Выражение его лица стало оскорбленным. — Я буду защищать тебя, Динара. Это моя работа, мое желание. Я вздохнула. Мы уже говорили об этом, когда я впервые решила присоединиться к гонкам Адамо. Дима мог быть почти таким же упрямым, как я. Мы вернулись в лагерь. Большинство гонщиков возились со своими машинами, некоторые из которых уже выстроились в своего рода стартовую линию: десять рядов по три машины в каждой. В прошлый раз нам с Димой пришлось стартовать в последнем ряду, потому что мы были новичками, но из-за нашего хорошего результата в последней гонке, на этом заезде, мы оказались в одном из средних рядов. Я не утруждала себя подробным изучением системы баллов и правил. Я всегда хотела быть первой, а для этого мне нужно было ехать быстро и рисковать всем возможным. Проще простого. Машина Адамо, естественно, стояла в первом ряду, вместе с совершенно черной машиной, с которой я столкнулась в последнем заезде. Его владельцем был высокий богатый парень из пригорода Сан-Франциско. Я припарковала машину рядом с трейлером Крэнка, чтобы узнать свое точное место, прежде чем встать в линию. Дима со стоном выбрался с пассажирского сиденья, схватившись за левый бок. — Ты уверен, что сможешь участвовать в гонках? — с тревогой спросила я. — Я не оставлю тебя. — Судя по твоему виду, сомневаюсь, что ты сегодня сможешь угнаться за лучшими. Учитывая, что сегодняшняя остановка для отдыха и завтрашняя отправная точка различны для каждой машины, в зависимости от расстояния, которое они оставили позади за десять часов езды, у тебя, вероятно, не будет возможности ехать рядом с Динарой, — объяснил Адамо, спускаясь по лестнице из трейлера. Его темные глаза осмотрели Диму с головы до ног, рассматривая каждую травму. Судя по шрамам на его теле, он, вероятно, мог оценить повреждения Димы лучше, чем я. — Я в порядке, — процедил Дима, полностью выпрямляясь. Он и Адамо были одного роста, слишком чертовски высокие для меня. Даже мои байкерские ботинки на толстой подошве не меняли того факта, что мне пришлось запрокинуть голову. Это единственная причина, по которой я скучала по каблукам. Адамо пожал плечами, будто ему было все равно. — Даже если ты будешь в километрах от Динары, когда гонка подойдёт к концу, ты не выбьешься вперёд. Ты ударяешь по тормозам ровно в четыре часа ночи, как и все мы, понял? И не пытайся обмануть. Мы все отслеживаем. Дима обнажил зубы в опасной улыбке. — Ты слишком стремишься заполучить Динару, Фальконе. Интересно, почему? — Без всякой причины, которая требует твоих услуг телохранителя, — ответил Адамо с жесткой улыбкой. Я посмотрела между ними. — У меня нет времени на вашу чушь. Мне нужно выиграть гонку. Какое мое место в линии? Адамо жестом указал на дверь трейлера. — У Крэнка есть список. — Давай, — сказала я Диме, который неохотно зашёл в трейлер, но прежде, чем скрыться внутри, зарычал. — Мне не нравится, как он на тебя смотрит. Когда-нибудь я выжгу его чертовы глаза. Я бросила на него тяжелый взгляд, и наконец он исчез. — Что он сказал? Прозвучало не очень приятно, — сказал Адамо с намеком на веселье. Он скрестил руки на груди, подчеркивая мускулы. Что бесило меня даже больше, чем реакция моего тела на его достоинства, так это то, что я не была уверена, что Адамо нарочно пытается вытянуть из меня возможные реакции. — Может, тебе стоит подумать над изучением русского языка? Всегда полезно знать язык своего врага. Адамо посмотрел на меня так, что температура моего тела поднялась на несколько градусов, и я не была уверена, что мне это понравилось. — Ты враг, Динара? Я улыбнулась. — Зависит от ситуации, я полагаю. Адамо усмехнулся, потом пожал плечами. — У нас много врагов. Я не могу выучить все их языки. Или ты говоришь по-французски и по-итальянски? Моя улыбка стала шире. — Конечно. У меня были репетиторы, которые учили меня французскому, английскому и итальянскому, а дома я говорила на русском. — Впечатляет, — признал Адамо. — Я говорю только по-итальянски и по-английски, но мой брат Нино ходячий словарь. Я смутно помнила мужчину с холодными серыми глазами, расплывчатый образ из прошлого, но его трудно забыть, как и многие другие образы того времени. — Моя учительница французского никогда не была довольна моим произношением, но я говорю и понимаю его свободно, даже если не разговариваю как парижанка. — Ты не похожа на них. Я подняла бровь. — У тебя проблемы с моей внешностью? Глаза Адамо прошлись по всему моему телу, вновь задержавшись на пирсинге в пупке. Я и раньше это замечала. Возможно, он задавался вопросом, не спрятано ли у меня ещё под одеждой. Спрятано. — Абсолютно нет. Твоя внешность более чем хороша в моей книге. — Спасибо. Вот в таком одобрении я и нуждаюсь, чтобы чувствовать себя значимой, — саркастически произнесла я, но должна была признать, что каждый раз, когда Адамо оценивал меня, со мной что-то происходило. Я не считала себя обычно красивой. Моя внешность с рыжими волосами, веснушками и высокими скулами была слишком резкой для этого. Дима выбрал именно этот момент, чтобы вернуться. Его глаза сузились до щелочек, когда он встал между мной и Адамо. — Я узнал наши места. Надо начинать готовиться. — Механики проверят ваши автомобили к допуску, и установят трекер к кабине, чтобы убедиться, что вы сможете быть наказаны или дисквалифицированы, если что-то нарушите, — произнёс Адамо, многозначительно глядя на Диму, прежде чем уйти. Дима уставился ему в спину. — Мы стоим рядом друг с другом в стартовой линии. И должны держаться вместе, даже если один из нас быстрее другого. Я фыркнула. — Ни в коем случае, Дима. Мне очень жаль, но я должна оказаться в числе первых, чтобы быть как можно ближе к Адамо. Мне нужно больше возможностей вытянуть из него информацию. Дима наклонился ближе, заглядывая мне в глаза. — Идет ли речь только об извлечении информации ? Я не слепой. — Займись своими ранами или попроси кого-нибудь из медиков о помощи. Мне нужно подготовить машину. Я пошла прочь. Я никогда не имела дела с ревностью Димы. Он не сделал из нашего расставания большое дело, и никогда не пытался вернуть меня. Возможно, он надеялся, что я в конце концов вернусь к нему, и теперь он видел, что его шансы уменьшаются. Я не была уверена, но надеялась, что он скоро возьмет себя в руки. Мне нужно сосредоточиться на своем плане. У меня нет времени разбираться с сумасшедшим бывшим парнем. На то, чтобы проехать на моей Тойоте через припаркованные машины и стоявших вокруг них механиков, гонщиков и девушек, ушло почти пятнадцать минут. Я нажимала на клаксон так часто, что заболела рука, но в конце концов я нашла место. Моя машина находилась в отличном состоянии, так что не нужно было снова осматривать ее, и кроме некоторых гонщиков у меня не было команды механиков. Дима мог починить почти все, и я тоже была довольно способной. Вместо того чтобы тратить время на приготовления, я прислонилась к машине и наблюдала за оживленной толпой, впитывая ее возбуждение и нервную энергию. Я увидела только одну девушку-водителя, но она стояла в последнем ряду. Какой позор. Больше девушек должны доверять себе, играя с большими парнями. Это не тот вид спорта, требующий мышц, а только смелость и сообразительность, и это то, что девушкам не хватает по сравнению с мужским полом. Рядом со мной парень, похожий на мексиканца, прислонился к своей машине. Его тело было покрыто татуировками, и он был одет в чёрную майку, демонстрировавшую его самого и его мышцы. Как и у Димы, волосы у него были коротко подстрижены, но темного оттенка. Он сверкнул улыбкой, заметив мой взгляд. Я не ответила на его жест, только кивнула. Интересно, допускают ли Фальконе членов банды или членов Картеля к гонкам? Они казались вполне уверенными в своей власти над Западом. Я здесь не для того, чтобы заводить друзей, и уж тем более не для флирта со случайными парнями. Адамо направился ко мне и склонился рядом. Парень сразу же потерял ко мне интерес. — Ты готова? — Всегда, — ответила я. — Что меня интересует, так это то, как работает все это с физическими нуждами. Десять часов долгий срок. Адамо многозначительно посмотрел на меня. Я усмехнулась. — Только не говори, что никаких официальных перерывов на туалет нет. — Их нет. Ты должна решить, хочешь ли ты потерять драгоценные минуты, чтобы облегчиться. — В отличие от тебя, я не могу пописать в бутылку. — Поверь мне, даже парням нелегко вести машину и мочиться в бутылку. Я не могла удержаться от смеха, пытаясь представить это, но затем мой разум отключился, вызывая только образы обнаженного тела Адамо. Не самое лучшее направление перед гонкой.