— Не притворяйся возмущённым. Я знаю, как все устроено. Гангстеры часто прибегают к услугам шлюх, и многие из них даже теряют свою девственность. Я знакома с этим бизнесом. Братва и Итальянская мафия не так уж сильно отличаются друг от друга. То, как она произнесла Братва, почти заставило меня оценить это слово. — Я не трахал твою мать, Динара. У меня нет привычки спать с каждой доступной киской. Но я не мог говорить за своих братьев. Римо определенно трахал ее в прошлом. Я не был уверен насчет Нино и Савио, но последний совал свой член в кого-нибудь, прежде чем Джемма связала его. Динара кивнула, но ничего не ответила. Она выглядела расстроенной. Дима оттолкнулся от машины и стал медленно идти. Настоящий защитник. Мне хотелось надрать его задницу. Выражение его лица было не как у телохранителя, но и не как у брата. Она вскочила на ноги и уронила косяк, прежде чем наступить на него. Я почувствовал острую боль, которую старался игнорировать. — Мне нужно покинуть лагерь и вернуться в Чикаго. Я покачал головой и тоже встал. — Завтра вечером начинается первая гонка семидневного цикла. Вы оба должны быть здесь во второй половине дня, чтобы подготовиться. Если вы пропустите первую гонку, вы не сможете присоединиться к ней позже. Каждый заезд строится на предыдущем. А если вы пропустите семь гонок, ваши шансы остаться в лагере близки к нулю. Я не хотел, чтобы Динара исчезала так скоро. Я хотел удержать ее рядом, чтобы узнать больше о ее истории и о ней. — Я вовремя вернусь, — отрезала она и двинулась прочь. Я коснулся ее руки. — Мы почти в 2253 километрах от Чикаго. Она сардонически улыбнулась мне через плечо. — Не волнуйся. Я не пропущу завтрашнюю гонку. Мы еще не закончили, Адамо. С этими словами она ушла, а я остался смотреть ей в спину, гадая, были ли ее последние слова предупреждением или обещанием. Дима поспешил ко мне. — Что за... — Мне нужен частный самолет из Солт-Лейк-Сити через тридцать минут. Дима уставился на меня. Он открыл рот, но я была не в настроении говорить. — У меня нет времени на вопросы. Возьми самолет. Нам нужно улетать прямо сейчас. Мы доедем на моей машине. Дима не стал выпытывать у меня больше информации. Вместо этого он достал свой мобильный и потянул за несколько ниточек с контактами, прежде чем коротко кивнул. — Сделано. Мы сели в машину, и я нажала на газ. Нам нужно поторопиться, если мы хотим добраться до небольшого частного аэропорта вовремя. Он находился прямо за пределами Солт-Лейк-Сити. Была половина шестого, так что, если все пойдет по плану, мы сядем в самолет около шести. — Что происходит, Динара? Ты в опасности? Тебя что-то огорчило в словах Фальконе? Огорчение даже не начало скрывать мои чувства по поводу новостей, которые сообщил мне Адамо. Моя мать жива. В течение многих лет я думала, что она мертва. Все заставили меня поверить, что ее нет в живых. Мои пальцы на руле сжались еще сильнее, пока не стало больно. Сейчас у меня не было настроения для разговоров. Моя голова была полна беспорядочных мыслей, гроза медленно нарастала и собиралась выпустить свою разрушительную силу. Глубоко внутри меня, моя темная жажда начала свое соблазнительное пение, зов сирены, которому я сопротивлялась уже десять месяцев. Дима перестал разговаривать со мной до конца поездки, и когда мы подъехали к аэропорту, до запланированного вылета оставалось всего пять минут, я вздохнула с облегчением. После того как мы с Димой сели в частный самолет и расположились на сиденьях лицом друг к другу, стюардесса подала нам напитки и закуски. — Полёт может оказаться непростым. Над Чикаго назревает гроза. Я быстро улыбнулась ей. — Это прекрасно. Явно озадаченная моим ответом, она извинилась. Я взяла стакан и потягивала джин с тоником, пока самолет не взлетел, и вскоре мы уже оказались в воздухе. Дима не сводил с меня глаз. — Ты не скажешь, что случилось ? — Ты знал о моей матери ? Если Дима и понимал, о чем я, то хорошо это скрывал. Его светлые брови сошлись на переносице. — А что с ней? Проблема состояла в том, что Дима человек моего отца и всегда им будет. Иногда он нарушал правила ради меня, но, в конечном счете, он никогда не предаст моего отца. — Что она все еще жива, а не мертва, как говорил мой папа. Дима покачал головой. — Откуда ты знаешь? Адамо вбил тебе в голову данную мысль? Я наклонилась вперед, прищурившись. Что-то в его голосе было не так. Наша тесная связь делала хранение секретов друг от друга трудным делом. — Ты знал ? Зачем Адамо лгать о чем-то подобном ? — Потому что он и его братья мастера манипуляции. Они враги, даже если ты сблизишься с Адамо. — Я ни с кем не сближусь, — процедила я сквозь зубы, но не могла отрицать взаимное влечение между мной и Адамо. Я заметила, как он разглядывал меня, а я не раз смотрела на него. — Что они могут получить, заставив меня поверить, что моя мать жива? Дима откинулся на спинку сиденья и уставился в окно. Может, он выигрывает время? Едва заметное напряжение проникло в его тело, но я не была уверена, было ли это потому, что он знал больше о моей матери или потому, что ревновал к Адамо. — Возможно, они надеются, что ты появишься в Вегасе, чтобы найти ее. Это может оказаться ловушкой, чтобы ты попала к ним в руки. Римо Фальконе не в первый раз похищает высокопоставленную девушку. — Если бы он хотел похитить меня, то мог бы попросить об этом Адамо. И сомневаюсь, что Адамо единственный гонщик, имеющий тесные связи с Каморрой. Ему не пришлось бы заманивать меня в Вегас, чтобы добраться до меня. Дима сжал губы и старался не смотреть в мою сторону. Я поднялась с места и села рядом с ним. Его взгляд встретился с моим. — Дима, — сказала я тихо, умоляюще и положила свою руку поверх его, лежащей на подлокотнике. — Если ты знаешь, ты должен мне сказать. Мне нужно знать. Ты же знаешь, что я должна знать. Лицо Димы, которое обычно состояло из сплошных жестких линий, словно произведение искусства кубизма, смягчилось. — Динара. То, как он произнес мое имя, напомнило мне о нашем прошлом. Он повернул руку и сомкнул пальцы вокруг моей ладони. Я сглотнула. Я не хотела использовать чувства Димы, или какие бы чувства он не испытывал, ради получения желаемого, но эта правда может изменить все. Мне нужно знать. — Скажи мне, — взмолилась я. Он наклонился чуть ближе, словно собирался поцеловать меня. Я напряглась. Я не хотела отталкивать его. В этом не было необходимости. Дима осмотрел мое тело и отодвинулся на несколько сантиметров. Его пальцы на моих ослабли, и улыбка стала болезненной. — Что ты будешь делать с правдой? — То же самое, о чем я всегда мечтала, покончу с этим. — И отомстишь, — тихо произнёс Дима. — Я не уверен, что ты найдешь завершение на том пути, по которому двигаешься. Месть была ежедневным делом в наших кругах. Каждый мужчина жил и дышал, ради мести, если с ним поступили несправедливо, но девушки должны были позволять другим решать свои проблемы, как беспомощные дамочки в беде. — Дима. Мой путь — мое дело. Если придется, я пойду одна. Дима откинул голову назад. — Она жива. Фальконе сказал тебе правду. — Почему ты солгал мне? — обиженно спросила я. Дима мой ближайший напарник. Мы делились всем, или, по крайней мере, я так думала. Дима склонил голову набок. — Потому что твой отец приказал мне лгать тебе и потому что я хотел защитить тебя. — Мне не нужна защита от правды!