А потом он неотвратимо поворачивается ко мне, и приходится протянуть ему уже свою руку – будь не ладен этот бесов этикет. Стоит ли удивляться, что от прикосновения горячих губ к тыльной стороне моей ладони, и от пронизывающего сумрачного взгляда меня всю бросает в жар. Вот зачем так смотреть? Зачем вообще здесь быть? Зачем всем своим видом напоминать мне о том, как было хорошо, и заставлять гадать, что ещё между нами могло бы быть? Зачем… этот мужчина – сплошной ходячий соблазн для меня? – Наша последняя встреча оставила у меня неизгладимые впечатления, – уголок чётко очерченных чувственных губ дёргается в ироничной улыбке, словно мои мысли не остаются для него секретом. И мою руку Корим совершенно не спешит отпускать. – Мне стало интересно узнать о вас… больше. – И что же? Узнали? – тяну я, иронично щурясь в ответ. Не дождётся его высочество от меня демонстрации смущения. Мне не стыдно его хотеть. Корим склоняет голову набок, изучая меня. И в глазах мелькает удивлённое восхищение. – Можно и так сказать, – хмыкает он многозначительно. И вот совершенно закономерно, что от Главы госбезопасности Сэйнара не укрывается некоторая неоднозначность нашего диалога и взглядов. А я ведь не собиралась посвящать дядю в то, что между нами с Коримом что-либо было. Так что тут принц сам виноват, что выдаёт своему другу нас обоих и себя в частности. Мне-то факт нашей совместно-проведённой ночи никак не повредит. – Мэл, я во дворце виделся с Рэном, – произносит дядя Тьен, с вдумчивой подозрительностью изучая меня. – Он уведомил меня, что вы с Кором согласились сопровождать его в личной поездке в Босварию. Я тогда пока не буду подписывать приказ о твоём назначении на должность, на случай если вы задержитесь. Вот понимаю, что Корим и так бы узнал о том, что я еду, поскольку отправляемся мы, можно сказать, в составе его делегации. Собственно, только поэтому дядя и озвучил это всё при нём. Но всё равно меня слегка внутренне подбрасывает, когда вишнёвые глаза хищно сужаются, а его высочество как-то торжествующе подбирается, явно обдумывая услышанное. Даже интересно, до чего он додумается. И с чего бы это у меня от волнующего предвкушения в животе что-то трепетать начинает? Совсем уже таять лужицей не надо, Мэл! – Это было бы отлично, дядя, – киваю невозмутимо, про себя задумавшись о том, простая ли это предосторожность, или Рэн дал ему понять, что едем мы надолго. – Я собственно собиралась ещё заехать к тебе в Департамент, предупредить. Могу ещё попросить вас с тётей успокоить маму, что я не на очередное задание отправилась и не передумала уходить из разведки? Моему письму она может не поверить. – Конечно. Я поговорю с сестрой, – понимающе кивает дядя, Тьен. Уж ему ли не знать, как переживает обо мне мама каждый раз, когда я уезжаю из Сэйнара. – Спасибо, – улыбаюсь благодарно и поднимаюсь со скамейки. – Раз уж все важные вопросы я с вами обсудила, то, пожалуй, поеду домой. Мне пора готовиться к отъезду. Тётя тоже поднимается и, когда я поворачиваюсь к ней, чтобы попрощаться, крепко обнимает меня. – Береги себя. И Кору с Рэном передай, – целует она меня в щёку. – Всегда. Ты же знаешь, – возвращаю я ей объятие и добавляю шёпотом. – Спасибо за этот разговор. Ты мне очень помогла. Из рук тёти я попадаю в крепкие объятия дяди. А, когда оборачиваюсь к Кориму, с задумчивой улыбкой наблюдающему за нами, чтобы и с ним вежливо попрощаться, не успеваю даже заготовленное «До встречи, ваше высочество» сказать. – Камэли, вы ведь не возражаете, если я вас проведу? – не терпящим отказа и скорее даже утверждающим тоном, интересуется он. И прежде, чем я нахожусь с ответом, поворачивается к моей тёте. – Скар, извини, что не задержусь, но я пришёл к вам с Тьеном без предупреждения сегодня как раз чтобы узнать, где я могу найти вашу очаровательную племянницу. И теперь не могу не воспользоваться возможностью обсудить с ней интересующий меня момент. – Ну если так, то конечно извиняю, – невозмутимо кивает тётя, хотя в голубых глазах вовсю пляшут смешинки. – Рада была увидеть тебя ещё раз перед отъездом, Корим. Мэл, с мальчиками я попрощаюсь от твоего имени, чтобы не заставлять его высочество ждать. Вот… вот ведь тётя. Посводничать решила? И ведь не увильнёшь теперь, странно это будет. Дядя и так уже слишком подозрительно на нас двоих смотрит. А потом переводит задумчивый взгляд на жену, явно вознамерившись устроить ей допрос с пристрастием. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Спасибо, тётя Скар, – награждаю её выразительным взглядом. И поворачиваюсь к невозмутимо ожидающему моего положительного ответа принцу. – Ваше высочество, я не возражаю. Глава 6 Его высочество, оказывается, приехал с визитом в карете. А я-то была просто уверена, что он верхом предпочитает – не зря же прибыл в Сэйнар на своём любимом жеребце. Препятствий для разговора становится всё меньше. Стоило мне согласиться на то, чтобы он меня провёл, Корим сразу же наградил меня одобрительным взглядом, отозвавшимся глубоко внутри странной дрожью, словно… словно мне приятно его одобрение. А затем естественным жестом подставил мне локоть, чтобы я могла опереться. И только тот самый бесов этикет заставил меня осторожно обхватить мощное предплечье, а не моё желание касаться его. Из дома моих дяди и тёти мы уходили молча. Я отчётливо чувствовала выжидающее пристальное и хищное внимание к моей персоне шагающего рядом мужчины, и по привычке изо всех сил пыталась просчитать его возможные действия и свою на них реакцию. И все мои расчёты строились на том, что он верхом, я верхом, откровенно говорить будет затруднительно, а к себе в дом я его приглашать не собираюсь – к бесам этикет. И тут карета. Лакей распахивает перед нами дверцу. Я застываю, смотря в её тёмное нутро, отчётливо представляя, что может произойти, когда я там окажусь наедине с Коримом. А он, не давая мне никаких шансов отступить, внезапно обхватывает меня за талию и буквально заносит внутрь. – Вот ты и попалась, – шепчет мне на ухо, в тот самый момент, когда слуга закрывает дверцу, а по стенам кареты бегут всполохи запирающих и звукоизолирующих заклинаний. Садится и притягивает ошарашенную меня к себе на колени, устраивая спиной к себе. И как-то сразу приходит ко мне полное и чёткое осознание, зачем его высочество отправился меня искать именно в карете. Я возмущённо, хоть и запоздало дёргаюсь, пытаясь вырваться из его хватки, но на моём горле тут же оказывается мужская рука, слегка сжимая. Не причиняя боли, но ровно в той степени, чтобы дать почувствовать, что я сейчас полностью в его власти. – Тш-ш-ш, не дёргайся, девочка, – урчит он, прикусывая моё ухо. – Ты же не хочешь, чтобы я полностью сковал тебя? Больше не сбежишь, пока я не позволю. И почему у меня от одной только мысли о том, что он сможет делать со мной беспомощной всё что ему захочется, у меня внутри всё сводит от томительной жажды? Настолько сильно, что я непроизвольно делаю резкий вдох, хватаясь за его руку и пытаясь свести ноги вместе. – Хм. А ведь ты хочешь этого, – немного удивлённо тянет Корим. Его голос становится бархатным, вкрадчивым, искушающим. – Тебе бы понравилось, если бы я сейчас обездвижил тебя, чтобы без помех насладиться твоим роскошным телом. Если бы играл с твоим телом, трогал и ласкал, где мне заблагорассудится. Вторая рука принца перемещается на мой живот, а затем неотвратимо опускается вниз, вклиниваясь мне между ног, накрывая промежность, нажимая основанием ладони и совершенно точно ощущая, насколько я возбудилась от его слов и действий. Из моего горла вырывается хриплый стон, отчего хватка мужской руки на шее ощущается ещё острее, усиливая мой голод во стократ. Пожалуй, мне нравится идея вместо разговора заняться чем-то поинтереснее, раз уж его высочество потратил столько усилий, чтобы меня изловить. – Разведи ноги, Мэл, – приказывает Корим жёстко. О том, почему моё тело с такой готовностью его слушается, я предпочитаю сейчас даже не задумываться. Потом… всё потом… – Хорошая девочка, – слышу я, когда мои бёдра расходятся в стороны, а он подтягивает меня к себе ближе. Так что я оказываюсь сидящей на нём верхом. А к моим ягодицам прижимается отчётливое и внушительное свидетельство его желания. – А теперь подними руки и обхвати ими спинку сидения позади нас. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Карета вздрагивает и приходит в движение, почти бесшумно, благодаря заклинаниям, заставляя и меня покачиваться на мужских коленях. Не помню, чтобы Корим называл кучеру адрес куда меня везти. Но, пожалуй, у меня есть немного времени, чтобы покататься… Теперь моя поза становится ещё более неоднозначной, хотя куда уже, казалось бы. Чувствовать, как прижимается раз за разом к моим ягодицам всё более твёрдый бугор в его штанах, становится настоящей чувственной пыткой. Хочется испепелить одежду между нами к бесам. Но мне ведь, кажется, отдали приказ. Поднять руки. Опять довериться. Отдать контроль над ситуацией и моим телом. Поколебавшись секунду, я понимаю, что слишком хочу узнать, что будет дальше, что он сможет дать мне ещё. Я всё равно уже здесь, в его руках, так почему бы не получить в копилку своих воспоминаний больше Корима, больше его страсти? Наверное, я таки сумасшедшая… Я знаю, что он сделает дальше, ещё до того, как мои пальцы касаются бархатной обивки позади его головы. И когда принц обхватывает своими большими ладонями мои локти, скользит вверх по предплечьям и наконец накрывает мои запястья, я лишь тихо хватаю ртом воздух. Мне даже плевать, почувствовал ли он спрятанные под манжетами кителя и рубашки наручи с метательными лезвиями. Плевать. Он знает, кто я. И ему, кажется, это нравится. Возбуждает. – Мне очень нравится, когда ты такая послушная со мной. Нравится находить в тебе то, на что я и не надеялся, – словно вторя моим мыслям, произносит мужчина, касаясь губами кончика моего уха, потираясь щекой об мои волосы, щекоча подбородком шею. – И мне нравится, когда твоё тело доступно для моих прикосновений и для всего, что я хочу с тобой делать. И уже в следующий миг мои руки оказываются прикованными магией к той самой спинке сидения. – И что же вы хотите со мной делать, ваше высочество? – хрипло интересуюсь я, чувствуя, как неотвратимо погружаюсь в это невероятное, до дрожи пугающее и возбуждающее состояние беспомощности перед сильным мужчиной. Перед тем, кто сильнее меня. Кто способен отобрать у меня контроль… Кому я готова его отдать… На время. – М-м-м, дай подумать, – Корим неспешно ведёт руками обратно, заставляя прислушиваться к этому скольжению ладоней, представлять, как это ощущалось бы обнажённой кожей. И желать этого. Мужские пальцы пробираются под воротник кителя, оглаживают мои ключицы, скользят по шее… он чувствует, как я сглатываю, как бьется мой пульс… Он чувствует это… упивается моей реакцией на него. – Я очень много чего хочу, кошечка, – сообщает мне вкрадчиво. И начинает так же неспешно расстёгивать пуговицы моего кителя. – До вчерашнего дня ты была для меня неприкосновенной. Соблазнительной крошкой, на которую можно лишь смотреть и любоваться издали. Слишком молодой для меня, слишком недоступной и запретной. Которую нельзя забрать себе. – Скорее уж до прошлой ночи, – фыркаю я, прекрасно осознавая, что своим поступком сама развязала ему руки. Дала повод открыть на себя охоту. Ну что ж, хорошую охоту я тоже уважаю. – Нет, Камэли, – его тон становится холодным и строгим. – Со временем ты поймёшь, что говоря что-либо своим женщинам я всегда подразумеваю именно то, что сказал. Я предпочитаю быть уверенным, что мои желания будут истолкованы правильно, а приказы выполнены неукоснительно. – Это всё чудно. Вот только я не ваша женщина, ваше высокомерное высочество, – дёргаюсь я в его руках. Что-то мне уже перестаёт нравиться эта игра. Я знаю, что не первая, и не последняя, но не хочу быть одной из. Хотя бы в этот момент. И не хочу знать, как стают на задние лапки и прыгают по команде его кроткие овечки-наложницы. – Если вы сейчас вознамерились сообщить мне перечень своих требований к соискательницам на роль ваших подстилок, то лучше сразу давайте прекратим весь этот фарс. Всё, что я хотела от вас получить, я уже получила. И обойдусь без бонусов. Отпустите меня! Я напрягаю руки, нагнетая в кистях магию, мысленно прощупывая наложенные им оковы. Пока брешей не нахожу. Но кто сказал, что это повод сдаваться? Корим совершенно никак не реагирует на мои действия, хотя совершенно точно их замечает. Как и то, что я сдвигаю ноги, насколько это возможно в данном положении. Его проворные руки как раз заканчивают разделываться с пуговицами моего кителя и разводят его полы в стороны. Тянут из-под перетянутого ремнём пояса брюк мою рубашку… а в следующий миг раздаётся треск ткани, и она повисает разорванными лохмотьями на моём теле, больше не скрывая ничего. Оставляя меня в тонкой батистовой камисоли, едва прикрывающей грудь. – Открою тебе один секрет, моя коварная кошечка, – невозмутимо сообщает мне Корим, игнорируя моё требование и берясь теперь уже за пряжку моего ремня. – Когда ты отдаёшь кому-то власть над собой, надо быть готовой к тому, что решать за тебя с этого момента будет тот, кому ты её отдала. Я буду решать. И за твоим непослушанием будет следовать наказание. Разве я тебе не приказал утром быть в моей постели? Разве не сказал, что мы утром поговорим? – О, меня опять ждёт порка по мягкому месту? – насмешливо тяну, потираясь этим самим местом об его стоящий колом член, мешая этим самым раздевать меня дальше. – А ты бы этого хотела, – утверждающе хмыкает мой принц. – Нет, Камэли. Порку мы отложим до того момента, когда ты будешь в моей власти на более длительный срок, в более комфортабельном и приспособленном для наших игр месте. – Тогда что? – невольно облизываю я губы, когда ширинка на моих брюках тоже оказывается расстёгнутой. А спустя минуту он уже приподнимает меня и спускает с меня штаны вместе с бельём до голенищ сапог. Обнажая ещё больше. Настолько уязвимой я себя ещё никогда и ни перед кем не чувствовала. Не только физически. Кажется, что он сдёрнул одежду не только с моего тела, но и с души. И как я не пытаюсь воспринимать это всего лишь любовной игрой, у меня это больше не получается. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ещё и его руки внезапно прекращают меня касаться, лишая ощущения… правильности. Да, именно так. Его руки на моём теле – это правильно. Но… Кажется, Корим их и вовсе опустил на сидение рядом с собой. Почему? Почему он остановился? Я же с ума схожу? Тяжело дыша, пытаюсь прийти в себя, осознать своё положение, вернуть себе здравый рассудок… но тоже не очень получается. Представляя в каком именно виде сейчас сижу у него на руках, расхристанная, полуобнажённая и почти обездвиженная, открытая и доступная, я к своему недоумению чувствую не досаду на себя, или злость на него, а то, как возбуждаюсь ещё сильнее. И мне до дрожи и сведённых судорогой мышц хочется наконец ощутить его прикосновение, ласку его горячих рук, хочется продолжения этой странной игры, правила которой я пока только изучаю. – Скоро узнаешь, Камэли, – тянет Корим многозначительно, и я далеко не сразу улавливаю, что это ответ на мой вопрос о наказании. От его жёстких и многообещающих интонаций по моему позвоночнику словно кто-то осколком льда проводит. – А сейчас верни ноги в прежнее положение. Ты ведь хочешь, чтобы я тебя коснулся, не так ли? Скажи мне это кто-то другой, я бы уже его послала к бесам сношаться. С ним же… я действительно хочу. Безумно просто. Настолько, что мне почти больно. Всего хочу. Не только обещанной ласки. Я… удовольствия его хочу. Хочу снова услышать это сладкое: «Хорошая девочка». Его девочкой мне приятно быть. Или хотя бы обманываться, что я его. Сейчас. Мои ноги снова послушно расходятся в стороны, насколько это возможно со спущенными штанами, стреножившими меня получше каких-либо оков. И я чувствую удовлетворение Корима, его возбуждение, впитываю его буквально кожей, невольно выгибаясь дугой, ничего так не желая, как ощутить наконец его в себе снова. – Послушная кошечка. Соблазнительная. Голодная до ласки, – губы Корима снова скользят по моему уху. – Разве могу я оставить без внимания такую откровенную потребность во мне? Послушание, как и ожидание, должно быть вознаграждено. Его ладони наконец смыкаются на моих бёдрах, заставляя выгнуться ещё больше. А потом скользят выше. Обхватывают талию, оглаживают трепещущий живот. Кончики пальцев пробегают по моим рёбрам, ныряя под короткую камисоль. И наконец он подхватывает мои груди, приподнимая их ещё больше и обводя большими пальцами ноющие соски.