— Доброе утро! — в дверях появился Павел. — Кофейком наслаждаешься? Он посмотрел на дымящийся в моей чашке ароматный напиток чуточку завистливым взглядом. — Здесь и на твою долю хватит, — милостиво отозвалась я и подозрительно поинтересовалась: — Уж не на пробежку ли ты собрался. Павел, облаченный в зеленовато-серый спортивный костюм, утвердительно кивнул. — Присоединишься? — Куда ж я денусь, — вздохнула я. — А Габриэлла? Павел извлек из подвесного шкафчика пачку с хрустящими хлебцами и, подсев к столу, налил себе кофе. — Еще спит. Да она раньше девяти и не встает, — он с аппетитом захрустел хлебцем. — Значит, придется оставить ее в квартире одну? — Эта перспектива меня слегка обеспокоила. — Ну, она ведь не ребенок. — Павел, похоже, забыл, как намедни сам же сравнил Габриэллу с ребенком. — К тому же мы недалеко и ненадолго. Мы вышли из дома и, пройдя через дворик, двинулись в сторону пустыря, начинавшегося прямо за соседней многоэтажкой. Этот пустырь со всех сторон окружал пятачок, на котором располагался наш таунхаус, втиснутый между двумя высотками. Таким образом, получилось нечто наподобие стадиона, служившего одновременно местом для выгула собак. Мы с Павлом решили пробежаться по окружности этого стихийно возникшего стадиона, постепенно набирая темп. — Ну, и что ты решил? — не выдержала я, так как меня с самого пробуждения не покидала мысль во что бы то ни стало заставить Павла разговориться. Он тут же сбавил скорость, а затем и вовсе перешел на ходьбу. — Ладно, — обреченно махнул он рукой, — слушай. Все равно ведь не отстанешь. Мы теперь совсем уж прогулочным шагом шли рядом, но Павел по-прежнему молчал, видимо, собираясь с мыслями. У меня же зародилось стойкое подозрение, что он задумал преподнести новую правдоподобную выдумку. Так и до паранойи недалеко… — Ты помнишь эти видео, которые подбросили под дверь? — внезапно спросил Павел. Еще бы мне их не помнить! — Я никак не могу вспомнить, что это за тип в первом фрагменте, — я вопросительно посмотрела на Павла. Тот усмехнулся. — Да, это тот еще тип! Это же Кальдекут Рэлли. Неужели не узнала? И Павел удивленно посмотрел на меня. Я аж подпрыгнула. Да это же тот самый Рэлли, которого окрестили Шпион-улыбка. Международный аферист, в свое время начинавший как скромный служащий в юридическом отделе одного из посольств. Благодаря своему обаянию и невероятной изворотливости он начал быстро продвигаться не без претензий на блестящую дипломатическую карьеру. По слухам, никогда не пренебрегал связями с влиятельными дамами, снискав себе даже довольно гнусную славу переходящего фаворита. Потом внезапно отошел от дел, создал некую фирму по торговле всем и вся, но, судя по всему, не слишком заботился о ее процветании. Разумеется, убыточная фирма существовала лишь для прикрытия. Основной доход господину Рэлли приносила его тайная политическая деятельность. Благодаря былым связям в политике он скопил значительную информационную базу, состоящую главным образом из компроматов на всех хоть сколько-нибудь влиятельных политиков и бизнесменов европейских государств. Это и был его основной капитал, который неуклонно рос, к тому же принося своему владельцу немалые дивиденды. На этого хитрого интригана заводили бесчисленное количество дел, как правило, ничем не оканчивающихся. На него охотились многие финансовые и политические тузы, для которых Рэлли был дамокловым мечом. Однако каким-то непостижимым образом он до сих пор был жив и прекрасно себя чувствовал. Объяснялось это довольно просто — Кальдекут Рэлли всем был по-своему нужен. Он никогда не отказывал своим знакомым в оказании, прямо скажем, дурно пахнущих услуг, тем самым затягивая каждого из них еще глубже в трясину своих интриг. По-видимому, и Павла он каким-то образом вовлек в свою орбиту, превратив его в мишень неизвестного шантажиста. — Где ты с ним встречался? — поинтересовалась я, имея в виду ту самую видеосъемку. — В Риме, в клубе «Sub Rosa». Я невольно улыбнулась, поскольку это показалось мне откровенным ребячеством. Название клуба с латыни переводится как «под розой». Это иносказание, означающее нечто вроде «все сказанное здесь не выйдет за пределы этого дома» и все в таком роде. Подразумевалось, что посетители клуба могут смело делиться своими самыми сокровенными тайнами, не опасаясь, что сказанное «под розой» станет достоянием гласности. — Там что, правда розы на потолке нарисованы? — полюбопытствовала я. — Не поверишь! — живо отозвался Павел. — В каждой комнате! Я действительно не могла поверить, что кто-нибудь из опытных хищников, посещавших пару раз в неделю дорогой элитный клуб по интересам, мог принимать всерьез эту своеобразную защиту интеллектуальной собственности, если можно так выразиться. — И многое ты там разболтал? — поинтересовалась я. — Всю подноготную! — улыбнулся Павел и тут же помрачнел. — На самом деле все гораздо хуже. — А именно? — насторожилась я. В этот момент мы дошли до того места, с которого отлично просматривался таунхаус с примыкавшим к нему двориком. — Пойдем посидим немного возле дома, — предложил Павел. — А то кружим тут на всеобщем обозрении. Мы в полном молчании направились к дому. Мой клиент вновь погрузился в глубокую задумчивость, и я тоже размышляла над тем, что же может быть хуже для агента спецслужб, чем оказаться засвеченным в обществе такого субъекта, как Кальдекут Рэлли. — Ты знаешь, чем по-настоящему плохо это видео? — спросил Павел, когда мы расположились на скамейке у входа в наш подъезд. — Шантажисту стало известно о твоих связях с этим аферистом? — выдала я первое, что пришло в голову. Павел внимательно посмотрел на меня. — Это видео четырехлетней давности, — тихо произнес он наконец. — Оно было сделано в тот самый день, когда произошла авиакатастрофа. Я смотрела на Павла, не веря собственным ушам. — То есть ты хочешь сказать… Павел кивнул. — Я остался жив только потому, что меня не было в том самолете, — подтвердил он мою догадку. — Это я был тем самым пассажиром, который в последний момент отказался от полета. Я просто остался в Риме. — Но ведь ты был в списках погибших? — недоуменно спросила я. — А вот это и оказалась та самая счастливая случайность, благодаря которой я и выстроил всю последующую схему и стал в результате Николо Контадино. — И это означает… — начала я. — Что шантажисту это превосходно известно, и теперь он всячески пытается дать мне понять, что не будет бесплатным сейфом для моего маленького секрета. — Ты считаешь, что ему нужны именно деньги? — раздумчиво спросила я. — Ты ведь упоминал о каком-то компромате. — Все зависит от личности шантажиста, — вздохнул Павел. — А я на данный момент не имею ни малейшего представления, кто это может быть. — Давай именно с этого и начнем! — с энтузиазмом подхватила я. — Попробуем вместе вычислить, кто именно мог напасть на твой след, наверняка есть какие-то косвенные зацепки. Или ты опять чего-то недоговариваешь? Павел улыбнулся. Похоже, моя горячность его забавляла. — Ты вроде не собиралась становиться частным детективом? — В его глазах плясали насмешливые искорки. — «Я — бодигард!» — передразнил он меня, причем довольно похоже. Я вскочила со скамейки, всерьез раздосадованная, намереваясь в пух и прах разнести его манеру подшучивать в самый неподходящий момент. Но Павел тотчас же поднялся вслед за мной и примирительно положил руку на мой локоть. — Ладно, не горячись, — попросил он. — Думаешь, мне сейчас легко? Есть у меня одна зацепка… — Какая? Павел посмотрел на часы. — Давай лучше поднимемся в квартиру, — предложил он вместо ответа. — А то Габриэлла, чего доброго, проснется и запаникует, куда мы с тобой делись. Она и так весь вечер была какая-то беспокойная. Я промолчала. Рассказывать о вчерашней беседе с его женой я не собиралась. Надеюсь, сама Габриэлла тоже. — А второе видео, оно тоже связано с шантажом? — спросила я Павла, пока мы поднимались. — Ну, Хапурова-то ты наверняка узнала, — усмехнулся Павел. — Тоже мало приятного, но уже не настолько. Очутившись в квартире, мы прервали наш диалог, из которого я уяснила, что обнародования своей связи с финансистом Павел опасается куда меньше, чем с другим товарищем. Павел осторожно заглянул в их с Габриэллой спальню и тихо, с удовлетворенным видом прикрыл дверь. Судя по всему, он напрасно опасался, что его половинка проснется раньше времени. Габриэлла явно не собиралась изменять своим привычкам, утруждая себя ранним подъемом. Мы с Павлом обосновались в кухне, решив во второй раз за утро побаловать себя кофе. Павел озабоченно посмотрел на часы. — Надо позвонить в службу доставки, заказать что-нибудь Габриэлле к завтраку. Вот только понятия не имею, чего бы ей хотелось. Я мысленно восхитилась. Не муж, а находка! Жена знай себе дрыхнет, а супруг весь в переживаниях — чем бы попотчевать свою ненаглядную. Свои впечатления я тактично оставила при себе. — Закажи опять пиццу, — предложила я. Павел с сомнением посмотрел на меня. — Вчера была пицца. — Вчера была с салями, — возразила я. — А ты закажи с морепродуктами. Это решило дело. Павел принялся звонить в ресторан, а я пока от нечего делать начала мысленно перебирать подробности недавнего рассказа Павла. При этом я пришла к неутешительному выводу, что анализировать пока особо нечего. Для этого недостаточно фактического материала. — Я не поняла, как же все-таки вышло, что ты не сел на этот самолет? — спросила я Павла, когда он, расположившись на стуле напротив, тоже налил себе кофе. — Ты что, знал, что произойдет катастрофа? — Нет, конечно! — Павел изумленно посмотрел на меня. — Как же можно было об этом знать? — Иногда бывает, — буркнула я. — Не мой случай, — парировал Павел и сердито вздохнул. Похоже, моя, прямо скажем, довольно двусмысленная реплика всерьез его задела, поскольку после непродолжительного молчания он заявил: