— И? Ты мне поможешь? Я выпустил струю дыма, затмив прекрасное ночное небо. — Да. В моем голосе не было ни малейшего колебания, ни тени сомнения. Динара положила голову мне на плечо, и я обнял ее. — Я никогда никого не убивала. Даже по-настоящему никому не делала больно. Я не мог сказать то же самое. Будучи Фальконе, я с ранних лет привык к насилию. — Если ты не можешь, я могу сделать это за тебя. Динара приподняла голову. — Нет, я не хочу использовать тебя в качестве убийцы. Это никогда не входило в планы. Черт, когда я появилась здесь, чтобы узнать больше о своем прошлом, я не думала, что это закончится тем, что я планирую пойти на убийство с тобой. Я посмотрел на неё. В ее голосе не было и намека на ложь. — Но тебе было любопытно, что я и мои братья убили нашу мать. — Конечно. Если ты встретишь кого-то, кто вонзил нож в свою мать, это обязательно будет самой интересной вещью о них, даже если твоя жизнь, вероятно, включает в себя много интересных инцидентов. — Твой отец Пахан. Твоя жизнь, конечно же, тоже не была скучной. Губы Динары сжались в тонкую линию. — Папа пытался подарить мне жизнь принцессы, вернее, царицы. В моем гардеробе больше платьев, чем я когда-либо смогу надеть, и у меня есть драгоценности, которые стоят много миллионов. В нашем доме имеется персонал для каждого маленького спроса. Я посещала балы в России и вечеринки в Чикаго. Я прожила скучную жизнь. — Звучит так, будто ты жила жизнью кого-то другого. Не могу представить тебя в бальном платье, обменивающейся любезностями с высокомерными людьми. — Я чувствовала себя самозванкой. — Тогда зачем ты это делала? Почему не сказала отцу, что это не ты? — Он знает, что это не я, но надеется, что это то, кем я могу стать. Он думает, что это признак моих продолжающихся страданий, что я не наслаждаюсь бессмысленными кутежами, как многие другие девушки в нашем кругу. Он думает, что сможет исправить меня, показав мне эту сторону жизни. И я потакаю ему, потому что это заставляет его чувствовать себя лучше. Я считаю это своей работой, и мне очень хорошо платят. Я усмехнулся. — Это один из вариантов. Но вальсировать по танцполу это лишь малая часть того, что ты делаешь. — Дима брал меня с собой на приключения, на гонки и вечеринки, в те части Чикаго, где мне не следовало появляться. — Но твой отец обо всем знал. — Дима его человек. Он рассказывает ему все, но папа принял неукротимую часть меня и позволил мне жить ею, пока ему не пришлось стать свидетелем этого. — Может быть, он в конце концов примет, что ты такая, какая ты есть, неукротимая и сильная, потому что ты хочешь ею быть, а не как знак прошлых ужасов. — Возможно, — согласилась она, но в слове прозвучало сомнение. — Ты упомянул, что у твоего брата есть имена и адреса мужчин, которые связаны со мной. — Я позвоню ему утром и попрошу прислать список мне по электронной почте. — Он, вероятно, разозлится, если узнает, что я втягиваю тебя в эту историю. Римо был полностью за месть и кровавую вендетту, особенно если они связаны с ужасными матерями, но он определенно устал от мотивов Динары. Он думал, что все еще должен защищать меня, когда я был вполне способен постоять за себя. — Я подумываю попросить Диму помочь мне, может быть, даже папу. Они оба убьют каждого, кто причинил мне боль. — Я же сказал, что помогу. У тебя нет причин просить кого-то еще, особенно потому, что Римо не обрадуется, если твой отец вторгнется на нашу территорию. — Я бы сделала это, показывая тебе, что я здесь не потому, что мне нужна твоя помощь. Я не хочу, чтобы ты думал, будто то, что между нами происходит, служит тому, заставляя тебя помочь мне. Нет. Мне нужна была информация, вот и все. Теперь, когда она у меня есть, ты мне больше не нужен, особенно теперь, зная, что Римо готов предоставить мне всю информацию, в которой я нуждаюсь, чтобы отомстить. — Ой, — сухо сказал я. — Приятно знать, что я тебе больше не нужен. — я саркастически улыбнулся ей. Она закатила глаза. — Ты знаешь, что я имею в виду. Я здесь, потому что мне нравится быть с тобой, секс, разговоры, все. Я здесь, потому что хочу быть. Я провел пальцами по ее волосам, наслаждаясь их шелковистым прикосновением к моей коже. У Динары были самые мягкие волосы, какие я только мог себе представить. — Нет места, где я предпочел бы быть, чем рядом с тобой, даже если это связано с жестокой местью. Динара вздохнула. — А что будет потом? Когда месть закончится. Мы те, кто мы есть. — Ты уже говорила это раньше, — пробормотал я. — Как насчет того, чтобы наслаждаться одним днём за другим? — Договорились, — сказала она, прежде чем замолчать на пару минут. Напряжение, охватившее ее тело, подсказало, что ее мысли вернулись в прошлое. — Я думаю, что мы должны заставлять их смотреть записи, когда наведываемся к ним — прежде чем будем расправляться. — Это служит двум целям. Им напомнят об их грехах, и ты будешь достаточно зла, чтобы отомстить. Динара издала мрачный смешок. — Как ты думаешь, мне понадобится дополнительное поощрение, чтобы убить их? — Если ты никогда не убивала, может быть. Первое убийство всегда самое трудное. — И для тебя? — Это произошло во время нападения, с целью спасти свою жизнь и жизнь моих братьев, поэтому у меня не было времени подумать. Просто сработал триггер. Самым трудным для меня было убийство, когда Римо заставил меня убить человека, чтобы я стал членом Каморры. Он заставил меня разозлиться на парня, прежде чем мне пришлось застрелить его. Это упрощало вещи. — Полагаю, так оно и есть. Не думаю, что гнев станет проблемой, но что, если я застыну, как это было с моей матерью? Что, если стану беспомощной девочкой, которая ничего не может сделать? — Я буду рядом, чтобы вытрясти тебя из этого. Если ты действительно хочешь их убить, то я позабочусь, чтобы ты это сделала. — Черт, мы оба испорченные, ты понимаешь? — Я смирился с этим, — сказал я с иронической улыбкой. — Ты подумала, как хочешь их убить? Пистолетом, быстро и легко, или ножом, это более лично и, учитывая, что у тебя нет опыта убивать ножом кого-то. Тебе, вероятно, понадобится несколько ударов, чтобы лишить его жизни. Ты хочешь заранее их мучить? Или у тебя на уме другая смерть? Динара прижалась своим лбом к моему. — Может, это плохой знак, что ничего из того, что ты только что сказал, не испугало меня. — Если мои слова уже вывели бы тебя из себя, тогда нам не придется выслеживать твоих обидчиков. — Да... — Динара медленно выдохнула. — Думаю, лучше всего будет застрелить нашу первую жертву. Так я смогу быстро покончить со своим первым опытом. Не думаю, что смогу просто всадить в кого-то нож, тем более несколько раз. Может, я подумаю об этом для последующих убийств. — Я могу показать тебе, как это делается. Мы могли бы попрактиковаться на трупе первой жертвы. Динара рассмеялась. — Теперь я слегка напугана. — Достаточно, чтобы сбежать от меня? — пробормотал я. В прошлом я всегда держал эту часть себя надежно скрытой, особенно когда был рядом с девушками, с семьей. С Динарой я чувствовал, что наконец-то смогу раскрыть эту извращенную, болезненную сторону себя. — Никогда, — твердо сказала она, покусывая мою нижнюю губу. В конце концов Динара уснула в моих объятиях и, как часто, бывало, раньше, забормотала и заворочалась во сне. Я убрал прядь волос с ее лба, размышляя, был ли этот путь правильным выбором для Динары, развеет ли он ее кошмары или только добавит новые. Мы покинули лагерь сразу после следующей гонки. Адамо распечатал список с адресами моих насильников. Я просмотрела имена, но они ничего мне не говорили. Они никогда не представлялись своими настоящими именами. В именах не было ужасов прошлого, но я знала, что в их лицах будут. Даже если бы они изменились за эти годы, я бы узнала их глаза. Они всегда преследовали меня больше всего. Нетерпение... голод... Мы с Адамо остановились в обшарпанном мотеле на межштатной автостраде неподалеку от Рино, более подходящем для нашего путешествия, чем хороший отель. Мы проведем здесь всего одну ночь, прежде чем, наконец, отправимся на поиски первого человека в нашем списке завтра. Мой самый первый обидчик. Я уставилась в серовато-белый потолок мотеля, слушая, как Адамо принимает душ. Найти его будет нетрудно. Он владел скобяной лавкой в Рино, где работал шесть дней в неделю. Он был известен как сексуальный преступник. После приговора вскоре после того, как он изнасиловал меня, и нескольких лет в тюрьме, он жил солидарной жизнью. Никакой семьи поблизости, и, если контакты Адамо были верны, никаких близких друзей тоже. Адамо провел множество исследований с тех пор, как получил список. Он был полон решимости помочь мне. Его собственные демоны питали его. Демоны еще более кровожадные, чем мои. Адамо вышел из ванной в облаке пара, только полотенце было обернуто вокруг его узкой талии. Обычно вид его пресса и мускулистой груди всегда поднимал мне настроение, но сегодня в голове крутилось слишком много мыслей о том, что ждет меня впереди. — Ты подстригся, — тихо сказала я.