Во время этого разговора мы как раз гуляли с Майклом. По дороге на игровую площадку он повисал между нами на руках и раскачивался. Стояло воскресное утро, звонили колокола. В последнее время Шейла наладилась ходить в церковь каждую неделю, а если что-то ей мешало — например, сильная простуда Майкла, — огрызалась на меня из-за малейшей ерунды. И даже когда возвращалась оттуда, то была со мной мила совсем недолго, а затем снова превращалась в злюку. Нам с отцом потребовалось время, чтобы добраться до детской площадки, потому что я останавливалась у каждой трещины в асфальте и осторожно переступала через нее. Раньше я делала это быстро, чтобы никто не заметил и не начал приставать с вопросами. Но теперь что-то подсказывало мне, что нужно быть особенно внимательной. — Зачем ты это делаешь? — спросил отец. И я поведала ему то, чего никогда никому не рассказывала раньше. — Мама говорила, что мы должны так делать, чтобы оставаться в безопасности. Он тихо вздохнул. — Я знаю, что она всегда так считала. Но это не совсем правда. Давай я кое-что расскажу тебе о маме, Элли. Она была… ну, не вполне здорова. — Я знаю. — Нет, я не о том. Еще до того, как она заболела раком, у нее было то, что мы называем депрессией. — И что это значит? — Твоя бедная мама очень расстраивалась из-за того, что… Ну, ты знаешь. Она очень хотела подарить тебе брата или сестру. — Брата или сестру! Брата или сестру! — затараторил Майкл. Теперь он подхватывал слова, как попугай. При нем следовало быть осторожней. Слезы защипали мне глаза. — Я так сильно по ней скучаю. Лицо отца омрачилось. — Знаешь, я тоже очень по ней скучаю, — тихо произнес он. — Но если бы не твоя новая мать… — Шейла, — твердо поправила я. Очередной вздох. — Если бы не Шейла, я не знаю, что бы делал. Она привнесла в нашу жизнь новый смысл, не так ли? — Каким это образом? Он взглянул на Майкла, который вприпрыжку бежал рядом. — Если бы не она, у тебя бы не было братишки, верно? Это правда. Я крепче сжала пухлую ручку Майкла. — Давай я расскажу тебе кое-что и о твоей… и о Шейле. — Отец набрал в грудь побольше воздуха. — Она родилась в Лондоне во время войны. Ист-Энд, где она жила с родителями, сильно бомбили. Я знала об этом из истории — одного из моих самых любимых предметов. — И, несмотря на то что она была очень маленькой, война превратила ее в тревожного ребенка, и она так никогда и не смогла это перерасти. — Но ты тоже рос в то время, — заметила я. — Да, но я был постарше — уже подростком. Нам тоже бывало страшно, но в мое время мальчикам не полагалось показывать, что они напуганы. Шейле пришлось хуже, чем мне. Они с матерью потеряли дом во время налета — на самом деле им повезло, что они успели спрятаться в бомбоубежище. Ее отец погиб в бою, так что воспитывала ее одна бабушка Гринуэй. — Он покачал головой. — Бедная женщина. Я ею восхищаюсь. Я вспомнила историю, которую рассказывала бабушка Гринуэй, — как Шейлу забрали люди из социальной службы. Наверно, лучше об этом не упоминать. — Тогда зачем вы отправили ее в дом престарелых? — возмутилась я. — Безобидную старушку. Она хотела остаться здесь, с нами. — Нам пришлось, Элли. Врачи сказали, что это к лучшему. — Шейла захотела от нее избавиться. — Это неправда. Она просто беспокоилась о ней. Он говорил так, словно убеждал сам себя. Я вспомнила, как Майкл поперхнулся изюмом и Шейла не сделала ничего. Она лишь застыла от шока. Затем я вспомнила, как бабушка Гринуэй не так давно говорила, что Шейле требуется помощь «врача-мозговеда». — Так что сама видишь, — продолжал отец, — тебе следует быть с ней приветливее. Пожалуйста, называй ее мамой, если сможешь. — Нет, — упрямо ответила я. — Не смогу. По крайней мере, пока она сама не станет ко мне добрее. Отец раздраженно вздохнул. — Ты же знаешь, что она тебя любит. Просто чувствует себя неуверенно, потому что у нас есть прошлая жизн

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.