Я уставилась на него, гадая, о чем он говорит. Папа покачал головой. — Моя дочь никогда больше не ступит на землю Вегаса. Я позабочусь об этом. В конце концов, тебе придется позволить мне отомстить. — Отомсти этому подонку в своем багажнике. Остальным придется дождаться ее. — Ее больше никогда не коснется ни насилие, ни тьма, Фальконе. Я буду защищать ее от этого до последнего вздоха. — Ты не можешь защитить ее от чего-то, что гноится внутри нее. Скажи ей, что ее ждет. Пусть это будет ее выбор. Папа ничего не ответил, только крепче прижал меня к себе. Он повернулся и направился к машине. Люди отца не смотрели на меня. В прошлом они всегда пытались меня рассмешить. Я сгорбилась на заднем сиденье, а папа занял место рядом со мной, помогая мне пристегнуться, прежде чем обнять. Он бросил на меня взгляд, напомнивший о том, как я однажды разбила свою любимую фарфоровую куклу. Наша экономка починила ее, но после этого она стала слишком хрупкой, чтобы когда-либо снова доставать ее с полки. В конце концов я больше не могла смотреть на нее, потому что, когда я смотрела, мне только напоминали, что я не могу играть с ней. Она заставляла меня грустить. — Что случилось с мамой? — Она мертва, как и те люди, которые сделали тебе больно. Я опустила голову. Он знал. — Прости. — Не извиняйся, Катенька. Я никогда больше не выпущу тебя из виду. Ничто больше не коснется тебя, — он поцеловал меня в голову. — Скоро мы будем дома, и тогда все станет как прежде. Ты забудешь о случившемся. Я никогда не забывала. И все не вернулось к тому, что было раньше. Я превратилась в хрупкую фарфоровую куклу. Теперь, вернувшись домой в Чикаго на короткий перерыв между гонками, я ощутила это еще сильнее. Я провела кончиками пальцев по краю полки с яйцами Фаберже. Их было двадцать один. Папа каждый год дарил мне на день рождения, даже когда мама забрала меня с собой. Он подарил мне это яйцо в тот день, когда я вернулась с ним домой, и я поставила его на полку ко всем остальным. Все было так, как я помнила. Изменилась только я. Окруженная красотой своего прошлого, я чувствовала себя не в своей тарелке, словно вторглась в чужую жизнь. — Катенька, — я попробовала слово. Мне все еще казалось, что я говорю о ком-то другом. Толстой, наш кот, великолепный русский голубой кот, подкрался к моей икре, может быть, почувствовав мое горе. Я погладила его по головке, заставив замурлыкать. Папа пытался заставить меня забыть, переехал со мной на некоторое время в Россию, думая, что мы сможем оставить ужасы позади, но они последовали за мной. В конце концов, он тоже понял, что я не стану той Катенькой, какой была когда-то. Каждый раз, когда он смотрел на меня с жалостью или печалью в глазах, я тоже вспоминала. Теперь он больше не смотрел на меня так. Я стала сильнее, чем раньше. Я не нуждалась ни в чьей жалости. Интересно, Адамо тоже посмотрит на меня по-другому, когда узнает, что произошло? ГЛАВА 12 Моя поездка обратно в Вегас сопровождалась дурным предчувствием. Прошлое Динары, очевидно, таило в себе ужасы. Возможно, его создали мои братья. Она боялась, что я увижу ее в другом свете, как только узнаю, но я опасался, что старые обиды на моих братьев, особенно на Римо, вырвутся наружу. Римо сделал слишком много в отношении меня, лишившись моей преданности, но, быть может, правда разрушит наши отношения или, по крайней мере, вернет их к той неохотной терпимости, которую я испытывал к нему в подростковом возрасте. Я отправил Римо и Нино сообщение, что снова приеду в эти выходные, прежде чем уеду из лагеря, но не объяснил причину. Возможно, Римо что-то подозревал. Его сообщения за последние две недели выявили его подозрения относительно наших с Динарой отношений. У моего брата всегда было что-то вроде шестого чувства, когда дело касалось вынюхивания чужих секретов. Я поехал в Сахарницу, потому что Римо попросил меня встретиться там с ним и Нино. Обычно я избегал этого места, потому что оно слишком сильно пахло отчаянием, на мой вкус. То, что Римо счел это заведение лучшим местом для обсуждения того, что он подозревал в моем визите, не предвещало ничего хорошего. Шагнув в сумрачный свет коридора борделя, я всегда ощущал себя в каком-то подвешенном состоянии. Коридор вел к бару, отделанному красным бархатом и черным лаком, что только усиливало адскую атмосферу заведения. Были расставлены шесты и кабинки с бархатными занавесками и несколько дверей, ответвлявшиеся от главной комнаты, где шлюхи принимали своих клиентов для уединения. Еще один длинный коридор, тоже выдержанный в красно-черных тонах, вел в кабинет Римо. Войдя в длинную комнату без окон, глаза Римо сказали, что он знает, зачем я здесь. Нино сидел на диване, глядя на меня с оттенком неодобрения. Он думал, что я ищу ссоры с Римо, но нет. Но, в отличие от Нино, у меня была совесть, и она иногда сталкивалась с безжалостностью Римо. — Твои визиты снова участились, но это не просто семейное воссоединение, не так ли, Адамо? — спросил Римо, скрестив руки на широкой груди. Он был в спортивном костюме, вероятно, потому что вышиб из груши, висевшей между столом и диваном, живого дьявола. В его темных глазах мелькнуло подозрение. Быть может, это мои собственные эмоции отражались на мне. — Как дела с Динарой? — спокойно спросил Нино, стараясь быть ослаблением напряжённости, но случайно задел улей. Я прищурился. — Она все еще участвует в гонках, и мы часто стали общаться в последние несколько недель. Это была не ложь, но и не правда. Ответная ухмылка Римо сказала мне, что он знает. Мне все равно. Он не говорил, что я должен держаться подальше от Динары, а даже если бы и сказал, я бы не послушался. Ее близость слишком громко звала меня. Спать в постели с врагом у нас с ним общее. — Ты хочешь получить ответы о Динаре. — Ответы, которые она не желает давать мне. Похоже, ты единственный, кто знает все подробности ее прошлого. Ты и Нино. — я кивнул Нино, который сохранял свое обычное бесстрастное выражение лица, не то чтобы я ожидал от него какой-либо реакции. Его жена Киара и дети были самым безопасным выбором, чтобы вызвать у него эмоции. До его женитьбы на Киаре все были убеждены, что он вообще не способен на чувства. — Динара сказала, что хочет, чтобы ты рассказал мне правду. — Так ли это? Надеюсь, ты напомнил ей, что я не подчиняюсь приказам и не нуждаюсь в разрешении. Хранить ее секреты это не только ради нее. — Так я и думал. Если ты боишься, что сказанное, шокирует меня или заставит обижаться на тебя за твои действия, ты забываешь, что я знаю тебя, Римо. Я знаю каждый твой подлый поступок. Меня ничто не может шокировать, когда дело касается тебя. Лицо Римо стало жестким. — Нино, почему бы тебе не собрать информацию, которую требует Адамо? Нино молча встал и направился к ноутбуку, лежавшему на столе. Он бросил на Римо предостерегающий взгляд. Возможно, тайна защищала их обоих. — Как думаешь, что ты обнаружишь сегодня? — спросил Римо. — В прошлом Динара прошла через какое-то дерьмо. Что-то связанное с тобой и Григорием. Ее мать пыталась сбежать с ней, но вы поймали их и вернули Динару обратно к отцу. Ты сохранил Иден для себя по какой-то извращенной причине. Так что, может быть, Иден и Динара сделали что-то на нашей территории, что разозлило тебя. Мы оба знаем, что в свое время ты был еще большим психопатом, чем сейчас. Я вспомнил дни, когда Римо и Нино сражались за Вегас, когда кровь и насилие светились на их лицах, когда они возвращались домой после ночных набегов. — Я был чертовски зол в то время. И Григорий тоже, — ответил Римо. — Интересно, думаешь ли ты, что Динара нуждается в твоей поддержке против меня, и дал бы ты ей ее, если бы она попросила? — Ты проверяешь мою преданность? — А я должен? Нино нетерпеливо хмыкнул. — Не нужно испытывать преданность. — Он прав. Я верен нашей семье и Каморре. — я поднял руку с испорченной татуировкой Каморры. — Но это не значит, что я перестану бодаться с тобой, если ты причинишь Динаре вред. — Вижу, она оказала влияние на тебя. — произнёс Римо, мрачно усмехнувшись. — Готово, — сказал Нино, отрываясь от экрана. Римо отрывисто кивнул и снова повернулся ко мне. — Возможно, когда-нибудь ты перестанешь подозревать самое худшее, что касается меня. — Римо жестко улыбнулся. — Я не очень хороший человек, но что бы ты ни думал об Иден и Динаре, ты ошибаешься. — он кивнул Нино, повернулся и вышел. Я нахмурился, смотря на закрытую дверь. Я думал, что Римо останется, чтобы увидеть мою реакцию, оценить мою преданность, даже если и говорит, что это не проверка. Нино поднял диск и указал на ноутбук, стоявший на столе перед диваном. — Будет лучше, если ты присядешь. — Я справлюсь. Я был свидетелем достаточно смертей и пыток в своей жизни, чтобы ожесточиться перед тем, что ждало меня на этой флешке. Я выхватил диск из его рук и вставил его в ноутбук, желая поскорее покончить с этим. Нино не уходил. Он прислонился к стене позади меня. Сначала я не понимал, что происходит на экране. Камера была направлена на кровать в пустой комнате. Было ли это видео о том, как Иден начала работать на Каморру? Или, что еще хуже, видеозапись первой встречи Римо с этой женщиной? Мне совсем не хотелось видеть его связать с матерью Динары, но это объяснило бы, почему он вышел из комнаты. Затем в поле зрения появилась девочка в белой пижаме, определенно не взрослая девочка. Один взгляд на ее лицо и рыжие волосы, и я понял, что это маленькая Динара, лет восьми-девяти. Толстый мужчина в одном нижнем белье с маской, закрывающей большую часть его лица, последовал за ней, и мой желудок перевернулся, опасаясь того, что будет дальше. Девочка отчаянно замотала головой. Я даже не мог думать о ней как о Динаре. Затем в поле зрения появилась женщина с такими же рыжими волосами и смутно знакомыми чертами лица. Иден. Она поговорила с Динарой и снова исчезла из виду. Я не был уверен, чего именно ожидал. Не того, что увидел. Мое сердце бешено билось, грудь сжималась, пока я продолжал смотреть. К горлу подступила желчь. Я не был уверен, как долго мне удавалось наблюдать за ужасом передо мной. Вскоре тошнота начала бороться в моем теле с абсолютной яростью. Я схватил ноутбук и швырнул его в стену, разбив вдребезги. Экран наконец почернел, и ужасные звуки стихли. Мое дыхание было резким, будто я пробежал километры или сражался в битве, и всплеск адреналина указывал на то же самое. Но я все еще сидел на том же месте на диване. Мои пальцы впились в бедра, дрожа от желания ярости и разрушения. — Мы с Римо выяснили, что Братва разыскивает жену Григория. Нам сообщили, что она в городе, и мы отправились на ее поиски, надеясь шантажировать их. То, что мы обнаружили, оказалось совсем не тем, что мы ожидали. Иден и ее бойфренд загружали подобные видео с ее дочерью и продавали их в Даркнете. Мы проинформировали Григория и вернули ему дочь.