– Висперия, – выдохнула Ива. Громадный и самый волшебный лес Старфелла. Ну конечно. Всё совпадало. Мало кто – если не считать безумцев вроде её бабушки – отваживался туда заходить. Это было совершенно непредсказуемое место, насквозь пронизанное магией; все слышали байки о людях, которые вышли оттуда не такими, как были: копыта вместо ступней, то и дело вспыхивающие волосы, листья на месте пальцев… Говорили, что лес очень красивый и красочный, но в то же время и опасный – в особенности для праздных гуляк, которые сами не ведают, что ищут. Словом, идеальное укрытие для того, кто не хочет, чтобы его обнаружили. Она вглядывалась в рисунок с деревом, потом, присмотревшись к другим, заметила, что у многих внизу стоит та же пометка. – Висперия, – вновь выдохнула она, прикоснувшись к одному из рисунков. – Наверно, туда он и ушёл. Значит, туда лежит и наш путь. – О нет, – донёсся из саквояжа приглушённый хрип. 9 История дракона – Да мене просто не хотца снова в Облачны горы. Ты ж не разумеешь… Непорядок тама. Все енти здоровые камни болтаются в воздухе без ничегошеньки… Жуткое дело, и глазки не видют… Я-то чего – я-то люблю темень… Но я таку темень люблю, чтобы ишо и не свалиться… – Облачные горы? – переспросила Ива, с подозрением глядя на Освина. – Но мы же не туда идём. – Тут она замолчала, а затем расплылась в улыбке и вытащила СказПас, стрелка которого указывала на «Можно было и догадаться». Освин из зелёного стал оранжевым, очевидно разозлившись на себя за свой промах, и Ива тут же спросила: – А, так через них лежит путь в Висперию, да? Вместо ответа он прикрыл лапой глаза и снова захлопнул саквояж. Ива слышала только его тихие проклятья на высоком гномском в адрес своего невезения и длинного языка. Но как бы сильно ни хотелось девочке продолжить путь, её после долгого дня наконец одолела ужасная усталость. Она вдруг поняла, что с трудом заставляет себя держать глаза открытыми, и предложила остановиться здесь на ночлег. Последнее, что она услышала, прежде чем провалиться в сон, был вздох облегчения Освина. Ива свернулась калачиком вокруг мохнатого саквояжа на маленькой деревянной кровати, а в воздухе витал слабый цветочный аромат. На следующий день, оставив Зорок-Бугор далеко позади, Ива и Освин подошли к указателю: Дальше по дороге красовался ещё один: Но третий, последний, выглядел как-то особенно зловеще, потому что он как бы умывал руки: Проходя мимо него, Ива, чтобы успокоиться, глубоко вдохнула. По земле стелился туман, и холодный воздух пробирался под плащ так, что её аж озноб колотил. Ива дрожала, но не поручилась бы, что именно от холода. Всё вокруг стало тёмным и серым, она даже ног своих не различала. В дымке с трудом можно было увидеть лишь смутные силуэты каких-то фигур; приблизившись к одной из них, девочка увидела, что это камень, очень напоминающий ребёнка. На миг ей показалось, что валун кинул на неё взгляд, она сглотнула и прижала руки к груди. Крепко вцепившись в мохнатый саквояж, Ива поскорее отошла от камня-ребёнка и сквозь медленно плывущие хлопья тумана разглядела, что они приблизились к горному кряжу, укутанному в облаках так, словно он висел в воздухе. «Это, наверное, и есть Облачные горы», – подумала Ива. По мере приближения к горам воздух всё больше сгущался в плотную мглу, а Освин стал издавать уже привычные панические завывания: – О НЕТ! О нет! О скупая мойная тётушка! Осбертруда, проклятье на твою голову! Проклятье, говорю тебе! Помирать мене с одним только фруктиком в животе-е-е-е… Страх Ивы нарастал. Вопли Освина всё усиливались и уже почти оглушали. Ей подумалось, что такой паники у него ещё никогда не было. Даже тогда, когда они столкнулись с братьями Уола и Аморой Спелл. – Да что с тобой? – спросила девочка, щуря глаза и пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь густую дымку. Освин бешено трясся и ещё плотнее закрыл саквояж. Ива вытащила из кармана СказПас – и побледнела. – Ой-ой-ой. Он говорит «Быть драконам», – прошептала она, и коленки у неё задрожали. Из саквояжа донеслось слабое «и-и-их». И тут из клубящейся мглы её поправил голос, напоминающий завывание ветра холодной ночью: – Дракону. – П-простите? – заикаясь, выговорила Ива и на дрожащих ногах сделала шаг вперёд, буравя взглядом туман. – Быть всего одному дракону, – отдаваясь свистом в ушах, пояснил голос. В нём отчетливо слышалась печаль. Ива ощутила, как совсем рядом с её лицом проползло что-то мягкое. Она нервно сглотнула. Даже один дракон – это перебор. Трясущийся в её руках саквояж свидетельствовал, что Освин согласен с ней всей душой. – Я… я не знала, что в Старфелле остались драконы, – произнесла Ива в надежде, что, если она будет поддерживать разговор, дракон, возможно, не станет сразу их есть. – Нас немного: только я и… – ответил дрогнувший голос. – И кто? – спросила Ива, приблизившись ещё чуточку. В тумане можно было различить только ГИГАНТСКИЙ силуэт дракона размером с небольшую гору. Он был весь покрыт перьями цвета индиго, испускающими переливчатое перламутровое сияние: даже его жалоподобный хвост был весь в дымчатом тёмно-синем оперении. Он лежал свернувшись вокруг весьма внушительного серебристо-золотистого яйца – размером примерно с Освина. Когда Ива приблизилась, он повернул голову и пригвоздил её к месту взглядом печального золотого глаза. – Человеческое дитя, – констатировал он почти с улыбкой. По крайней мере, перед девочкой предстало множество очень острых блестящих белых зубов. Ива опять сглотнула и заставила себя кивнуть. Дракон уставился на неё: – Как тебя зовут? – И-ива. – А меня – Пернатий. Долгие годы я считал себя последним облачным драконом, а потом нашёл Громию, мою подругу, – сказал он. В углу его глаза собралась большущая сапфировая слеза и скатилась прямо на яйцо. – Но она покинула меня, – и он с очень удручённым видом уронил голову на яйцо. – Почему же она так поступила? – спросила Ива, которая уже начала испытывать к дракону некоторое сочувствие. – Предполагалось, что я присматриваю за яйцом, – ответил он, ласково дотронувшись до него острым, похожим на самоцвет когтем. Голос его звучал как скорбный плач, издаваемый сломанной флейтой. – Понимаете, малыш должен был вылупиться на прошлой неделе. Громия полетела на охоту, чтобы к этому моменту у нас было достаточно пищи. Но он так и не появился. Ива ахнула: – Что-то случилось?! – Я не помню! – вскричал дракон. – Я всё пытаюсь – и не могу. Ничего не помню из того, что случилось в тот день. Когда я сообщил об этом Громии, она так разъярилась, что выжгла целый склон горы. И взгляните на яйцо – это же только скорлупа, а я понять не могу, как это вышло. Раньше оно точно не было пустым, но я не помню, чтобы кто-то вылупился. – Ещё одна слеза сбежала по драконьей морде и шлёпнулась прямо Иве на ногу, совершенно её вымочив. Иве было отчаянно грустно. Она посмотрела на яйцо, которое дракон всё ещё прижимал к себе, и на глаза у неё тоже навернулись слёзы. Она подошла поближе и положила руку ему на крыло. – Это был минувший вторник? – спросила девочка. Золотой глаз моргнул: – Откуда ты знаешь? Перед мысленным взором Ивы снова пронеслась фиолетовая шляпа с длинным зелёным пером, лицо бабушки отвернулось от неё, и в животе образовался тяжёлый и болезненный узел. Что-то было там и пыталось пробиться наружу. Она закусила губу и стряхнула видение: – Я думаю, его кто-то украл. – Украл что? – Тот день. Драконья голова вознеслась над землёй: – Кто-то украл день?! Но как?! Кто?! Зачем это кому-то нужно?! Ива покачала головой: – Неизвестно, но именно это я и пытаюсь узнать. Это случилось не только с вами – вообще никто не помнит, что произошло в прошлый вторник. Все наши воспоминания испарились. Как будто их кто-то забрал. – Тут она задумалась, а потом сказала: – И не только воспоминания – всё пропало. – Что ты имеешь в виду? Ива уставилась на яйцо: