– Это было в начале шестидесятых. В шестьдесят… шестьдесят четвертом, да, точно. Я работала на корабле. Это был плавучий ресторан, ну знаете, бар с пианистом и концерты каждый вечер. Меня поставили во главе небольшой команды. Это плохо закончилось для меня… И все же, если бы не тот провал, моя жизнь никогда бы не сложилась так, как сложилась. Тут она как-то нехорошо закашлялась. Сэм бросил тревожный взгляд на сиделку и пожалел об этом, едва увидев выражение ее лица. Ему показалось, что он, сам того не желая, напомнил ей о ее миссии. В этот момент руководитель операции подошел к Ширдун. Его бежевый плащ был заляпан тиной. – Мадам, мои люди сейчас попробуют проникнуть на борт. Мы, конечно, не можем пригласить вас туда, это небезопасно. Вы же понимаете, там все держится на честном слове… – Конечно понимаю. – Мы возьмем камеру и немного там поснимаем. Если вы не против, мы потом покажем вам запись. – Прекрасно! – Есть ли какое-то место на борту, которое вам особенно ценно? Мы постараемся заснять его, если получится. Она задумчиво покачала головой. Но вдруг ее глаза загорелись. – Мне бы хотелось увидеть рояль. Вернее, то, что от него осталось. Если, конечно, что-то могло уцелеть под водой. Руководитель операции заулыбался: – Хорошо, мадам, я передам ваше пожелание. Где он находился? – В большой гостиной, она же служила рестораном. Черный рояль. Небольшой, примерно метр семьдесят длиной. Вы его ни с чем не перепутаете. Некоторое время Сэм молча смотрел на Сибиллу Ширдун. – Мне кажется, с этим роялем связана какая-то история… Пожилая дама задумчиво кивнула. На ее лице мелькнула грустная улыбка. – Он был свидетелем того, как я спустилась в ад и сумела вернуться оттуда. И еще под его звуки я впервые в жизни решилась спеть на сцене. Это был не концерт, нет, но я осмелилась спеть – вот что важно… Все благодаря одному молодому пианисту. Он был ирландцем, как вы. По крайней мере, мне так кажется. Каждый вечер, когда гости расходились, он наигрывал мелодию собственного сочинения. Очень чувственную и очень грустную… На глазах у женщины выступили слезы. Сиделка заволновалась, нахмурилась и демонстративно посмотрела на часы. – Как его звали? – спросил Сэм. Женщина помолчала. – Джереми Фланаган. Я потом потеряла его из виду. Много лет спустя подруга сказала, что видела его за пианино в одном нью-йоркском баре. Я позвонила туда, но оказалось, что он только что уволился, не оставив ни адреса, ни телефона. Вот так и проходит жизнь – не находишь времени поблагодарить человека, который, сам того не зная, изменил твою судьбу. Благодаря ему я стала петь. Благодаря одной его фразе, очень простой, но произнесенной в подходящий момент. Он сказал: «Ты можешь». Мне нужно было услышать это, нужно было, чтобы кто-то подбодрил, дал зеленый свет. Те два слова все решили. – Получается, этот человек стоял у истоков вашей карьеры? Она отрицательно покачала головой: – Не совсем. Хотя он, конечно, сыграл свою роль. Сэм увидел два силуэта на палубе корабля. – На самом деле, – снова заговорила Сибилла, – моя жизнь изменилась благодаря другому человеку. Другому мужчине. – Другому мужчине? Она долго молча улыбалась, словно погрузившись в свои мысли, а потом ответила: – Это был загадочный мужчина. Очень загадочный… До сих пор, спустя пятьдесят лет, я не смогла проникнуть в его тайну. Сэм почуял, что напал на след: – Расскажите мне все! – О-ля-ля! Какой вы хваткий! Это долгая история… Ее и за целый день не расскажешь. Едва проговорив это, она зашлась в кашле. Приступ все никак не прекращался. Сиделка тут же подскочила: – Месье Бреннан, достаточно. – Но… но мы ведь только начали. – Я слышала, чего вы хотите. Это исключено. – Но я только… – Прошу вас, не настаивайте. Пойдемте, Сибилла. Мы немного отдохнем в шатре и поедем. С этими словами она взяла под руку пожилую женщину, которую все еще сотрясал кашель, и помогла ей подняться. – Отдыхайте, сколько вам будет нужно, – сказал Сэм как можно более спокойным тоном. – Мы продолжим потихоньку, когда захотите. Он посмотрел им вслед. Две женщины медленно шли по набережной к шатру с изображением герба города. Четверть часа спустя человек в бежевом плаще появился у входа в шатер. Сэм быстро подошел к нему и протянул визитку: – Сэм Бреннан из «Ньюсуик». – Жак Верже. Руководителя операции впустили внутрь. Сэм проскользнул вместе с ним. Сибилла Ширдун сидела в кресле рядом с походной кроватью, где, видимо, не так давно отдыхала. – Первый фильм готов, – произнес Верже, помахав планшетом. – Но к сожалению, рояль мы не нашли. Наверное, он развалился на части и их унесло течением. – Вы сделали все, что могли, – ответила Сибилла. Лицо ее улыбалось, но в голосе чувствовалось разочарование. Все сгрудились, чтобы на экране планшета посмотреть видеозапись. Сэм стоял позади сиделки и смотрел поверх ее плеча. На корабле царила разруха. Стены покрылись тиной и водорослями. Разнообразные морские растения уныло свисали отовсюду. Первое помещение было почти пустым, второе, наоборот, завалено сломанной мебелью. Дальше шла очень темная лестница со ступеньками, едва проступавшими сквозь слой тины и ила. Она вела в комнатушку, похожую на комнату отдыха для персонала, следом начиналось просторное машинное отделение, потонувшее в грязи и своим видом напоминающее приход апокалипсиса. Затем камера снова поднялась по лестнице и оказалась в капитанской рубке, ее пол был покрыт вязкой зеленью. Оттуда по сумрачному коридору камера вышла в ресторан, он же главный зал. Там угадывалась подернутая илом барная стойка, опрокинутые столы и стулья, иллюминаторы с выбитыми или залепленными песком стеклами. Несколько рыб, пленниц погибшего корабля, бились на прогнившем полу. Краем глаза Сэм следил за Сибиллой. Она полностью отдалась созерцанию катастрофы. Запись закончилась. Никто не смел нарушить молчание. Атмосфера была гнетущая. Сэм взял на себя смелость заговорить: – Мне бы очень хотелось расспросить вас о том времени, когда вы работали на корабле. Узнать, что там произошло. И кто был тот загадочный мужчина… Случилось то, чего он боялся: ему ответила сиделка. Она напомнила, что интервью может растянуться на несколько дней, а мадам Ширдун привыкла ночевать у себя дома, в Комо. Кроме того, ее состояние здоровья не позволяет вести долгие беседы. В общем, настаивать бесполезно. Сэм даже не пытался бороться. Журналисту CNN разрешили задать несколько коротких вопросов. Четверть часа спустя двигатель вертолета загудел, а лопасти принялись разрезать воздух, распространяя в округе запах керосина. Сибилла Ширдун тепло попрощалась с Сэмом, с журналистом CNN, помахала небольшой группе людей, все еще стоявших за железными заграждениями, и поднялась на борт. Шум усилился, вертолет медленно поднялся, развернулся вокруг своей оси и исчез в туманном декабрьском небе. Рабочий в желтом дождевике и синих сапогах поливал корабль из шланга. Мерзко пахнущая тина сползала по корпусу корабля, постепенно обнажая изначальную краску бутылочно-зеленого цвета. Показалось имя корабля, когда-то выведенное золочеными буквами: «ПигмаЛион». Сэм подошел ближе и позвал руководителя операции: – Месье Верже, я бы хотел побывать на корабле с моим фотографом, это для газеты «Ньюсуик». Жак Верже отрицательно покачал головой: – Это невозможно, там небезопасно. – Как думаете, получится попасть туда позже? – Возможно. Но обещать не буду. – Хорошо. У вас есть моя визитка. Позвоните, если что-то изменится.