Ли Энн улыбнулась, как бы благодаря Лори за этот вопрос. — Мы разослали приглашения в его честь, и пожертвования сделали абсолютно все, кто закончил школу вместе с ним — такое произошло впервые. Приехали Роберт и Синтия и даже привезли с собой Бобби и Минди. Я думала, мы все расплачемся, глядя на этих бедных детей. Разве у них может быть надежда на нормальное детство после того, как их отца так злодейски убили? Конечно может, хотела сказать Лори. Вполне возможно, что они вырастут сильными и стойкими и полными жизни, как мой чудесный Тимоти. Ли Энн посмотрела на своего мужа, вошедшего в комнату, а Айк и Линкольн тут же спрыгнули с дивана, чтобы поприветствовать его. — Надо же, — заметил Джерри, — хотя они и носят имена президентов, они явно в восторге от появления сенатора от Нью-Йорка. — Они очень любят своего папочку, — проворковала Ли Энн, а Дэн наклонился и почесал собак за ушами. — Вы должны нас простить, — сказал сенатор. — Наверное, вы заметили, что мы души не чаем в этих малышах. Если бы за последнее время на улице наконец не потеплело, вы бы имели счастье лицезреть их в шерстяных водолазках. Еще немного — и они начнут выходить на прогулку в сапожках от «Гуччи» и дизайнерских солнцезащитных очках. — Прекрати, — мягко запротестовала Ли Энн. — Они любят свои одежки, не так ли, мои золотые? Ты же знаешь, какой счастливой они делают свою мамочку. Когда губернатор назначил Дэна на освободившееся место сенатора, о нем и Ли Энн сразу же заговорили СМИ, причем в позитивном ключе. До этого он был всего лишь любимцем законодательного собрания штата, а теперь стал фигурой общенационального масштаба. Журналисты, освещающие политические события, были в восторге от его биографии, центристских политических взглядов и идеального брака с энергичной и умной женщиной, работающей адвокатом по коммерческим делам. Если в процессе его представления общенациональной аудитории и был какой-то прокол, то это касалось Ли Энн. Одна из ведущих дневного ток-шоу, Дон Харпер, спросила ее, собираются ли они с мужем заводить детей. Другой ведущий сделал Дон замечание за этот вопрос, на что она сказала: — А что тут такого? Я просто спросила. Дэну сорок лет, Ли Энн тридцать шесть. Как насчет детей, Ли Энн? Обращаете ли внимание на биологические часы? Кое-кто из зрителей ток-шоу, идущего в прямом эфире, застонал от такой докучливости Дон, но настоящий огонь критики был вызван ответом, который дала на него Ли Энн. — При всем моем уважении позвольте заметить, что я была лучшей в моем выпуске школы права Колумбийского университета и вот-вот стану партнером в одной из ведущих юридических фирм в стране, и я во всех смыслах ровня моему мужу. И для того чтобы чувствовать себя состоявшейся женщиной, мне совсем не нужен ребенок. Хотя некоторые защищали это высказывание Ли Энн, сочтя его достойным ответом на слова Дон, подразумевающие, что всем женщинам за тридцать отчаянно хочется иметь детей, многие истолковали его как выпад против неработающих матерей. Пробыв двадцать четыре часа в новостной картине дня, Дэн и Ли Энн заявили в совместном интервью, что хотя они уважают всех работящих родителей — как отцов, так и матерей, как работающих вне дома, так и в доме — но сами они приняли решение не иметь детей. Тогда Лори была впечатлена их откровенным ответом на такой глубоко личный вопрос. Фотографии их «избалованных малышей» Айка и Линкольна несколько смягчили имидж Ли Энн. Теперь Лори видела, что они не шутили, когда сказали, что относятся к своим собакам как к своим детям. — Полагаю, вы уже готовы поговорить и со мной, не так ли? — спросил сенатор Лонгфеллоу, потирая руки. Ли Энн поднялась с дивана и, прежде чем на ее место сел он, поцеловала его в губы. — Проследи за тем, чтобы они зачитали тебе твои права, — бросила она, выходя из гостиной. — И помни, что, если ты захочешь в чем-то признаться, в соседней комнате у тебя есть адвокат. Глава 34 Лори начала с того, что еще раз поблагодарила сенатора за согласие поговорить с ними. — Всегда к вашим услугам. Я очень зауважал вашего жениха, послушав, как он говорил во время слушаний по утверждению его в должности федерального судьи. Он выступал достойно и не терял присутствия духа даже тогда, когда некоторые из моих более предубежденных коллег-сенаторов угрожали ему неприятностями за то, что он добился оправдания одного проходимца. Интересно, подумала Лори, не является ли этот намек на дело Карла Ньюмена напоминанием о том, что Лонгфеллоу сыграл важную роль в утверждении Алекса в должности федерального судьи. Как бы то ни было, она не позволит этому обстоятельству повлиять на ее выводы. — Насколько мне известно, полиция опрашивала вас в ходе расследования, — сказала она. Беззаботный, шутливый тон его разговора с женой тут же уступил место полной серьезности. Она легко могла представить себе его в роли командира, ведущего бой. — Это была настоящая фантасмагория, — заметил он. — Я никогда не встречался с Мартином, но мы, бывало, шутили с Ли Энн относительно того, что он играет в Нью-Йорке роль ее мужа, пока я нахожусь в столице. Тогда мы только что вернулись из Вашингтона, губернатор вот-вот должен был объявить о моем назначении в сенат, и тут вдруг ей звонит ее мать и говорит, что Мартина убили. На следующий день это было в топе новостей. Уверен, что если вы просмотрите нью-йоркские газеты за ту неделю, то среди главных новостей найдете сообщения о его убийстве и о моем назначении в сенат. В моем офисе только-только успели установить телефоны, когда туда позвонили из Полицейского департамента Нью-Йорка и сказали, что хотят поговорить со мной и Ли Энн. Поначалу я подумал, что речь идет о субсидиях или о еще каких-то официальных делах, но тут они сказали, что речь идет о Мартине. — И о чем вы подумали? Как вам тогда показалось, почему полиция пожелала вас опросить? — Разумеется, мы предположили, что все дело в совместной работе Мартина и Ли Энн на благо школы Хейден. Обычная проверка всех абонентов в его мобильном телефоне и все такое прочее. Они приехали к нам сюда и сказали, что им надо поговорить отдельно с Ли Энн, что не показалось мне необычным. Собственно говоря, ваш жених настаивал на том, чтобы сегодня наши беседы проходили так же — отдельно со мной, отдельно с моей женой. — Теперь его улыбка была скорее вежливой, чем теплой. Лори кивнула, давая понять, чтобы он продолжал. — Затем они поговорили со мной и спросили, где я находился в тот вечер, когда он был убит. Я едва не рассмеялся, подумав, что они решили подшутить над свежеиспеченным сенатором или что-то в этом духе. Но потом до меня дошло, что они говорят всерьез. Я сказал, что они могут найти фотографии в «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», на которых я в тот день был запечатлен в Вашингтоне. Я сказал им, в каком отеле мы провели ту ночь, и даже предложил связать их с лидером сенатского большинства, если им нужно подтверждение того, что утром следующего дня я все еще был в Вашингтоне и позавтракал там. По правде говоря, они были весьма раздосадованы. Я отношусь к Полицейскому департаменту Нью-Йорка с большим уважением, но, по-моему, они должны были сами понять, что в тот день нас даже не было в Нью-Йорке. Когда этот вопрос был улажен, я спросил их, почему они вообще сочли нужным опросить меня и мою жену. Тогда-то они и сказали, что, по мнению Кендры, Мартин и Ли Энн были… Я даже не могу это произнести, но вам наверняка известно это ее нелепое утверждение. — И какова же была ваша реакция, сенатор? — Я был ошеломлен. Это был… вздор. К тому же из освещения этого дела в СМИ было ясно, кто является подозреваемой номер один. Конечно, человек невиновен, пока его вина не будет доказана, но я всегда считал, что самое убедительное доказательство виновности Кендры — это ее попытка свалить вину на меня. — В его голосе прозвучал гнев, но он тут же обуздал его. — Я хотел, чтобы у полиции не осталось абсолютно никаких сомнений в моей непричастности к этому делу, и потому отправил им мой гостиничный счет, а также квитанцию на оплату парковки, свидетельствующую о том, что моя машина простояла там всю ночь, плюс данные с моего транспондера об оплате проезда по платным дорогам и газетные статьи о моем визите в Вашингтон. Я прочел в СМИ намеки на то, что Кендра, возможно, копила наличные, чтобы заплатить кому-то за это убийство. И, чтобы не дать возможности написать такое и обо мне, я даже передал полиции данные о движении денег на моем банковском счету, хотя они меня об этом и не просили. — Это настоящая полная откровенность. — Мне нечего было скрывать — ни тогда, ни сейчас, — твердо сказал он. — Эта прекрасная квартира была куплена моей блестящей и трудолюбивой женой, но я всегда настаиваю на том, чтобы оплачивать половину наших расходов из моего жалованья. Так что поверьте, мне было не на что нанять киллера. И я решил, что, чем скорее они вычеркнут из своего списка меня, тем больше времени у них будет на поимку настоящего убийцы. — Думаю, кроме желания помочь полиции у вас имелись и другие соображения. Несмотря на огромный интерес средств массовой информации к этому делу, ни одно из них не сообщило, что в ходе расследования полиция опросила вас и вашу жену. — Вы представляете себе, какой бы тогда начался цирк? Новоиспеченного сенатора допрашивают в рамках расследования дела об убийстве. — Поэтому-то вы и не захотели встретиться со мной ни в моей студии, ни в вашем офисе. Он кивнул. — Конечно. И я даже не стыжусь признаться, что позвонил в офис начальника полиции. Я хотел, чтобы руководство полиции знало, что я готов сотрудничать во всех смыслах этого слова, но не желаю, чтобы СМИ склоняли меня на все лады только потому, что мне достались пятнадцать минут славы. Начальник полиции заверил меня, что я предоставил более чем достаточно доказательств моей невиновности. Кстати, у меня сложилось впечатление, что полицейские поговорили с другими членами совета выпускников школы Хейден и они подтвердили, что представить Мартина и Ли Энн вместе просто невозможно. И вот опять двадцать пять, — сказал он, улыбаясь, но при этом сурово глядя Лори в глаза. Она понимала, какой вопрос он хочет ей задать, но не задает, и ответила ему, как могла: — Мы не обсуждаем в эфире теории об альтернативных подозреваемых, если не считаем, что для этого у нас есть достоверная фактическая основа. — Это успокаивает. Между прочим, я видел каждый выпуск вашего шоу и восхищаюсь вашей работой. Но между нами — пора, чтобы единственный человек, остающийся под подозрением, Кендра Белл, получила то, что заслуживает. Я надеюсь, что вы сможете доказать ее вину раз и навсегда. Глава 35 Как только Лори и Джерри уселись на заднее сиденье черного кроссовера, который ожидал их возле многоквартирного дома четы Лонгфеллоу, Джерри захлопал в ладоши. — У меня такое впервые, — сказал он. — Я еще никогда не встречался с сенатором или женой сенатора. Они так обаятельны, так великолепны, и они такие… настоящие. Теперь я понимаю, почему вокруг них подняли такой ажиотаж. Лори, возможно, мы только что познакомились с будущими президентом и первой леди! — До того как ты окончательно поместишь их в Белый дом, может быть, мы все-таки поговорим об их связи с делом Мартина Белла? — Извини, — кивнул Джерри. — Ты же знаешь, как я обалдеваю в присутствии знаменитостей, а эти двое прямо как кинозвезды — только умнее! Но да, ты права. Хватит им льстить. Послушай, идя к ним, мы же знали, что будем опрашивать их только потому, что Кендра настаивает на том, что у ее мужа была связь с Ли Энн, не так ли? — Так. — Но это было просто ее подозрение, верно? Ни гостиничных счетов, ни свидетельств о том, что они держались за руки или тайком целовались после заседаний совета выпускников, не так ли? — Да, ничего, кроме того, что они вместе проводили время и звонили друг другу, а также инстинкта жены, подсказывавшего Кендре, что ее муж ей изменяет. Джерри пожал плечами. — Что ж, у нас есть прекрасное объяснение этих их контактов, но нет ничего, что подтверждало бы подозрения Кендры. Лори продолжила эту мысль: — Да и саму Кендру нельзя назвать человеком, внушающим такое уж большое доверие. Она утверждает, что Мартин «психологически манипулировал» ею, но, даже по ее собственному признанию, она в то время находилась не в лучшей форме. — К тому же, — добавил Джерри, — неужели ты думаешь, что Ли Энн изменила бы своему мужу с Мартином Беллом? — По тому, как он произнес имя Мартина, Лори поняла — он считает, что Ли Энн слишком хороша для покойного врача. — Да они же совсем разные, прямо-таки антиподы, — заметила Лори. — Возможно, Мартин и стремился освободиться от своего брака, но, судя по тому, что мы слышали, он желал во что бы то ни стало добиться опеки над своими детьми. Как бы то ни было, это был его главный приоритет. А Ли Энн… — Давай говори, — сказал Джерри. — Эта женщина явно ненавидит детей. Лори улыбнулась. — Просто скажем, что она предпочитает общество собак. Я совершенно не могу представить ее себе в роли мачехи. — И дело не только в детях, — заметил Джерри. — Не забывай, что Мартин и его родители заставили Кендру сидеть дома после рождения детей. Мартин желал иметь жену-домохозяйку, ему не нужна была жена — влиятельный партнер юридической фирмы. Другое дело ее муж, сенатор. Ты же видела их вместе — Ли Энн определенно его правая рука во всем. Разве такого хотел, по-твоему, Мартин Белл? — Да, они были несовместимы, — согласилась Лори. — Вот именно. У Дэниела Лонгфеллоу был бы мотив убить Мартина Белла, только если бы у того была любовная связь с его женой, а это просто невообразимо. К тому же в тот вечер он был далеко — об этом говорит не только Ли Энн, но и счета, фотографии, другие свидетели — в общем, у него железное алиби. Джерри был прав. Долг Лори перед Кендрой состоял в изучении всех возможных зацепок, и те из них, которые относились к чете Лонгфеллоу, были исчерпаны. Лори была готова вычеркнуть сенатора из списка возможных подозреваемых. Джерри вдруг поднял указательный палец, как будто ему в голову пришла какая-то удачная мысль.