Он высадил жену у дома подруги, развернулся и по той же дороге поехал назад. На заднем сиденье началась нетерпеливая возня, и когда они проезжали по южному берегу озера, он указал на воду. — Видите змея, вон там? Знаете, откуда он? Недалеко от берега высилась скульптура: выкрашенное зеленой краской тело озерного чудовища полукольцами выгибалось над поверхностью воды. — Из Швеции, — хором сказали девочки, и они все втроем рассмеялись. — Верно, — подтвердил он, хотя на самом деле чудовище было родом скорее из Скандинавии вообще, чем конкретно из Швеции. — Скульптура называется “Явление Змея”. Если хотите, я расскажу, как Тор его победил. Это произошло недалеко от тех мест, где я вырос. В деревушке в старой-старой стране чудес, которая зовется Онгерманланд. — Он-гер-ман-ланд. — Девочки вполне сносно выговорили шведское слово. — Расскажи! — Да, папа, расскажи! Выворачивая на федеральную автостраду номер 45, к району Спринг и аквапарку, он завел историю о том, как Тор отправился на лодке рыбачить вместе с великаном Гимиром, и было это на онгерманландском побережье. — Ёрмунганд, Мировой Змей, попался, но, когда Тор уже собирался убить его, Гимир перерезал веревку. Совсем как отец, он постепенно то примешивал личное, то что-то выдумывал. Например, возвышенность на Хёга-Кюстен образовалась оттого, что Тор, жестоко разочарованный тем, что змей ушел от него, ударил молотом по земле так, что весь Онгерманланд опустился метров на двести. Земля еще не очень пришла в себя после этого удара, и чтобы она выправилась, понадобится не одно тысячелетие. — Тор много лет ждал возможности убить змея, — пояснил он. — Сколько? Две тысячи лет? Три? — Даже еще дольше. Столько лет, сколько вы только можете себе представить. А перед самым концом времен они снова встретятся в великой битве, которая называется Рагнарёк. Последний отрезок дороги он проехал медленнее — надо было покрасивее рассказать о великой битве богов и великанов, а потом — как Тор умертвит Мирового Змея мощным ударом своего молота. — Тр-рах! — Он отпустил руль и взмахнул руками. — Как громом поразит! Девочки на заднем сиденье рассмеялись, и он решил опустить конец истории. Ту часть, которая повествует о том, как Тор, тяжело раненный, покидает поле боя, убив змея, как змеиный яд начинает действовать и сам Тор падает замертво. За это он и любил скандинавские мифы: боги и герои в них несовершенны. Иногда они даже глупы. Он высадил девочек у аквапарка и помахал четырем молодым добровольцам из церкви, под ответственностью которых три часа будут находиться двенадцать детей. Все будет в порядке. Баптисты, в общем-то, хорошие люди. Но если бы не его жена и ее родня-баптисты и если бы в Штатах это не было полезно для карьеры, он бы никогда не крестился. Он решил не ехать сразу назад, а сначала посидеть в машине. “Serpent’s Tail”? Змеиный хвост? Да, именно, подумал он. Так называлось то издательство. Смешно. “Serpent’s Tail”, как в скульптуре “Явление Змея”, которая заставила его вспомнить о Торе и Мировом Змее. We need to talk about Kevin, подумал он. Вспоминая потом эти минуты, он пришел к выводу, что они и были началом его личного Рагнарёка. Но пока он просто пожал плечами и включил радио. По дороге домой ему даже в голову не пришло, как зовут его младшего брата. Сосед, немолодой мужчина, помахал ему, когда он парковал машину на дорожке, и он, входя в дом, помахал в ответ. Два с половиной часа в пустом доме. У него уже ощутимо встало. Все было так быстро Полицейское управление, Стокгольм, допросная IU О женщине, сидевшей по ту сторону стола, отзывались лучше, чем о большинстве руководителей внутренних расследований. Она производила впечатление человека, способного сочувствовать, и вопросы задавала примерно такие, каких Кевин ожидал. Рядом с Кевином сидел адвокат, который должен был помочь ему с формулировками. За плечами у адвоката имелся тридцатилетний опыт внутренних расследований. Самый компетентный адвокат из возможных. И все же в допросной висело затхлое ощущение закрытого пространства. Следовательница включила запись. — Итак, продолжим допрос. Кевин, я хочу, чтобы вы снова рассказали все с самого начала. Как развивались события после того, как вы, около половины двенадцатого ночи, обнаружили “BMW” в Фисксетре? Взгляд следовательницы выражал скорее сочувствие, чем враждебность, но Кевина все равно замутило. — Если бы тот “BMW” не выделялся так среди других машин, я бы его упустил, — начал Кевин. — Он выезжал с парковки, я увидел на передних сиденьях двух мужчин. Сзади, в левое окно, упиралась чья-то голова. Я развернулся, последовал за ними, а по дороге пробил “BMW” по базе, и оказалось, что она принадлежит Свену-Улофу Понтену. Тогда я убедился, что преследую нужную машину… Он замолчал, подумал. Как трудно во всем разобраться. Наверное, это правильно — когда сидишь с неправильной стороны стола? — Я съехал в туннель под Сальтшёбаденследен. И тогда уже решил выключить фары, — продолжил он после паузы, которая показалась ему длиннее, чем была на самом деле. — Дорога стала хуже, но ехать за “BMW” все-таки было легко. Когда они остановились, я тоже остановился, метрах в сорока-пятидесяти позади них. Заглушил мотор и достал бинокль… Кевин снова замолчал и на этот раз, прежде чем продолжить, досчитал до трех. — Сначала я заметил мужчину, который скорчился под елками. Я предположил, что это Блумстранд. Потом увидел еще одного, они вместе двинулись по обочине между елками… — И тогда вы завели машину и подъехали поближе? Кевин потянулся за стаканом и отпил. У воды был такой вкус, словно ее налили в стакан давным-давно. — Да, я завел машину и тут услышал выстрел. Сразу после этого “BMW” завелась, развернулась, и они, вероятно, меня увидели. — Фары вы так и не включали? Я говорю правильные слова, но какая разница, подумал он. Я сижу с неправильной стороны. — Да, разумеется, не включал. Но когда они проехали мимо меня, я включил фары и сдал назад. Потом я чуть не свихнулся, пока развернул машину на узкой дорожке, и “BMW” успела далеко уехать. Я вернулся к Сальтшёбадсвэген… Сальтшёбадследен, и поехал за ними. Я думал, их унесет на обочину, все было так быстро. В туннель я въехал на скорости девяносто километров в час, и мне пришлось угадывать, где они. Я повернул в сторону города. Видимо, для возвращения в город они выбрали дорогу поуже, Сальтшёбадсвэген, и я выбрался на трассу пошире. Поэтому я даже обогнал их, когда выехал к двести двадцать второй. — Вермдёледен? — Да. Я увидел их, включил мигалку и связался с ближайшими полицейскими. У дорожной полиции в Хенриксдале две машины, и они подтвердили, что присоединяются, хотя наверняка они не успели даже выбраться на шоссе. Или успели? — Нет, не успели. Продолжайте. — Я… Я догадывался, что они не успевают, поэтому позвонил охране моста в Данвикстулле. — С какой скоростью вы ехали? — Не знаю. Может быть, сто тридцать в час. — Дорожная камера зарегистрировала, что ваша машина двигалась со скоростью сто восемьдесят километров в час. — Следовательница полистала бумаги. — Одновременно вы вели телефонный разговор с охраной моста, которой продолжался одну минуту двадцать секунд. — Может быть, — сказал Кевин. — Из-за этого разговора вы потеряли контроль над машиной? — Нет, у меня была гарнитура. Тот факт, что у “тойоты” неисправны тормоза, еще не подтвердили? Адвокат кашлянул. — Факт подтвержден продавцом. — Адвокат повернулся к следовательнице. — Кевина обвиняют не в неосторожной езде. Давайте вернемся к существу дела. Женщина кивнула. — Мост… Кевин, почему вы отдали приказ о разводе моста? Она сидела по правильную сторону стола. Он — по неправильную. — Я счел, что развод моста — единственная возможность остановить их. Я признаю, что поторопился, но все было так быстро. Следовательница взяла еще один документ.