» — Что с ним? – беспокоюсь, убирая ключи в карман. Просто так бы ребенка в медпункт не отвели, верно? И почему-то именно сейчас решение забрать детей к себе крепчает окончательно, потому что здесь, за этой калиткой они во власти других, чужих людей и я не могу знать наверняка, как к ним тут относятся. — Вас тут не обижают? – интересуюсь, сдвигая солнечные очки на темя. Не уверен, что эта девочка начнет жаловаться на мелочи. Слишком долго они с братишкой терпели скотское отношение к себе, поэтому на ее отрицательный кивок добавляю. — Честно? Дашкино лицо озаряется улыбкой, от которой тоже хочется улыбаться. — Да… Все хорошо. Просто… Леша играл с ребятами и упал на асфальтированную дорожку. Ссадина небольшая. Мне не разрешили с ним остаться, потому что я начинаю его жалеть и он хнычет. Я бы тоже жалел, хотя Кирюху всегда воспитывал строго. Здесь другое. Этим детям заботы хочется досыпать сполна. Дать того, чего их лишили, и безобразно извратили их восприятие мира. Мир жесток, но не настолько, насколько жестоки некоторые родители к своим детям. Девчонки о чем-то разговаривают и я, бросив на них мимолетный взгляд сажусь на прогретую скамью возле входа в приют. Открыв приложения одного известного магазина, ищу велосипед для Лешки. У нас дома есть один — розовый. Он находится в собственности очень капризной девочки и я уже заметил с какой завистью Леша смотрит на этот велик. Надо найти ему что-то хорошее и на выходных научить управлять его этой штукой. Из здания выходит Лешка и я его замечаю не сразу. Только когда слышу, как Настя спрашивает его больно ли ему сейчас. Подняв голову, чувствую, как в груди разливается тепло — Лёш, привет — Улыбаюсь, как влюбленный идиот. К этому парню у меня трепет. Мальчишка слишком ручной и, как говорит Гелька, его сначала надо приласкать, а потом воспитывать из него мужика. Сразу нельзя. Ожесточится. Лешка дергается от неожиданности и бежит ко мне. На его лице столько радости и эта радость, черт возьми, с меня снимает еще один слой шелухи и похоже, что скоро я начну улыбаться всем подряд. — Папа! – радостно кричит Лешка и заскакивает в мои раскрытые объятия. Я не сразу соображаю, что произошло и только когда к нам подлетает Дашка и заикаясь от слез просит его повторить, что он только что сказал, он показывает на меня пальцем и уже осторожнее произносит. — Папа… — Заговорил… – всхлипывает Дашка и прижимает к себе брата, а я обнимаю обоих. Подняв лицо обнаруживаю заплаканные глаза дочери. Она отводит телефон в сторону комментируя. — Я сделала фото, которым буду тебя шантажировать. У тебя тут лицо, как у кота объевшегося сметаной – подойдя к нам протягивает мне телефон и мы вместе принимаемся рассматривать фотографию. Да уж… «Кот объевшийся сметаной» — мягко сказано. Просто меня отпустило. Дети в безопасности и в их восстановлении наблюдается явная динамика. А что может быть дороже здоровых и счастливых детей? Поправляю Леше воротник и осторожно спрашиваю. — Ну что, поедем покупать тебе велосипед? Блеснув глазами мальчишка тихо восклицает — Уаааа!!! — Эй, у тебя такой классный голос, а ты его столько лет скрывал – смеется Настя, стирая слезы. Дашка до сих пор не может прийти в себя. — Все хорошо, Даш — шепчу, прижимаясь губами к рыжей макушке. – Теперь у вас все будет хорошо. Обещаю. Громко всхлипнув, она кивает головой и тихо произносит. — Я Вам верю. Глава 27 Кирилл Я всегда знал, чего хочу от жизни, поэтому к двадцати годам у меня уже сформировалось четкое представление, чем я буду заниматься. На моих руках к тому времени уже был первый миллион. Его я заработал сам и от этого ценность моего первого заработка увеличивалась вдвое. А сейчас я не представляю, что мне делать дальше. Нет. В работе все по-прежнему под контролем, а вот в личной жизни какая-то свалка из фактов и эмоций. Мои родители усыновили Лешку и Дашу – это факт. Меня разрывает от того, что она стала в миллион раз недоступнее — это эмоция. По всем меркам в моих руках сейчас самые паршивые карты. Любой мой ход-приведет к проигрышу, но сидеть с картами на руках уже нет сил. — Тебе чай с молоком? — обращается Яна к Даринке и забрав из ее рук телефон с мультиками, откладывает его в сторону под недовольный писк моей племяшки. — Я не досмотр-рела — возмущается лохматая голова, но ее мать награждает капризулю полным игнором и поставив тарелки с кашей и фруктами наливает в пластиковую кружку чай. Чай с молоком – извращение в семье Агачевых при виде которого я невольно дергаю плечами. Перемещаю взгляд на окно и долго рассматриваю гранатовое дерево. Даринка вчера уговаривала меня сорвать ей один, но он пока кислый. Дозреет гранат только через месяц и моя девочка наконец-то сможет им полакомиться. Очень надеюсь, что срывать это лакомство ей буду не я. Я торчу в гостях у Агачевых почти три недели. До этого летал к приятелю в Канаду и в еще одну командировку в Штаты. Не смотря на свою загруженность я так и не смог выбросить рыжеволосую макушку из своих мыслей. Я не видел Дашку три месяца. Знаю, что она поступила в колледж на дизайнера. Не без папиных связей, конечно, но он не позволил ей сомневаться и терять один год. В итоге, со слов моего информатора Насти, у моей девочки не остается времени на встречи с парнями. Она загружена занятиями в колледже и репетиторами до глубокой ночи. Но так же со слов Насти я знаю, что это погружение в учебу на Дашку очень благоприятно влияет. Она выглядит счастливой и нужной. «Нужной»…Да если бы она только знала, как нужна мне… — Что будешь ты? Омлет с овощами или беконом? Или и то и другое? – произносит Янка бесцветным голосом. Дергаю голову в сторону сестры и оценив бледные щеки, понимаю, что третий декрет подряд, для Янки — перебор. Моя избалованная принцесса не привыкла к такой концентрации домоседства в своей жизни, а сейчас ей приходится подолгу зависать с мелкотней на больничных. У них, конечно есть няня, но порой дети никого кроме мамы видеть не хотят. У нас Даринка папина дочка. Она либо со мной остается, либо с Тимом, а вот Арсюха не может жить без мамы.