— Маццантини говорит, что на этот раз достаточно двух. Он не хочет сильно рисковать. Надо посмотреть, как пойдут дела. Скуарчалупо оглядывает майале. — Дела пойдут прекрасно, — вздыхает он. — Тем лучше для нас. — И когда предполагается операция? — В ночь убывающей луны ожидается волнение на море, которое будет усиливаться. В худшем случае у нас уйдет два часа, чтобы пересечь бухту… От полутора до двух часов. — И еще возвращение. Они смотрят друг на друга. Ломбардо докуривает сигарету и, наклонившись, стряхивает пепел на пол. Потом бросает окурок в пустую банку из-под машинного масла, которая служит пепельницей. — Да, и возвращение. Скуарчалупо нравится его товарищ. Неаполитанец, хоть и прекрасный пловец, натренированный в бесчисленных тактических операциях, ни разу не участвовал в настоящем бою; в этом у Ломбардо перед ним преимущество. Венецианцу двадцать девять лет, он сдержанный и надежный, невероятно вынослив физически и сохраняет спокойствие в любых обстоятельствах. Пульс его, полагает Скуарчалупо, в критические моменты никогда не превышает восьмидесяти ударов в минуту. И тот и другой родились, чтобы стать водолазами, и знают друг друга до такой степени, что угадывают мысли. Такая степень внутренней близости типична для отряда «Большая Медведица»: все операторы-подводники, без различия званий и чинов, вместе тренировались в Бокка-ди-Серкьо и в Специи: погружались в море, освобождали подводные лодки от сетей, управляли торпедами, ставили взрыватели на вражеские корабли. Жизнь каждого из них зависела от его товарища, и каждый это знал. Ломбардо смотрит на свои особенные часы, которые носит на левом запястье: «Лонжин», куплены в Кадисе. — Пошли наверх, Дженна… Через пятнадцать минут инструктаж. Натягивая канаты полиспаста, они поднимают майале так, чтобы висела над водой. Потом одеваются в широкие морские штаны из саржи; Скуарчалупо натягивает трикотажную майку, венецианец — рабочую серую блузу, и оба надевают альпаргаты. Открыв и закрыв за собой потайной люк, спрятанный в трюме носовой части — не обнаружишь, если нарочно не искать, — они поднимаются по узкому железному трапу на верхнюю палубу, а оттуда выходят на главную и оказываются под открытым небом, рядом с брашпилем; солнечный свет струится с чистого, без единого облака, неба. За их спинами, по левому борту, сразу за портовым молом, лежит город Альхесирас, ярко-белый в солнечном сиянии, заполняющем бухту; с противоположной стороны, в четырех милях по прямой, возвышается скалистый мыс Гибралтар, который на расстоянии кажется серо-голубым: старинный арабский Джебель-эт-Тарек, гора Тарик, — ключ Британии к Средиземноморью. И только на самом верху гребня угадывается небольшое, словно шапка, облако, принесенное восточным ветром. Скуарчалупо замечает, что взгляд его товарища скользит по линии берега от Пеньона к западу и останавливается на полпути, в Пуэнте-Майорга. В его зеленоватых глазах отражается свет. — И как с ней быть? — спрашивает неаполитанец. Ломбардо стоит, не шевелясь и не отрывая взгляда от городка. Потом неопределенно пожимает плечами. — Мы можем быть уверены? — настаивает Скуарчалупо. — Думаю, да. — Мы слишком многим рискуем. Ломбардо стоит, задумавшись. Потом снова пожимает плечами: — Мы можем быть уверены. Я убежден. — А что говорит капитан-лейтенант Маццантини? — Он еще не вернулся. — Она может донести на нас. Ломбардо качает головой: — Она давно могла это сделать. Это точно, соглашается Скуарчалупо: и два месяца назад, когда эта женщина нашла на пляже Ломбардо, потерявшего сознание, и два дня назад в Альхесирасе. Разве что она не донесла, поскольку у нее есть какие-то свои соображения. — Все-таки она же шла за нами, — заключает Скуарчалупо. — И сторожила нас. Ломбардо искоса смотрит на товарища: — А ты бы так не сделал? — Не знаю, что тебе и сказать. Может, тут кроется какая-то хитрость… Сговор с англичанами. Ломбардо снова смотрит на север бухты, где далекие рыбацкие домики Пуэнте-Майорга словно прочерчивают пунктиром темнеющую линию у самого берега. — Наши агенты в этой зоне навели о ней справки, — говорит он через секунду. Скуарчалупо устремляет на него испытующий взгляд: — А ты? — А что я? — Но ведь это тебя она подобрала на берегу и притащила к себе в дом… Тебя она признала на днях. Ты с ней разговаривал. Ты рискуешь больше всех. Ломбардо пожимает плечами: — А следовательно, и вся группа. — Он смотрит прямо в глаза товарищу: — Ты это хочешь сказать? — Более или менее. — Она благоразумный человек, — во всяком случае, мне так кажется. — И любопытный. — Ну да, и это тоже… А ты бы таким не был на ее месте? — Любопытство сгубило кошку. Они обмениваются понимающими взглядами. Они уверены друг в друге. И тот и другой знают, что его товарищ в силу характера и профессиональной натренированности не позволит себе потерять голову. Поэтому их и отобрали в Десятую флотилию, и поэтому они находятся сейчас на борту «Ольтерры». Нужно нечто неизмеримо большее, чем обычная женщина, чтобы они наделали ошибок. И чтобы кто-то смог навлечь опасность на товарищей, соединенных братскими узами. — Издалека она кажется красивой, — уточняет Скуарчалупо. Оба улыбаются. Улыбка Ломбардо искренняя и открытая. Похоже, будто улыбается дельфин. — Она недурна. — И она не испанка, так ведь?.. Слишком высокая. Сказав это, неаполитанец напевает: A chi piaccion gli occhi neri, a chi piaccion gli occhi blu, ma le gambe, ma le gambe a me piacciono di più[12]. Едва слышный шорох слышится у них за спиной, на внутреннем трапе. Рядом с ними появляется капитан-лейтенант Лауро Маццантини; мало того что у него каучуковые подошвы, — у него еще и походка неслышная, точно у кошки. — Что с пятым номером? Оба водолаза вытягиваются по стойке смирно. Не то чтобы они подчинялись военному ритуалу — просто поддерживают старые традиции. — Все в порядке, капитан-лейтенант. Действует на сто процентов. Командир группы «Большая Медведица» кивает. Это худощавый и широкоплечий молодой человек атлетического телосложения. Он голубоглазый блондин с квадратным подбородком. Одет в гражданское, как и все: шорты, белая футболка и сандалии. Он протягивает Скуарчалупо «Corriere dei Piccoli»[13]. Знает, что неаполитанец обожает комиксы. — Держи. Мне его дал наш вице-консул. — Спасибо, капитан-лейтенант. А «Il Calcio»[14] не было? — Еще не доставили. — А-а… а то я хотел почитать поподробнее о поражении, которое нанесли Риму неаполитанцы. Офицер слушает его невнимательно. Сосредоточен он на чем-то другом. — Надо погрузить на майале мины, — говорит он наконец. — Военно-морская разведка информирует о прибытии английского авианосца. Лица обоих товарищей оживляются. Маццантини смотрит на далекий Пеньон, и на губах у него играет озорная улыбка: так улыбается ребенок, глядя на витрину кондитерской. — Если не задует южный ветер, восточный пару дней продержит бухту в покое. Хорошо бы устроить англичанам скверную ночку. Оба водолаза соглашаются. Скуарчалупо искоса поглядывает на Ломбардо и наконец решается: