— Нет. Конечно, всякое бывает, особенно с пьяницами, но нет. Не тот человек. Для того чтобы убить, нужно хоть какой-то характер иметь, а у него вместо души — пар. Наумов удивленно посмотрел на участкового. До чего точно сказал. Вместо души — пар. — Знаете, капитан, иногда пар разрывает котел на части. — Не знаю. — У него машина есть? — Никогда не видел, да и не слышал даже. — Ну что ж, пошли к Ладоньщикову. Вячеслав Иванович Ладоньщиков жил на четвертом этаже. Из-за дверей светлого дерева доносилась музыка. Наумов позвонил. — Сейчас, сейчас, — донеслось из глубины квартиры. Дверь распахнулась. Музыка заполнила прихожую. На пороге стоял невысокий человек… Круглолицый, нездорово красный. Редкие светлые волосы делил аккуратный пробор. Кругленький живот выпирал из-под пояса тренировочного костюма. Он смотрел на Наумова светлыми прозрачно-выцветшими глазами. — Вам кого? — Вы гражданин Ладоньщиков? — Да. — Вячеслав Иванович? — Да. — Я из ГАИ. — Ну и что? — Машина «Вольво» госномер ММЗ-00-09 принадлежит вам? — Какая еще машина? — мучительно вспоминал Ладоньщиков. Олег и участковый вошли в прихожую. — Вы бы хоть закусывали, гражданин Ладоньщиков, — вздохнул участковый. — Не сметь оскорблять передового члена общества, я орденоносец, инженер, военный пенсионер. — Мы вас не оскорбляем, — жестко сказал Олег, — мы спрашиваем. Машина госномер ММЗ-00-09 ваша? — А вам какое дело? — На вашей машине совершено дорожно-транспортное происшествие… — Этой машиной пользуется мой друг. — Фамилия? — Слава его зовут. — Вы что же, фамилии друга не знаете? — А вам какое дело? Ладоньщиков повернулся и пошел в ванну. Раздался шум воды. Через несколько минут он вышел, отряхивая кисти рук. Наумов с недоумением посмотрел на него. Зачем этот человек пошел мыть руки? Немотивированность слов и поступков Ладоньщикова говорили, что он не просто пьяница, а давно и тяжело душевно болен, и причина его болезни, конечно, алкоголь. — Может, вы нас в комнату пригласите? — спросил участковый. — Заходите, — хозяин повернулся и быстро засеменил к дверям. Неплохая была комната у гражданина Ладоньщикова. Большая, солнечная, с балконом. И вид из окна открывался прекрасный на Новодевичий монастырь. — Так что же, гражданин Ладоньщиков, как фамилия вашего друга? — Славой его зовут. — Лицо Ладоньщикова напряглось. Он пытался в глубине своего пропитого мозга выискать фамилию друга Славы. Пытался и не мог. Он снова выскочил из комнаты, и снова полилась вода. И снова он вышел, бережно неся перед собой вымытые руки. Наумов понял, что говорить с ним бесполезно. Глупо и бессмысленно оперировать нравственными категориями перед человеком, долго и беспощадно разрушавшим себя алкоголем. — А где живет Слава, вы знаете? — Конечно, — ответил Ладоньщиков. — Где же? — В кооперативном доме Союза журналистов на Бутырском валу. Наумову был знаком этот дом. У магазина «Овощи — фрукты» надо въехать под арку, и там дом с прекрасной стоянкой для машин. — Спасибо и на этом, — сказал он. — А кто вы такие? — напористо спросил Ладоньщиков. — Зачем приходили? Я буду жаловаться! — Вы лучше руки пойдите помойте. — Олег вышел из комнаты. На лестнице он сказал участковому: — Его лечить надо. Причем срочно, явное психическое расстройство. — Да как же его в больницу отправишь! — вздохнул участковый. — Пьет дома. Жалоб никаких, пенсия двести рублей… — А я бы таким не платил, — мрачно сказал Леня Сытин. — Исключение из правила надо делать. Ишь, здоровый, краснорожий, трескает водку. — Он только коньяк пьет, — заметил участковый. — Тем более. У него пенсия больше, чем у меня оклад. — Ну, это не нам решать. — Наумов закурил. — Едем искать Славу. Когда они вышли на улицу, мимо проскочил Ладоньщиков с двумя сетками, полными пустых бутылок. Он двигался своей быстрой, семенящей походкой, глядя перед собой, не замечая никого вокруг. — Вот, — вздохнул участковый, — подался в магазин. Наумов хорошо знал этот дом на Бутырском валу. Там жил его давнишний товарищ Сеня Шорохов. Восемь лет назад Сеня писал очерк о милиции и заметное место в нем отвел Олегу Наумову. С тех пор они подружились. Олег частенько после работы заезжал к Сене. Ему нравилась холостяцкая безалаберность веселых сборищ. Нравились Сенины друзья. К сожалению, два года назад Сеня уехал работать корреспондентом в одну из африканских стран, и теперь они встречались только во время его отпуска. Машина повернула под арку, проехала мимо дома и остановилась у магазина «Хозтовары», приткнувшегося в глубине двора. Олег вышел из машины и увидел щенка. Маленький, грязно-белый, с рыжими повисшими, как лопушки, ушами, он сидел в двух шагах от него и смотрел на Наумова темными, почти черными глазами. — Ты чего, дружище? — спросил Олег. И щенок, услыша, встал и доверчиво заковылял к нему. Наумов присел и погладил собаку, щенок лизнул руку и прижался к ноге. — Маленький совсем, — вздохнул за спиной шофер. — Пропадет. А он к вам прибился, товарищ майор. — А что, — с той легкостью, когда должен делать не ты, а другой, сказал Леня Сытин, — вы его возьмите себе. Вам веселей будет. Щенок свернулся клубком у ноги и блаженно прищурил глаза.