Воспоминание о том, как он поставил меня на колени, прижал к кровати и отлупил по заднице, взрывается во мне новой волной тягучего жара. О да. Я помню. И эту боль. И это невыносимо-острое наслаждение. Мужчина довольно улыбается, замечая мою реакцию. Склоняется к моему лицу ближе. – Но больше всего мне нравится чувствовать, что женщина полностью вверяет мне контроль над собой и своим телом, полностью открывается мне. Обнажается телом и душой. Добровольно и с радостью. Мне нравится подчинять, безраздельно владеть и контролировать. Я хочу твоего доверия, Камэли. Сможешь мне его дать? Хотя бы здесь и сейчас. Веришь, что я не зайду дальше твоих границ? Последние слова он произносит мне в распахнутые губы. Ловит мой вздох, выпивает мою растерянность. Читает меня, как открытую книгу. Смогу ли? Верю ли? Здравый смысл, подпитанный годами жёстких тренировок, моими собственными убеждениями, громогласно орёт, что нужно сейчас развернуться и уйти отсюда. Отказаться следовать его странным фантазиям и желаниям. Что это неправильно. Но я долго пыталась бороться с собой, отрицать свою одержимость этим мужчиной, свою потребность в нём и его власти надо мной, и всё равно пришла в его кровать. И сейчас несмотря ни на что его слова помимо здравого опасения, вызывают во мне и другие чувства. Предвкушение. Возбуждение. Желание узнать, что я могу испытать, если соглашусь, если попробую. И доверие. Да. Женщина во мне инстинктивно доверяет этому мужчине. Может это неправильно и иррационально. Но агент во мне с этим уже смирился. Правда, лишь после того, как я собрала на второго наследника босварийского трона всю информацию, которую только возможно. – Прежде чем ответить… я хочу понять. Это единственно возможной вариант? Я нужна вам только в том случае, если разделю с вами… вот это? – я машу рукой назад, на эту жутковатую комнату. – Если откажусь, между нами всё будет кончено? Может, из-за этого у них не сложилось близких отношений с его бывшей женой? Трудно привязываться к тому, кто считает твои желания извращёнными. Тут варианта два – либо ломать под себя, либо держаться на расстоянии. И лишь от человека зависит, что он выберет. – Ты уже разделила, кошечка. Вопрос только в границах. И нет. Если ты откажешься, я всего лишь уведу тебя отсюда в свою кровать. Уйти я тебе всё равно не позволю, даже не надейся, – прищуривается Корим. Я чувствую, насколько он напряжён. Как ждёт моего решения. Оно важно для него. Я… важна. Мы нуждаемся друг в друге. Сейчас для меня имеет значение только это. Всё остальное потом. Сердце сбоит, когда с моих губ срывается тихое, но уверенное: – Этой ночью я не собираюсь никуда уходить. Покажите мне то, что обещали, мой господин. Я доверяю вам и верю, что вы не переступите мои границы. Его зрачки расширяются настолько, что почти заполняют чернотой вишнёвую радужку. Чувственные губы вздрагивают в торжествующей хищной усмешке. А в следующий миг он нажимает на мою шею, красноречиво показывая, чего желает. На колени я опускаюсь плавно и красиво. Скользя своим телом по его. Целуя рельефный торс, пробуя на вкус его кожу. Опускаясь поцелуями всё ниже и ниже. Пока перед моим лицом не оказывается его член, подрагивающий и возбуждённый до предела. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не дожидаясь указаний, я целую гладкую горячую головку. – Могу я облегчить ваш голод, прежде чем мы продолжим, мой принц? – вскидываю на него игривый взгляд. – Ты доставишь мне этим удовольствие, кошечка, – ухмыляется Корим. – Заведи руки за спину и сведи их в замок. Не отпускай, пока я не прикажу. И открой ротик, сладкая. Боги, я действительно делаю это. Послушно выполняю его приказ, сцепляя руки за спиной. Возбуждаясь от своей добровольной беспомощности и ещё больше от того, как он реагирует на мои действия. Его же ведёт не меньше, чем меня. Ещё вопрос, у кого из нас сейчас больше власти? Мы оба на крючке друг у друга. Облизав губы, распахиваю их, как он приказал. И смотрю в почерневшие от желания глаза моего наваждения. Что дальше, мой принц? Мощная грудная клетка Корима тяжело вздымается, когда кончик его плоти касается моих губ, проталкивается внутрь. О-о-о, кое-кто тут очень-очень возбуждён. Даже дыхание перехватывает. Мужчина хрипло стонет, зарываясь руками в мои волосы, гладя большими пальцами скулы. Позволяя мне пока что самой двигаться в комфортном для меня ритме. А я уже вовсю исследую твёрдую плоть языком, играя с ним и пробуя на вкус. Скользя ртом, то вбирая глубже, то почти выпуская. Приспосабливаясь и привыкая. После той ночи я пару раз допускала мысль, что во второй раз мне может и не понравиться делать это для него. Но сейчас я снова к своему удивлению отмечаю, что эти ласки не только не отвращают меня, а наоборот доставляют чувственное удовольствие. Мне всё так же нравится запах Корима – аромат чистого мужского тела, его возбуждения. Мне нравится вкус его кожи, рельефность и форма. И то, как теряет голову от моих ласк тот единственный, от кого я сама уже так давно потеряла голову. Мне нравится наблюдать и чувствовать, как он плавно двигается, закатывая глаза и скалясь от едва сдерживаемого желания. Распаляясь, я беру его в рот всё больше, впускаю всё глубже, с каждым его проникновением всё больше расслабляясь, досадуя лишь на то, что не могу помочь себе руками. Но вскоре меня и этой свободы лишают. Руки Корима сжимают мою голову, пресекая любые движения, и его толчки становятся резкими, порой даже слишком глубокими. Он попросту берёт мой рот, как брал бы другую часть тела. – Расслабь горло, я хочу тебя глубже, – рычит сквозь стиснутые зубы. А вот с этим сложнее. У меня не очень-то и получается. В прошлый раз скорее на эмоциях вышло. И тогда темп задавала я сама, а позволить ему вколачиваться в моё горло… Нет, я к такому точно не готова. Но мне даже не приходится ничего говорить. Корим каким-то чудом сам замечает моё колебание. Замирает, дыша так, будто у него кузнечные мехи вместо лёгких. А потом внезапно с рычанием отстраняется, вынимая из моего рта свою плоть, ставшую просто огромной. Почему он остановился? Разочаровался? Не понравилось? Наверное, мой непонимающий взгляд слишком красноречив, потому что его высочество усмехается. А в следующий миг склоняется и целует мои припухшие губы. – Всё в порядке, кошечка. Думаю с этим мы продолжим в следующий раз, когда я смогу быть деликатней. А сейчас дай мне свои руки, я помогу тебе встать. А когда я молча выполняю и этот его приказ, привлекает меня к себе, снова целуя. Отстранившись же, смотрит требовательно в глаза, сурово сдвигая брови. – Подозреваю, что ты в силу своей военной подготовки, способна выдержать многое. Потому хочу тебе ещё раз напомнить, что ты здесь для нашего обоюдного удовольствия, Камэли. Потому, что тебе, как и мне, хочется большего, чем простое соитие. Я не умею читать мысли и не смогу узнать, что ты чувствуешь, если ты будешь терпеть что-то через силу лишь в угоду мне. Мне хочется давать тебе наслаждение. Именно это доставляет мне истинное удовольствие, а не бездумное грубое соитие с беспомощной женщиной. Не терпи то, что вызывает в тебе отторжение, отвращение, или слишком болезненно. Это тебе понятно? – Предельно ясно, – усмехаюсь иронично. Надо же, как он беспокоится о том, чтобы не оттолкнуть меня. Бережёт, осторожничает. Даже не думала, что для него всё так сложно. Но мне это так прия-а-а-атно. И я ещё больше убеждаюсь, что не зря доверилась. – Тогда, пошли, – и он разворачивает меня лицом к своей устрашающей комнате. – Я могу задавать вопросы? – интересуюсь тихо, с некоторой оторопью рассматривая странной формы станки с кандалами, кольцами для верёвок, какими-то креплениями и прочими занятными деталями, видимо, предназначенными для связываний и фиксаций. И небольшую кровать, с весьма необычным изголовьем, устланную чёрным шёлком. – Да, пока что можешь, – подталкивает меня вперёд Корим. – Вы всё это хотите на мне использовать? – киваю я на развешанные на стендах палки, падлы, хлысты и прочие орудия пыток. А ведь есть ещё и парочка шкафов с неизвестным содержимым. – Не обязательно. Зависит от того, что твоему телу, понравится, а что нет. Стой здесь. Я остаюсь там, где он приказал, чувствуя, как по этому самому телу пробегает дрожь лёгкой паники, как разгоняет сердце кровь по венам, а вместе с кровью и чистую эйфорию, когда осязание обостряется, мир становится предельно чётким, а все чувства запредельно острыми. Я знаю это чувство. Я испытывала его каждый раз, когда сознательно шла на риск по долгу службы. И в какой-то мере я от него зависима. Именно из-за этого я была очень хорошей и везучей шпионкой, способной выполнить самые сложные и опасные задания. И из-за этого в том числе я больше не могу ею быть. Риск не всегда оправдан. И рисковать жизнью я больше не хочу. Но возможно именно эта самая зависимость толкает меня сейчас вперёд, вынуждая попробовать то, что сулит мне любовь Корима. Может это даже такая себе безопасная замена тому образу жизни, от которого я отказалась. Как знать? И нужно ли в этом копаться, если мне просто хорошо? Слишком безумная смесь получается из моей одержимости этим мужчиной и жажды острых впечатлений, которые он может мне дать. Непреодолимое искушение для меня. Сам Корим как раз идёт к одному из тех самых шкафов. Тянет на себя один из ящиков, достаёт оттуда что-то, поворачивается ко мне, и я вижу в его руках чёрный кусок ткани. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я завяжу тебе глаза. Хочу чтобы ты сосредоточилась на своих ощущениях, а не на том, что их доставляет, – поясняет, идя обратно ко мне. Останавливается напротив, выжидающе всматриваясь в лицо. Снова читая и изучая мою реакцию. – Хорошо, – согласно киваю, закрывая глаза. На лицо почти сразу ложится мягкая повязка, концы которой Корим завязывает у меня на затылке. Поправляет ткань, убеждаясь, что я действительно ничего не смогу увидеть. И тут же моя рука оказывается в плену его ладони. Он куда-то тянет меня. В сторону станков, если пространственная память мне не изменяет. А потом, словно прочитав мои мысли, внезапно подхватывает на руки, заставив вскрикнуть от неожиданности и сбивая с толку настолько, что я теперь даже не представляю, куда он стремительно направляется дальше. Хочется содрать к бесам эту повязку, посмотреть в глаза опасности, подготовиться. Но я заставляю себя расслабиться и выдохнуть. Я ведь доверилась. Слышу, как довольно хмыкает, Корим, для которого моя внутренняя борьба не осталась незамеченной. А через миг он ставит меня на ноги где-то посреди своей жутковатой комнаты. Заходит мне за спину, прижимается, обхватывая одной рукой под грудью, а второй придерживая за локоть. – Сделай маленький шаг вперёд. И сам подталкивает меня своим телом. Шаг, и я упираюсь животом во что-то неведомое. Кажется, обтянутое кожей. – Обопрись руками и ложись на живот, – командует Корим. – Я помогу тебе устроиться удобнее. Ладно. Это я смогу. Смогу ведь? Лечь на живот это ведь не сложно.