Склиссов я направила на зачистку улиц от мелких мутантов вроде собак, а возможно, и котов. Последних я, кстати, не видела. Быть может, они и не мутировали вовсе, кошки такие кошки, с ними и система связываться не станет, насрут на голову и лапы свесят. Рогатые мутанты умотали выполнять поставленную задачу, сама же я побрела совсем в другом направлении. Рана на боку всё ещё побаливала, вот и ползла улиткой, не торопясь переходить на быстрый шаг. Компас, влёгкую подключившись к атласу, подсветил жирной точкой цель нашего похода, не забыв посетовать на то, что я ленивая рыжая задница. Ориентированием на местности не занималась, из-за этого на карте образовалось много белых пятен, что мешало ему корректно обрабатывать информацию. Как бы там ни было, удобство я оценила и похвалила малыша, на что он пожелал мне скоропостижно сдохнуть и выпал из головы, уйдя в себя, или своё подпространственное убежище. До отметки на карте я добралась быстро — тут, по сути, три плевка по прямой. Прежде чем прыгнуть головой в омут, то есть в разлом, скинула рюкзак с плеч и, расстелив небольшую скатёрку прямо на земле, принялась одну за другой вытаскивать консервы. Одна беда — хлеба нет, придётся налегать на тушёнку. Пожевать мне не удалось. Только я вскрыла жестянку и соскребла жир ложкой, как в моей голове случился аларм. Грёбаный компас, казалось, заорал в самое ухо. Это было, мягко сказать, неприятно. Таким незатейливым способом Скорп предупредил о приближении неопознанных мутантов, но неопознанными они оставались недолго. Стая волков взяла след и сейчас ломилась напрямик через кусты в мою сторону. Я слегка струхнула. Быстро покидав провиант обратно в рюкзак, ринулась к разлому. А вы чего думали, что я, героически выпятив грудь, встречу лицом к лицу всю эту оголтелую свору? Ага, как же! Тактическое отступление — не поражение, а прагматизм, я ещё обязательно вернусь! Но потом. У аномалии я притормозила, чтобы пробежать глазами сообщение, внезапно выскочившее перед самым носом: «Ранг: особый. Уровень сложности: низкий…» Бла-бла-бла. Дальше читать не стала: через несколько секунд меня примутся рвать мутировавшие волки размером с кобылу и весом под триста килограммов. Всю эту инфу мне подкинул добрый компас, пожелав удачи, так как в разломе контакта не будет, не работают там артефакты, не та физика, видите ли. Пиздит, скорее всего, сучий потрох, опять до мультиков добрался! Разлом ничего особого собой не представлял. Размытое, едва заметное марево. Мимо пройдёшь в двух шагах — и не заметишь. Перекрестившись, я шагнула в неизвестность. Ничего такого, о чём пишут фантасты в своих произведениях, я не ощутила. На атомы не распалась, тоннелей не заметила, яркий свет в глаза не бил, и фанфары не трубили. Всё прошло обыденно. Шаг — и я в другом мире. Хотя? Ну какой же это другой мир? Вон «Зилок», ржавый, в землю врос, выбитой фарой косит неприветливо. А за грузовиком очертания дома виднеются, а в доме том — окошко светится. Берёзки, нашенские, высятся, только стрёмные какие-то, веточки свои, тонёхонькие, так и тянут в мою сторону, поскрипывая тихонечко. Обойду-ка я их, от греха, не нравятся они мне, уж больно подозрительные. Обогнула рощицу, миновав покосившийся забор, больше напоминающий частокол выбитых зубов, приблизилась к строению. Дом как дом. Обветшалый сруб, крыша из липовой дранки, местами потраченной, высокая печная труба. Присмотрелась: не сидит ли на ней кто? Чертей не видать, чего тогда мандражирую? Вон занавесочки какие миленькие, в цветочек. Значит, и хозяева хорошие, добрые. Разве плохие такую прелесть повесят? А какую повесят? Из кожи юных девственниц, что ли? Пойду-ка я отсюда, что-то ссыкотно мне. Развернулась и пошла в обратном направлении. «Внимание! Вы не можете покинуть разлом, не уничтожив его ядра!» Ну вот и всё, приплыли! И кто бы сомневался, что лёгкой прогулки не будет! — Компас, Алиса на связи, а-у! — А в ответ — тишина, и только занавески слегка колышутся на сквозняке, зазывая приветливо. Ну да ладно, где наша не пропадала, но вначале разведка, как без неё? Попыталась активировать четвёртое измерение. Вот же засада! Не работает! Разлом живёт по своим физическим законам, Скорп не трындел, всё так и есть. Учту на будущее: скакать по иномирью имбой не прокатит. Ну уж эта система! Мало того, что мой мир сломала, так ещё во все четыре колеса по три палки вставила! Подойдя к деревянной двери, робко постучала. Послушала тишину пару минут, повторила стук. Ни гугу. Обошла стену дома, встав на цыпочки, заглянула в оконце. На кухне было чисто и уютно, на столе — ваза с вареньем и тарелка с мятными пряниками. В углу тарахтел холодильник, той же марки, что и самосвал на подворье. За плитой стоял приличного вида дедушка, ну или мужчина лет шестидесяти. Ничем не примечательный, вполне обычный среднестатистический селянин. Залысины, впалая грудь, небольшое брюшко, ноги-спички. На носу — очки с толстыми стёклами. Одет простенько, без изысков: майка-алкоголичка, пижамные штаны в полоску, женские комнатные тапочки с вышивкой. Чикатило, одним словом! Я ни на секунду не поверила в фальшивую благообразность старикана. Вот прямо сейчас зайти, колуном по темечку отоварить — и буду права. Или опять облажаюсь, замочив учителя труда на пенсии? Опыт-то у меня приличный. Улыбашка и туристы не дадут соврать. Стукнула в окно. Система не выдаст, дед не съест, а если попытается, я ему режиком горло вскрою. Засунув нож за пояс, постучала уверенней. Хозяин дома меня заметил и недоуменно посмотрел по сторонам, будто не веря глазам. Протёр очки, взглянул ещё раз, расплывшись в доброй улыбке, махнул рукой, приглашая войти. Ну раз приглашают, чего с глупой рожей столбом стоять? Пойду, сама ведь напросилась. Сижу за столом, пью вкусный ароматный чай, настоянный на травах, грызу свежий пряник. Дед кашеварит у плиты. Пахнет так, что урчит живот. Мясо шкварчит и плюётся жиром. На второй конфорке доходит гарнир. Всё так приторно. Заискивающие улыбочки старого перца. Прянички эти, гадкие, чаёк пахучий! Что не так? Почему под ложечкой противно посасывает. Чмок. Чмок. Куда я вообще попала? Газеты «Труд» и «Комсомольская правда», датированные тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом, аккуратной стопочкой сложены на холодильнике. Всё бы ничего, да только свежие на вид и краской типографской пахнут. На столе недопитая бутылка лимонада «Колокольчик». Странностей много, как и теорий. Провал в прошлое, временная петля, да всё что угодно. Только вот какой толк от этих догадок? Мне отгадки нужны. Как отсюда выбираться-то, где это чёртово ядро искать? У Сергея Петровича спросить? И что я ему скажу? «Дед, ядро от разлома есть? Нет? А если найду?» Так, что ли? Так и сидела с задумчивым видом, пока гостеприимный хозяин не подал на стол. Блюдо пахло замечательно, от мясного духа у меня чуть слюна не потекла. Накинулась на еду, не дожидаясь особого приглашения. Дед что-то расспрашивал, я невпопад отвечала, а сама набивала пузо, как в последний раз. Даже попросила добавки и тут же получила с горкой. Старик не жадничал, а я не скромничала. Голод — не тётка, а очень даже злой дядька, особенно в моей ситуации, когда регенерация разбирает на атомы в поисках питательных веществ для устранения повреждений. Всё хорошее рано или поздно заканчивается, подошёл к концу и такой своевременный ужин. Настроение было прекрасным, на душе покой, и я под этим делом почти прониклась симпатией к одинокому старику. Накормил, напоил, от баньки, пожалуй, откажусь, а то мало ли что. Откинувшись на спинку стула, прикрыла глаза, словно довольная сытая кошка. — Ну как тебе мясцо? Понравилось? Я благодарно кивнула старику. — Вот и супруге моей нравилось, всегда меня нахваливала, хлебушком тарелочки подчищала да каждый пальчик облизывала. Я ведь полжизни у плиты простоял. В столовой при нашем колхозе трудился. Все посмеивались: мол, мужик, а как баба, с поварёшкой у печи. А я вот что тебе скажу, девонька… Лучше мужика мясо-то никто не приготовит! Мяско чувствовать надо и любить своё дело! Оно ведь как… когда душа к профессии лежит, так у тебя и в руках сила, и в голове порядок. Так-то! — Да кто ж спорит, отец. А жена твоя где? Жива, надеюсь? — Кажись, глупость сморозила, вдруг померла бабка, а я сразу в лоб. Видела же, как трепетно он о ней отзывался. Вот же тупица рыжая! — Жена-то, так, это… в подполе она, холодильник-то под завязку забит, вся не влезла. — Хозяин хитро подмигнул и продолжил. А я уже не слушала. По всей видимости, только что очень близко познакомилась с супругой бывшего повара. Почему бывшего? Да потому, что жить ему осталось? Одна, две, три… Вжик! — Да погоди ты, не брыкайся, у меня слишком мало опыта в подобном вопросе! Вжик! Вжик! — Вот теперь можно, продолжай, а нет, прошу прощения, одну минуточку, не люблю незаконченных дел. Хрясь! Хрясь! Хрясь! Переступив через отрубленную голову старика, я подошла к холодильнику. Немного помедлив, открыла дверцу и тут же со злостью захлопнула. — Старый ушлёпок! С полки, под морозилкой, на меня смотрело уставшее лицо пожилой женщины, будто она сама положила голову на блюдо, чтобы отдохнуть немного от мирской суеты. Глаза были открыты, а в них застыло… Удивление? Неверие? Да нет, это было доверие! Надо полагать, женщина очень любила своего мужа, а муж очень любил мяско, души в нём не чаял. А я? Ну а что я? Подняв руку над головой, резко опустила вниз и вывернула желудок на остывающий труп каннибала. «Внимание! Выживший Алиса: Системный идентификатор: SY1L8O5AB1F. Поздравляем! Вы замкнули цикл. Уничтожьте ядро и покиньте разлом! Внимание! Получен уровень: плюс два. Получено очков опыта: плюс триста единиц. Получено очков распределяемых характеристик: плюс четыре единицы. Получена дополнительная жизнь: плюс одна единица. Получена награда: книга проклятий. Изучить: да/нет? Получено душ: плюс две единицы. Поглотить/отпустить/сохранить?» Я слушала системные сообщения вполуха, безразлично смахивая логи. Заинтересовали только души — что-то новенькое, даже проклятая книжица не вызвала эмоций. Нет, я не была подавлена, не рвала волосы, ничего такого. Что было в Козловке — останется в Козловке. Откуда я узнала название деревни? Да вот прямо из газеты «Сельский вестник» и узнала. Вся Козловка скорбит! Сегодняшней ночью ушли из жизни два замечательных, не побоюсь этого слова, светлых человека: Осипов Сергей Петрович и Осипова Антонина Алексеевна! Несчастный случай привёл к смерти наших дорогих односельчан и товарищей! Это невосполнимая утрата и глубокая рана на сердце каждого козловца! Помним! Любим! Скорбим! Вот такие пироги с козлятами! Выбросив газету, приблизилась к плите и открыла конфорки. Свечу обнаружила на подоконнике. Поставив на тарелку, из которой откушала Осипову Антонину Алексеевну, чиркнула спичкой. Огонёк споро занялся, а я достала небольшую сверкающую каплю из инвентаря. — Отпустить! — Вспыхнула яркая искорка и тут же растворилась, будто её и не было. Не оглядываясь, я шла мимо унылых берёз, которые всё так же тянули ко мне свои тонкие веточки, а за моей спиной бушевала стена огня, пожирая гостеприимного хозяина дома, холодильник с останками тёти Тони и мои чёрные мысли до кучи. «Внимание! Ядро разлома уничтожено! Покинуть разлом: да/нет?» — Нет, блядь! Жить здесь останусь! Глава 5 Отхлебнув добрый глоток коньяка с горла, скривилась и отправила бутылку в полёт. Палёное пойло — полное говно! Это вам не у Пронькиных на аменинах самогонку трескать! Только в одном вижу позитив: от гадкого привкуса рвоты избавилась. Зомбей кошмарить не стала, лишь пробежалась по дворам, открывая двери и въездные ворота. Мой прощальный подарок Склиссам. Пусть растут, птенчики бескрылые, нагуливают жирок и уровни. Жива буду — вернусь в Упоровку, телят пасти да системным творожком по утрам чавкать. Долгие проводы — лишние слёзы. Хлопнула Бармалея по лбу, чмокнула Лыску в сопливый нос, не ощущая брезгливости. Подтянув лямки рюкзака, попрыгала, проверяя, не гремит что. Не гремело, это ведь системный рюкзак, а это вам не блины в говно макать. Не оборачиваясь, бодрой поступью, напевая про Элли и Тотошку, двинула в направлении выезда из деревни. В сельпо заходить не стала — хлеб, скорее всего, успел зачерстветь, обойдусь как-нибудь. На глаза навернулись непрошеные слёзы. Хотела же слинять по-английски! Ну не смогла я, не смогла! Сделала зарубку в памяти: не подкармливать мутантов сахаром, эмоциональные качели — зло! «Не реви! Не реви, говорю! Не реви!» — проснулся Скорп, почуяв, что хозяйка на грани срыва. — Да не реву я! В норме уже, не парься! «Ясен пень, что в норме, я взял под контроль нервные структуры в твоём гипоталамусе. Учись управлять потоками, ограничивай подачу импульсов. Лет через десять эволюционируешь в человека. А сейчас угадай, кто ты есть?» — Рыжий примат? — безразлично промямлила я. Пожалуй, компас перестарался с манипуляциями в подкорке. «Именно, но я сделаю из макаки настоящего тёмного пластилина, ты уже одной ногой встала на скользкую дорожку. Правда ведь, девонька?» — Мутант противно захихикал, а я проглотила ершистый ком, колом вставший поперёк горла. За вялыми перепалками я и не заметила, как мы удалились от Упоровки вёрст на десять. Неважно себя чувствуя, приняла решение устроить пикник на обочине. Несмотря на сложный квест, что мне пришлось пройти, разложила снедь на скатёрке. Скорп плешь прогрыз: видите ли, мало ему энергии, не хватает силушки пролезть в глубины моего подсознания и досмотреть финал кровавой расправы над Леопольдом. Я ему подкинула дезу, вот он и маялся, напоминая через каждые пять минут о том, что мне необходимо набрать три тысячи калорий. Пожалела артефакт, а заодно и свою немощь оправдала. Ела без аппетита, да и откуда ему взяться? Запихнула в утробу, не снимая жира, банку тушёнки. Вкуса не почувствовала, но желудок разбудила, закинулась вдогонку кукурузой и горошком. Запив силос минералкой, прислонилась к придорожной сосне — пришло время сводить дебет с кредитом. Кое-что мне перепало за разлом, да и очки опыта скопились. Совершив незатейливый обмен, поимела пять очков распределяемых характеристик плюс четыре за аномалию. Напрягать мозг не стала, качать источник и каналы архинужно и архиважно, тянуть с этим не стоило. Но тут в очередной раз получила по пизде мешалкой. Ну и какого хрена? Что опять не так? Невпихуемое не желало впихиваться, и всё тут. Очки распределяемых характеристик не подходили для развития магического источника и каналов. Кнопку саппорта я не нашла. Сижу с кучей на голове и думаю: «Где могла согрешить в столь юном возрасте? За что мне такое наказание? Может, сглазил кто?» Гримуар проклятий оказался в руке, подтвердила активацию. Тишина. Закинула обратно. Достала чёрную каплю. «Поглотить/Отпустить». Ну конечно, вот возьму — и отпущу душонку мясника. Да я скорее гланды ложкой вырву, чем эта мразь улизнёт в астрал! — Поглотить! В голове кто-то басовито заржал, и это был не Скорп, у компаса смех ехидны, ни с чем не спутать. Агония. Безумие. Страдание. Нечто тёмное трепетало, словно лист на ветру, рыдало, стенало, пытаясь вырваться на свободу. Но моя душа рвала на части, перетирая в труху, инородную сущность, сливая энергию в источник. Десять единиц, двадцать, сто. Счётчик замер, когда эхо прекратило бесноваться в эфире, остановившись на отметке в десять тысяч. Сколько же ты, старый хрен, козловцев сожрал за свою никчёмную жизнь?