– Ты должен был отвезти Тайлера домой, – вместо ответного приветствия ледяным тоном произносит отец и, сжав губы, неприязненно взирает на него. Улыбка Хью увядает. Растерянно поморгав, он чешет в затылке. – Элла разрешила ему побыть у нас до шести. – Нет. Мой сын должен учиться, а не бездельничать. – Отец не скрывает, что взбешен, хотя вообще-то они с Хью – приятели. Он переводит взгляд на меня и строго добавляет: – Тайлер, собирайся. – Питер, да ладно тебе! – Хью смеется, пытаясь разрядить повисшее между ними напряжение. – Это же дети. Они всего лишь в седьмом классе, а не в колледже. Пусть Тайлер поиграет, а к шести я отвезу его домой. Отец грозно сдвигает брови и, не удостоив его ответом, подгоняет меня. – Тайлер, я сказал, собирайся. – Уже уходишь? – подает голос Дин. Он так и сидит на траве. Пожимаю плечами. – Извини… Выбора нет. Отец сердится. Я уже представляю себе, что ждет меня дома. Глупо уговаривать отца разрешить мне побыть здесь подольше. Бегу по лужайке к крыльцу, где валяется мой рюкзак. Хватаю его и закидываю за спину. – Прости, дружок. – Хью с виноватой улыбкой гладит меня по волосам. Вероятно, он видит, что мой отец очень строгий. Жаль, что не знает, до какой степени, иначе обязательно обратился бы в полицию. Я ведь не могу сам позвонить и донести на собственного отца. «Пожалуйста, не отдавайте меня, – мысленно умоляю я. – Оставьте тут». Поднимаю лицо к Хью и стараюсь глазами выразить все, что чувствую. Господи, пусть он поймет, как я напуган, и не отпустит к отцу. Пусть он мне поможет! Но, конечно же, Хью ничего не замечает. Обреченно плетусь к машине. Ноги словно ватные. Тело каждой клеточкой бунтует и сопротивляется. Однако я продолжаю брести вперед, не в силах даже посмотреть на отца, хотя все время ощущаю, как тот за мной следит. Понурясь, сажусь на переднее сиденье и пристегиваюсь. Боюсь остаться с отцом наедине. Не хочу, чтобы мне опять было больно. Отец садится за руль, громко хлопнув дверцей, и заводит мотор. 10 Наши дни Стою на лужайке у собственного дома. Фиг знает, как я сюда добрался. Сейчас середина ночи. Я пьян вдрызг. Едва держусь на ногах, перед глазами все плывет. Я что, пришел сюда пешком? В таком случае сам себе поражаюсь, как это я умудрился пройти две мили в таком состоянии. Оглядываюсь. Слава богу, моей машины нигде не видно. Значит, по крайней мере, за руль я не садился. Может, кто-то меня подвез? А кто? Вообще не помню, что произошло в последние часы. Я же собирался ночевать у Тиффани. Где она? – Тиффани! – кричу я. Нет ответа. Рядом – никого, улица пуста. Ни одно окно не светится. По-прежнему сжимаю в кулаке банку. Пива в ней всего лишь на донышке. Пошатываясь, допиваю остатки и, смяв банку, кидаю ее на землю. Как мне плохо… Надо поспать. Сую руку в карман – ключей от дома нет, только от машины. Обшариваю другие карманы. Извлекаю несколько зажигалок, жвачку, телефон… и только сейчас вспоминаю, что вообще не брал с собой ключи. – Черт, – выдыхаю я и, помолчав, повторяю громче: – Черт! В доме, судя по всему, все уже спят. Маме очень не понравится, если ее пьяный в стельку сын перебудит всю семью. – Нет, – громко убеждаю сам себя и качаю головой. – Нет. Не буду никого поднимать с постели. И лезть в окно тоже. Это глупо. Лучше вздремну на лужайке. Благо сегодня не холодно, только ветрено немного. Усаживаюсь прямо на траву и провожу ладонью по сухим стебелькам. Сойдет, удобно. – Что за фигня? И когда это успело перевалить за полночь? – вопрошаю я и заливаюсь смехом. Наверное, со стороны я смотрюсь жалко. Подумать только: сижу на лужайке и беседую сам с собой! Неожиданно слышится: – Эй! У меня обычно не бывает галлюцинаций от выпивки, и привидений здесь не водится. Наверное, просто показалось. Но тут снова раздается шепот, на этот раз громче и явственней. – Подними голову! – командует девичий голос. Безуспешно щурюсь в темноту и наконец замечаю, что кто-то глядит на меня из окна гостевой спальни на втором этаже. Та самая девица с удивительным голосом. Моя сводная… нет, даже выговорить не могу. Она что, все это время за мной наблюдала? – Какого черта тебе нужно? – Ты в порядке? Мне представляется, как она взволнованно кусает свои пухлые, выразительные губы. «Конечно, нет, – проносится в голове. – Я полуживой и не могу зайти в дом». Неожиданно осознаю, что именно этой девчонке суждено стать моим спасителем. Она меня впустит, и я все-таки смогу поспать на подушке, а не на банке из-под пива. – Отопри дверь. – Поднимаюсь и, пошатываясь, иду к входу. Боюсь, меня сейчас вырвет. Вот дерьмо! Я же умею пить! Или только воображаю, что умею… Скорее бы очутиться у себя. Однако девчонка что-то не торопится мне на выручку. Несколько минут жду, глубоко дыша, чтобы справиться с тошнотой. Через какое-то время замок щелкает, и дверь распахивается. Она стоит передо мной в джинсах и футболке. Волосы взлохмачены, в глазах – усталость. Как ее зовут? Ирма? Инна? Нет, не так… Что-то вертится на языке… Вроде бы Иден. Точно, Иден. – Где ты там застряла, черт возьми?! – О господи, меня вот-вот вывернет. Зажимаю рот и протискиваюсь мимо нее в дом. Иден брезгливо морщится и запирает дверь. – Ты пьян? – зачем-то уточняет она. Неужели не видно? – Трезв как стеклышко, – ехидничаю я. – Что, уже утро? Она слегка приподнимает брови. – Три часа ночи. Н-да, рановато. Меня разбирает смех, но тут к горлу опять подкатывает тошнота. Повисая на перилах, карабкаюсь на второй этаж, рискуя грохнуться с лестницы. Как бы ноги не переломать… – Откуда тут эти скалы? Их здесь не было. – Хлопаю по одной из ступенек. Иден недоуменно наблюдает за мной. – Принести тебе воды? Вода бы мне сейчас ой как не помешала… Но признаваться в таком – полный отстой, а я должен выглядеть крутым парнем, таким, каким все меня и считают. Эта девица не знает, какой я на самом деле, и не узнает никогда. – Лучше пива, – шучу я, обернувшись через плечо, и с усилием преодолеваю оставшиеся ступеньки. Вот и моя комната с еще не разобранной постелью, а рядом ванная… Наконец-то! Плотно прикрыв за собой дверь, добираюсь до унитаза, и в ту же секунду меня выворачивает. – Уму непостижимо! – гневно бормочет мама. Она уже минут пять ходит по комнате, поднимает с пола вещи и убирает мусор. Специально занялась этим именно сейчас, чтобы меня помучить: еще нет и девяти! – Уму непостижимо, – повторяет она и, подойдя к окну, поднимает жалюзи. Солнечный свет бьет в глаза, и я, застонав, накрываю голову подушкой. – Мам, пожалуйста, перестань! Я весь вспотел. Меня мутит, голова раскалывается. Хочу спать. И пить. В горле так сухо, что даже дышать тяжело.