— Дай-то бог. — А вы, Олег Сергеевич, поутру в религию ударились? — Да я бы куда хочешь ударился, лишь бы этого «ответственного работника» взять чисто. — Возьмем. — Олег Сергеевич, — вышел в прихожую Леня Сытин, — может быть, и мне остаться. — Ты уж езжай, Леня, — засмеялся Петя Грунин, — мы с вашим гангстером сдюжим. — Добро, — сказал Наумов, — поехали. Он пожал оперативникам руки, мысленно пожелав им удачи еще раз. «Ничего, ребята опытные, крепкие», — успокоил он себя. Вместе с Сытиным они вышли на площадку. За их спиной тихо закрылась дверь. Щенок спал на заднем сиденье. Он лежал, разметав в разные стороны лапки. — Спит. Олег Сергеевич, — улыбнулся шофер, — всю колбасу слопал и спит. Смотрите, какой у него животик круглый стал. Наумов посмотрел и усмехнулся, слишком уж смешным был этот маленький белый комочек. Машина тронулась, щенок упал на бок, проснулся и недовольно тявкнул. — Молчи, дурачок, — Леня Сытин погладил его, — теперь у тебя все в порядке. — Леня, я тебя высажу у конторы, срочно объявляй машину Коробкова в розыск, а я нового квартиранта на постой устрою. Они высадили Леню у управления на улице Белинского, а сами поехали в Козихинский к Наумову. — Я за молоком схожу и потом поднимусь, — сказал шофер. Щенок постоял на пороге, принюхался и вошел в коридор, он повернул мордочку и посмотрел на Наумова, словно говоря: что стоишь, заходи. Потом, смешно переваливаясь, зашагал в глубь квартиры. Наумов зашел в ванную, снял пиджак и рубашку, обтерся по пояс холодной водой, потом, неся пиджак и кобуру в руках, пошел в комнату. В этой квартире он жил всю жизнь. Отец Наумова после фронта пошел служить в милицию и погиб в пятидесятом, за два дня до рождения Олега. Мать, учительница, после смерти мужа сильно болела и умерла, когда Олегу было уже за тридцать. Он так и не женился. Слишком много времени отнимала служба и болезни матери. В коридоре звякнул звонок. Вошел шофер с двумя пакетами молока. Он критически оглядел квартиру, словно попал сюда впервые, а не пил здесь чай, два дня назад вернувшись из Мытищ. И так же, как всегда, повторил знакомую фразу: — Жениться вам надо, с такой квартирой, да в таком районе, знаете какую жену найти можно. — Какую, Леша? — поинтересовался Наумов, переодевая рубашку. — Самостоятельную. Это была у Леши высшая оценка для женщины. Он не делил их по внешности и уму, а во главу угла ставил трудолюбие и домовитость. — Так самостоятельная за меня не пойдет. — Вы скажете тоже, образование, звание, оклад, квартира. — Все, поехали. — Наумов надел пиджак. — А ты сторожи, — сказал он судорожно хлебавшему молоко щенку. *** Старшина при входе в управление привычно козырнул и сказал: — Товарищ майор, вас просит зайти полковник Никитин. Значит, началось. Видимо, начальнику уголовного розыска области уже позвонили сверху, иначе он бы не стал вызывать. В приемной начальника сидел Коля Гусев, начальник розыска одного из районов, он что-то рассказывал секретарше Ниночке, и она тихо смеялась. — Привет, — сказал Олег. Коля смутился и кивнул. — Нина, не верь ему, у него в районе девушки плачут денно и нощно, проклиная коварство подполковника Гусева. — Вас Владимир Петрович ждет, Олег Сергеевич, — холодно ответила Нина. А Гусев в спину ехидно добавил: — Смотри, переведут ко мне замом, проклянешь все. Начальник подписывал какие-то бумаги, выглядел он плохо, лицо отдавало желтизной, видимо, опять разыгралась язва. — Ну, чего стоишь, садись. Олег сел, достал сигарету. — Докладывай. — Да пока особенно не о чем. — Ты веришь, что убийца этот, как его, — начальник заглянул в бумаги, — Коробков? — Конечно, это было бы большой удачей, — устало сказал Наумов, — но такие истории бывают только в кино. — Ишь хватил, в кино. Там, наоборот, до конца не знаешь, кто убил. А Коробков тебе, как с куста, свалился. — То-то и настораживает. — Это дело поручили тебе. В группе Сытин и Прохоров. — А нельзя мне взять Колчина? — Нет, он в Талдоме в командировке. План опермероприятий жду к вечеру. Очень на тебя надеюсь, Олег. — Надежды юношей питают… — Я уже старец, Олег, старец. Мне они подают. — Конечно, — ворчливо заметил Наумов, — полковнику жить легче. — Это точно. У тебя еще нет язвы? — Бог миловал. — Тогда запомни слова Шопенгауэра: здоровый нищий счастливее больного короля. Замечательно мы с тобой размялись. А теперь к делу. — Бурмин убит из японского пистолета «Намбу» с глушителем. Это — первое. Второе, что смущает меня, — поведение преступника. Он не наследил, не взял ценности, но что-то искал в бумагах Бурмина. — Что именно, есть предположения? — Пока нет, — честно ответил Олег. — Давай вместе подумаем. Бурмин — писатель. Кроме того, выступает в газете с острыми разоблачительными статьями против всякой сволочи. Вот, — полковник пододвинул папку, — пока ты собак на улице подбираешь, я попросил его публикации за последние десять лет. — Спасибо, а кто настучал о собаке? — Тайна. Я думаю, что у Бурмина были враги. — Кроме того, его жена ушла к другому. — Это слишком не похоже на убийство из ревности. — Не исключено, товарищ начальник, что сам Бурмин был в чем-то замешан. — Не верю. Я читал все книги Бурмина, был на нескольких встречах с ним, а однажды помогал ему в сборе материала для статьи о подпольных цеховиках. Да. Не смотри на меня так. Там дело было связано с убийством, поэтому его вели мы вместе с БХСС.