– Моя старая комната… рисунки… ты вычислила, – смеялся он в некотором смысле даже восхищённо, а Ива размышляла: догадался он или увидел. Но когда он отвёл взгляд от девочки и наконец заметил Пернатия, улыбка быстро сошла с его лица. Оно посерело, глаза вылезли из орбит, а губы беззвучно произнесли слово «дракон», после чего он бухнулся в обморок. – Да что ж такое! – огорчилась Ива. Извлечённый из кармана СказПас участливо показывал на «Можно было и догадаться». – Так всегда бывает, – сообщил Пернатий, махнув огроменным синим крылом. – Люди падают в обморок, едва завидев нас, как будто думают, что облачный дракон в самом деле станет есть человека. Можешь себе представить? – проворчал он недовольно. – Э-э-э… – Ива не собиралась признаваться, что именно это она и подумала при их первой встрече. – А я не падал в оморок, – заявил голос из мохнатого саквояжа. Пернатий кинул взгляд на саквояж: – Кажется, мы не были представлены друг другу. Саквояж затрясся, и оттуда донеслось еле слышное «О нет!». – Это Освин, – сказала Ива. – Он немного застенчивый… Послышался сдавленный вскрик, и из саквояжа высунулась покрытая оранжевой шерстью голова с острыми ушками и пылающими от гнева глазами цвета тыквы. – Никакой я не засенчивый! Мене маленько боязно от ентой здоровой зверюги в перьях, – скандалил он, тыча в дракона длинным рыжим когтем. – Енто он толкует, что не будет исти человеков. А рази он чего сказал про исти кобольдов? Но енто не значит, что я засенчивый, – пыхнул он, скрестив лапы, и быстро нырнул обратно в саквояж. Очевидно, трудно было вообразить себе что-то более позорное, чем застенчивый монстр. – Прошу прощения, – произнёс Пернатий, с трудом сдерживая смех. Какой-то шум заставил их глянуть вниз. Глаза сказителя забытого были широко открыты, но они стали странного белёсого цвета, почти прозрачными. Ива помахала рукой у него перед лицом, но реакции не последовало. А секунду спустя она вздрогнула оттого, что его обездвиженная фигура издала внезапный резкий и громкий смешок, хотя глаза всё ещё оставались белыми, и выглядело это пугающе. Через секунду глаза сказителя вновь сделались голубыми, и он произнёс: – Баззл-Уаззл? Прямо ей на голову? Он принял сидячее положение и выпустил пса, до сих пор зажатого под мышкой, но умудрившегося уснуть. Ива смотрела во все глаза. Он что, увидел сейчас её воспоминания?! Сказитель внезапно прекратил смеяться и перевёл взгляд, ставший сразу очень печальным, на Пернатия: – Так и не вылупился? Пернатий кивнул, потупив золотое око. Глаза сказителя наполнились слезами: – Ах, это… мне очень жаль. – Тут он сморгнул и опять отключился, закатив побелевшие глаза. – Вряд ли для него это очень полезно, – заметила Ива. – И как ему удалося с дерева-то не бухнуться? – поинтересовался Освин. Ива с трудом различила один – уже зелёный – глаз, прильнувший к дырке в саквояже и наблюдавший за происходящим. – Хороший вопрос, – поддержал Пернатий. – Вторник? Ёжки-поварёшки! – произнесла распростёртая фигура со всё ещё белёсыми глазами. – Как думаете, ему нехорошо? – спросила Ива. – Сбрендил, – буркнул Освин. Распростёртый на ветке человек издал громкий всхрап; тут же проснувшийся пёсик открыл осовевшие глаза и фыркнул, а затем снова завалился и попытался опять заснуть. Так же неожиданно человек снова сел, как ни в чём не бывало продолжая разговор, словно он не терял сознание несколько раз за последние пять минут. – Вторник пропал?! – вскричал он. – Как вы узнали? – Увидел твои воспоминания. Это мой дар – я вижу прошлое. Ива кивнула. Морег ведь объяснила – только ничего не сказала, как это рискованно для самого сказителя. – Вы из-за этого теряете сознание? Мы подумали, что вам плохо. Он поднялся с очень оскорблённым видом и сделал попытку отряхнуться, разбрасывая вокруг множество веточек и отростков, в результате чего стал выглядеть ещё более растрёпанным. – Я вообще никогда в жизни не терял сознания! Ива заморгала: – Э-э-э… но… – Вы же только что упали в обморок, – заметил Пернатий. – Не меньше трёх разов, – подтвердил Освин. – Мог бы выбрать друго жильё-то, а не на дереве гнездиться, еси уж то и дело хлопаисся в оморок, – заявил он. – Я не хлопаюсь в обморок! – Ла-а-адно, – протянула Ива, обменявшись недоверчивым взглядом с Пернатием и с возмущённым – а потому оранжевым – Освина. – У меня видения, – объяснил сказитель забытого, всплеснув руками, а поскольку он держал чайник, то повсюду опять разлетелись капли холодного чая. – Ой, – сказал он, ставя чайник на поверхность. – Из-за видений я временно теряю связь с настоящим. Полагаю, это выглядит, как будто я теряю сознание, но суть тут совершенно другая… – Ну да, везения евонные, ага, – хмыкнул Освин. – Освин, – произнёс сказитель, – кобольд – ты ведь это говоришь людям? Освин откашлялся: – С матушкиной стороны… – Но папаша твой… то есть, ну… – Никакой я НЕ кот! – рявкнул Освин. Из саквояжа начал подниматься дымок и послышался бессвязный бубнёж: – Нету нынче уважения к монстрам у ентих людёв. Я есь чудище с-под кровати! – И он всхлипнул. Сказитель забытого улыбнулся. – Я Нолин Самтаймз, – представился он. – Рад познакомиться с вами, Ива, Пернатий и Освин. Ива опешила: – Вы даже знаете наши имена – вот это да! Он пожал плечами: – Куда деваться – это же часть прошлого. А это Харольд, – указал он на спящего пса. – Он милый, – заметила Ива, приглядевшись к пушистому созданию. Из саквояжа снова раздалось фырканье, и все уставились на него. – Енти люди завсегда собаков любят… а кобольдов нет… – Не желаете ли зайти? – спросил Нолин Самтаймз, указывая на большой домик на дереве, из которого он несколько минут назад пытался сбежать. – Там, увы, вряд ли достаточно места для дракона, – он улыбнулся Пернатию, – но можно устроиться на ветке рядом с окном. А я заварю ещё чайку, пока мы обсуждаем пропавший день. Все согласились. По дороге к хижине Нолин Самтаймз кидал быстрые взгляды на Иву. Глаза его мгновенно становились то белёсыми, то снова голубыми. – Она переехала к вам, когда тебе было пять? – Кто, бабушка? – недоумённо спросила Ива. Он кивнул, а девочка уставилась на него округлившимися глазами. – Да, мне было где-то пять, – подтвердила она. – С ней бывает нелегко после того инцидента в горах, и из-за этого случаются стычки с твоими родителями, так ведь? – Я бы предпочла не обсуждать это, – отрезала Ива сухо. – Ах да, конечно, прости. – Но мгновение спустя он рассмеялся. – О, в каком она будет бешенстве, когда узнает, что ты забрала её любимый шарфик! Очевидно, рядом с Нолином Самтаймзом любые секреты переставали быть таковыми. – А вы побежали из-за того, что увидели нас? – спросила Ива.