Глава 19. Золотой и розовый свет Айзек прибыл через десять минут и тоже не стал открывать дверь. Через двадцать минут он сел на песок рядом с Рихардом и ободряюще улыбнулся. — Вездехода нигде нет. Кто-то разбил почти все камеры вокруг и уехал в сторону пустыни. Можем взять абру и плыть на ней. — Куда? — резонно поинтересовался Рихард. И замолчал. Не то чтобы его волновала судьба Тамары. Конечно, он не желал девочке смерти, тем более такой мучительной. Но переживать за нее он не собирался — ему в первую же неделю переезда установили кардиостимулятор и предупредили, что нервничать надо поменьше, а если не получается — пить эйфорины. Он даже готов был отказаться от коврика и сотрудничества с Клавдием. И смириться с финансовыми потерями — в маркетинговый план всегда закладывались риски и непредвиденные обстоятельства. Если он сейчас возьмет лодку и поплывет в город — все закончится. Клавдия он больше никогда не увидит. Марш, конечно, может расстроиться, но это волновало Рихарда в последнюю очередь. В конце концов Марш можно было все-таки стереть. Он уже почти смирился с ее смертью, когда абсент Хоффеля не сработал. Солнце как-то по-особенному, сухо и ровно грело его лицо. Он не сразу понял, что сидит без жидкого фильтра и маски. Прямо под ядовитым солнечным светом, и почему-то ему это нравится. Айзек молчал. Вся придурковатость вдруг слетела и он выглядел непривычно серьезным и раздраженным. Крутил черную прядь на палец, морщил нос и переводил злой взгляд с Рихарда на Марш. — Аве, Арто, — вздохнул он. — Куда девчонка делась? Ее Поль увез в этот свой храм? — Это не храм, — равнодушно сообщила Марш. — Это термы. Руины огромной общественной бани, а мужик с печальным взглядом — их хозяин. Я не хотела говорить Полю, он бы… «нечто похожее на разочарование». А мы вроде как дружили. Видимо, термы приносили не тот доход, на который рассчитывал мужик с печальным взглядом. Рихард хотел думать о том, как доберется до города, запрется в ванной и будет четыре часа пить виски в прохладной воде, сокрушаясь о потраченных деньгах. Но почему-то думал совсем о другом. — Покажись, — потребовал он. Она появилась. Он ждал очередного монстра, истекающего ртутной кровью, но она выглядела спокойной и разумной настолько, насколько могла быть разумной Марш. — Расскажи дальше, — сказала Марш и села напротив него. Уперлась ладонями в песок, словно боялась упасть. — Скажи, чтобы я приняла эти данные в расчет. — И что ты сделаешь? Снова попытаешься умереть? — Тебе не все равно? — Да ты сама все поняла! Ну и хрен с тобой — я приехал в Средний Эддаберг, и у меня изъяли формулу лекарства, которое давал тебе Леопольд. Не разрешили передать тебе и самому пользоваться. Сказали, что оно накапливается в организме и в сочетании с большинством бытовых эйфоринов становится токсичным. Леопольд этого не знал, потому что пользовался устаревшими исследованиями. А потом заболел, когда я уже… когда его уволили. И мы никогда не узнаем, от чего — от твоих лекарств, которые он на себе пробовал, от старости, истощения или всего сразу. Довольна?! — Почему он мне не сказал? — тихо спросила она. Рихард сделал глубокий вдох. Человек бы понял и не стал бы задавать таких вопросов. Рихард вот понял. И лишний раз порадовался, какая у него была замечательная работа, какая чудесная жизнь, которую он прожил, никого не любя и не спасая. И не стоило начинать. — Ему пришлось решать, поделиться с тобой подозрениями и сказать, чтобы ты перестала принимать лекарства, оставив тебя с твоим безумием, от которого тебе уже ничего не поможет, или молчать, надеясь, что ты… ну, не умрешь. От этого. Может, ты и правда прожила бы еще лет десять-двадцать, а может спилась бы раньше, у тебя же был совершенно асоциальный образ жизни, сигарета на завтрак и виски на обед и ужин, еще и с химикатами вечно возилась… Он замолчал и махнул рукой. — Поэтому Леопольд не хотел, чтобы я его нашла, — сказала Марш и подняла руки. Рассматривала нарисованный песок, прилипший к прозрачным ладоням. — Ну ты же никогда не умела вовремя заткнуться, — бросил Рихард. — Ну, довольна? Теперь что? Обрастешь педипальпами и будешь жалом на всех трясти? Марш покачала головой. — Знаешь, я так… давилась благодарностью Леопольду, потому что он был хорошим человеком, влюбилась… пусть будет «влюбилась» в Клавдия, потому что он добрый, и у него такая… непривычная доброта… а это все, оказывается, такая херня… Ну, кто скажет Клавдию? Рихард обернулся к Айзеку за мгновение до того, как это сделала Марш. — Не буду, — мотнул головой Айзек. Рихард хотел напомнить ему о конвенте, который он может купить в любой момент, но Марш, кажется, понравился метод Клавдия. — Тогда Гершелл тебе колено прострелит. — Не прострелю, — мгновенно отказался он. — Мне нечем, у меня привычная доброта, и я убежденный гуманист. У меня отметка в профиле есть. — Просто иди и выпусти Клавдия, — посоветовала Марш. — Он уже реализовал накопленный негатив и должен был пройти стадию гнева. Айзек ушел, что-то бормоча, а Марш смотрела ему вслед и перечисляла репорты, которые отправила бы при жизни. Потом замолчала и стала смотреть в небо. Рихард тоже молчал, пропуская песок между пальцев. Нужно встать и идти к причалу, пока Клавдий не приперся и снова не заставил его думать, как вернуть свою полоумную дочь. — О чем она подумала бы, узнав про Леопольда? — наконец спросил он. И никуда не пошел. — Не знаю, — безмятежно ответила Арто. — А мне все равно. Я знаю, как найти термы. — Я тоже знаю, — Рихард отряхнул ладони, уперся затылком в стену и закрыл глаза. Спустя минуту раздались шуршаще-шаркающие шаги. Кто-то тяжело опустился на песок рядом с Рихардом. Запахло свежей кровью и амбровым одеколоном. — Орра запрещала вам физические нагрузки, — с упреком сказал Рихард. — Это было легко, — равнодушно ответил Клавдий. — Айзек мне все рассказал. — И где он? — Курит, — пожал плечами Клавдий. — Вам вернуть топор? — Обойдусь, — поморщился Рихард. — Зря отказываетесь. У вас очень хороший топор.Рихард наконец посмотрел на него и тут же отвел взгляд. У Клавдия в волосах застряло что-то, к чему он предпочел бы не приглядываться. — Как он вообще к вам попал?— Под койкой лежал. Подбросила, когда я на перевязку выходил. Вы, Гершелл, сказали, что она будет в городе.— Вообще-то мы с ней обо всем договорились. У вас не самая послушная и последовательная дочь. — Значит, знает Айзек. — Нет, — покачал головой Рихард. — Нет. Айзек не стал бы так подставляться, у меня его конвент. И я проводил допрос с анализаторами убежденности, и он отвечал честно. Айзек лоялен, просто хочет нашей смерти. Клавдий поморщился и отвернулся. Если бы Тамара делала, что ей говорят — ничего бы не случилось. И ни один из тех, кто сидел сейчас на залитом солнечным жаром песке не был тем человеком, которого она могла бы послушаться. — Ну, кто скажет? — спросила Марш. Она на Клавдия не смотрела. — Подожди, пусть хоть умоется… — Аве, Дафна, — сказал Клавдий. Она появилась рядом с Марш, почему-то подключившись к транслятору Рихарда. Они молча смотрели друг на друга, только браслеты Дафны потрескивали электрическими разрядами. — Если бы я отказалась убивать Колдера — ты бы помогла? — наконец спросила Марш. Рихард только закатил глаза. Марш жила, чтобы упускать возможности поступать правильно. Арто просто продолжала ее дело. Дафна по-прежнему молча пожала плечами. — Я за тебя твою работу сделала, дрянь, — процедила Марш. — Давай делать вид, что я убийца. Я вообще-то собрала доказательства и отправила репорт. Я отправила — ты приняла, сука ты лицемерная! — Я же говорила — я все знаю, — глухо сказала Дафна. Опустилась на песок и подняла лицо к небу. — Я все про вас знаю. Вижу все, что вы скрываете, а что не вижу, о том… догадываюсь. Ты, Клавдий, только что убил человека — ты ведь не раскаиваешься? — Тамара никого не убивала, — ответил он. — Если хочешь — я в пустыне останусь. — Вам всем надо там остаться, — вздохнула Дафна. — Каждый из вас должен. Знаешь, Клавдий… вы все так мне надоели. У вас же все есть. Я же все сделала, как надо. А стоит отвернуться… к чему это я… идите-ка нахрен, Клавдий. И она исчезла. Датчики на браслетах горели услужливыми зелеными сигналами готового к работе помощника.Рихард почувствовал, как разгораются забытые воодушевление и азарт. Пожалуй, это стоило всех антикварных ковриков — вряд ли кто-то еще может похвастаться тем, что видел, как индивидуальный помощник с прототипом из всепрощающей матери, кого-то послал. — Что теперь будем делать? — спросил он. Клавдий поднял на него тяжелый черный взгляд и тут же снова опустил глаза. Рихарду было жалко на него смотреть. Только человек реализовал накопленный негатив, и вот опять сидит весь белый и с нервным тиком, который маска скрыть не может. Марш сидела, уставившись в песок и глаза вспыхивали то алым, то синим. — Я попробую поработать с костью. Может, еще удастся получить доступ к бортовому компьютеру вездехода… — начал Клавдий. — Я нашла запись с уцелевшей камеры, — перебила его Марш. — Тамара уехала сама. Клавдий медленно опустил голову и погрузил дрожащие руки в раскаленный песок. …