– Ночью из Киева вернется господин гауляйтер. Утром, скорее всего, он поедет в Кенигсберг. Это уже привычный маршрут. Почти всегда так бывает. К нему в машину, конечно, тебя никто не пустит, но в одну из машин сопровождения – вполне. Я вожу взвод охраны, может, даже ко мне сядешь, тем более Клозе приболел, возможно, даже не выйдет завтра на службу. – Это тот, что с тобой ездит? – Ну да. Второй водитель, на всякий случай, мало ли что в дороге, – он рассказывал мне об этом Клозе. А хорошо у фрицев налажена система доставки офицеров и грузов. У нас водила корячится столько, пока сам не уснет за рулем, или не убьют, а тут подменный водитель, обслуживание механиками в гараже. Прямо не служба, а гражданская работа, еще и с графиком, как в мирное время. – А ты знаешь, было бы неплохо, – задумчиво кивнул я, делая вид, что уже прилично пьян. – Ты только не пей больше, потому как если я возьму тебя вместо Клозе, ты должен будешь быть трезв. И придется снять, по крайней мере на время в дороге, свою красивую офицерскую форму. Гауптманы не служат водителями. Только если ты самого господина Коха повезешь! – О, блин, вот бы и правда у того водителем побывать. Один раз, мне больше и не нужно будет. Но и так, думаю, лучшего случая и не представится. Шутка ли, попасть в охрану, пусть и водителем, к самому гауляйтеру. Его ведь СС охраняет, пропустят ли они такую самодеятельность какого-то унтера? Если честно, то надежда слабая. С утра мне позвонил Фридрих и вызвал в комендатуру. Позвонил на квартиру, тут был телефон. Я сначала даже испугался. С языком-то проблема… Но я изначально разговаривал так, словно у меня последствия тяжелой контузии. Заикался иногда, делал вид, что мне с трудом удается произносить отдельные звуки, пока ничего, прокатывало. Через тридцать минут я уже был в здании комиссариата, где мной занялся матерый эсэсман. Самое смешное в этом, что крутили меня не на партийную стойкость, а на знания шофера. У меня с собой не было водительского удостоверения, ну не было его у «донора». Поэтому пришлось даже покатать по городу на грузовике того самого эсэсовца. Ничего, тот остался доволен, особенно когда я удачно яму возле рынка объехал. А я ее просто раньше видел, поэтому знал, что она тут есть, вот и показал мастер-класс. Короче, меня включили вторым водителем в экипаж к Фридриху. Тот был доволен, но трезвый он, зараза, совсем другой человек. Тоже заставил меня прокатиться и посмотрел, как я управляюсь с тяжелым грузовиком, остался доволен. Правда, фриц сразу пояснил, что в дороге, если ничего не случится, поведет все равно он сам, я лишь для подстраховки нужен, положено так. Я со всем соглашался, был любезным, как душка. С поправкой на звание, разумеется. Да и Фридрих особо не командовал, понимал, что ему моего звания не видать как своих ушей. И не важно, что я сейчас в форме простого солдата, он-то знает, кто я на самом деле. Олега в городе не было, ушел в отряд вчера, поэтому мне даже и предупредить-то некого было. Ну не с мутным же связным весточку отсылать. Собрался заранее, когда осматривал грузовик, незаметно спрятал в кабине «наган» с глушителем. В дороге я работать вряд ли буду, скорее всего, попробую достать Коха в Кенигсберге. Думаю, там он немного расслабится, все же глубокий тыл и родные края. Выезд назначили на два часа дня. Его высокопревосходительство гауляйтер Украины отобедать вздумал. Я думал, увижу его, хоть живьем посмотреть на это «чудо», но нет. Нам просто приказали выдвигаться к шоссе. Фридрих только кивнул и махнул мне рукой, показав на кабину, ну и я не задавал лишних вопросов. К нам в кузов загрузился дежурный взвод эсэсовцев, точнее, пятнадцать рыл, можно сказать, отделение. Правда, все в полном «параде». Накидки камуфляжные, автоматы, два пулемета, у одного я снайперку углядел, в чехле. Понял по прицелу, выделялся тот. Вопросов, точнее, вообще никаких разговоров с охраной не было. Фриц позже пояснил, что те вообще ни с кем не разговаривают, запрещено. Мое любопытство, почему мы едем без охраняемого лица, развеяло увиденное. Огромный черный лимузин Коха выплыл откуда-то из сплетения старых улиц внезапно и встал прямо перед нашей машиной. Перед «Мерседесом» тотчас появились «Ганомаг» и два мотоциклиста. Позади нас также ехали два байка. Нехило. Тут ротой, не меньше, штурмовать надо, если пытаться сработать в дороге. Потому как даже если я каким-то чудом смог бы уложить охрану в кузове, то меня расщепят на атомы из бэтээра. Нет, даже если вообще не будет возможности, хотя бы погляжу, как «цель» ведет себя в Кенигсберге, что делает, куда ходит. Любая информация полезна, а уж такая тем более. Фридрих, к моему искреннему удивлению, в дороге молчал. Я-то рассчитывал, что по привычке тот будет болтать без остановки, ан нет. Видимо, на службе он собирает в кулак всю свою силу воли. Ну и я молчал, хотя как раз в этот момент, то есть во время дороги, предпочел бы, чтобы фриц болтал, давая мне возможность узнать побольше о его шефе. В столицу Восточной Пруссии мы прибыли затемно. А так дорога понравилась, немцы дороги в порядке держат, скорость держали нормальную. В Кенигсберге мне все было в новинку, и я с трудом удерживал себя от того, чтобы не начать крутить головой. – Адам, выйти сможешь только возле резиденции Коха, только там разрешено останавливаться, – раскрыл рот едва ли не в первый раз за всю дорогу Фридрих. – Ну, это понятно, Фридрих, – сделал я вид, что фриц сказал известную каждому немцу истину. – Смотри, в городе нет комендантского часа, но патрули все равно имеются, не попадись. – Да тут до моего подразделения пара улиц, – я знал, где находится база интендантов, это для легенды нужно было, но сам там, конечно, ни разу не был. – У вокзала? – спросил Фридрих. – Конечно, – кивнул я, – где же еще! Резиденция у гауляйтера шикарная. Прям старинный особняк времен Вилли Первого. Да, здесь мне точно ничего не светит. Будем наблюдать, если, конечно, Фридрих даст возможность. – Дружище, я ненадолго, но все же, – я улыбнулся. – Она здесь живет? – Я ему не раз рассказывал, что у меня здесь фрау живет. – Ага, – кивнул я. – Главное, к утру явись в казарму. Это вон там, видишь, слева домик, – Фридрих указал на небольшой домик, стоявший слева от резиденции Коха. – Я понял тебя, в семь буду как штык. – Можешь пролеживать бока до восьми. Развод здесь всегда в девять, мы же не на фронте! – в ответ сказал фриц. – Это еще лучше. Но все равно, самое позднее, в восемь буду на месте. – Как хочешь, главное, ты в курсе. Если дадут отдохнуть, то обратно так же поедешь пассажиром. Слышал перед отъездом, что шеф вроде надолго сюда. – Надолго? И ты меня не предупредил? – Извини, это нельзя разглашать, – пожал плечами фриц. – А как же моя служба? Меня же в дезертиры запишут! – воскликнул я. – Смотри, если задержимся дольше, чем на сутки, можешь уехать попутным рейсом. Колонны ходят все время, даже на поезде можно. Ты с собой форму не захватил? – А как же! – показал я тюк с одеждой. – Чемодан брать не стал, места для него не было. – Молодец. В любом случае я нарушу предписания ради тебя, – фриц сделал вид, что задумался, – сообщу тебе, когда назначат выезд, хорошо? – О, Фридрих, с меня десяток пачек и банка бразильского кофе! – Ты меня просто убил, Адам. Знаешь, какую бурду дают нам, простым солдатам? – Ну, Фридрих, к чему эти слезы? Ты же не простой солдат! – Да, я унтер-офицер, но все равно никто. Так что если будет кофе, мне даже сигарет берлинских не нужно. – Достану и то, и другое. Если бы не мог, даже и не обещал бы, – кивнул я, выделяя каждое слово. – Спасибо, Адам, с такими, как ты, дружить приятно и, – усмехнулся Фридрих, – выгодно. – Ты тоже классный парень, фриц, – улыбнулся и я в ответ. А что, я так свободно с ними общался, что даже нравилось. Он напоминал мне человека из моего времени. Простой, с которым всегда можно договориться. Нет, я вообще, кстати, заметил, что среди всех этих врагов веду себя вполне спокойно. Казалось бы, логово врага, трястись нужно, как осенний листок на ветру, так нет. А все потому, что мне среди своих в тылу было хуже. Там постоянно следишь за речью, разница в мышлении так и норовит выскользнуть и сдать меня с потрохами. А у немцев, в принципе, все уже сейчас так, как будет через семьдесят лет везде. Ну, если откинуть их поголовную фашистскую идеологию. Наша в Союзе мне также не кажется хорошей, но, блин, я ж русский, значит, мне априори не может нравиться немецкая, а поди ж ты, нравится. Направился я, после того как охрана из СС ушла в казарму, в центр города. Ума не приложу, где мне ночью найти сигареты и кофе, но поищу, я диверсант или где! Недолго думая, я и на самом деле двинул к вокзалу. Просто подумав, что там наверняка что-нибудь можно найти, и ведь нашел! Практически через полчаса я был обладателем коробки с кофе, там было четыре трехсотграммовых банки, и коробки сигарет, на десять блоков. За все ништяки я расплачивался халявными деньгами, которыми меня снабдили партизаны. Командир-то был даже не в курсе, выдав мне на две недели двести марок. Знал бы он цены! Вот наша советская натура, видимо, отцы командиры, отправляя на задание, думали, что я просто буду прожигать деньги и ни хрена не делать. А как мне жить среди немцев без денег, они не подумали. Хорошо еще, парни подсуетились и помогли, правда, после моей же просьбы об этом. С ранних акций против немцев у них скопилось небольшое количество валюты. Потратить они ее все равно не могли, вот мне и отдали. Переодевшись в «свою» офицерскую форму, я бодро вышагивал по ночному Кенигсбергу в обратном направлении. Была мысль осмотреть резиденцию Коха, хотя бы с улицы, но это было нелегким занятием, темно вокруг. Но все же май был последним месяцем весны, и ночью уже не так темно, как зимой или осенью. За два часа изысканий вокруг и около поместья, я срисовал все эсэсовские посты, надеюсь, что все. Это дало мне главное: в усадьбу не проникнуть. Зато, обходя дома вокруг, наметил четыре точки для выстрела из винтовки. Где ее взять? Да даже не смешно, у фрицев, конечно. Я даже приглядел, откуда я могу вытащить того «счастливца», что останется на месте дожидаться прихода солдат. Даже знаю, как обустроить место стрельбы для того, чтобы навести фрицев на ложный след. Но это уже детали. Надо сначала вообще продумать, смогу я из винтовки прикончить Коха или нет. С утра, чтобы не поднять ненужный переполох, я вернулся к Фридриху. Конечно, была вероятность, что тот меня озадачит отъездом, но я надеялся, что Кох все же пробудет в Кенигсберге не одну ночь. Часов в десять вернулся Фридрих и рассказал, как обстоят дела. На развод он меня прихватил, но позже умчался куда-то по своим делам. В разводе ничего сложного не было. Тут даже переклички нет, наверное, поэтому Фридрих меня так спокойно сюда привел. Главное, эсэсовцы из охраны видели, что я тут, значит, все в полном составе, а остальное их не интересовало. Так вот, фриц принес мне «подарок», заявив, что их шеф пьет с какими-то шишками из Берлина, поэтому сегодня точно никуда не едем. Этим он меня порадовал. Я уже придумал было байку, что меня здесь задерживает мое начальство, но не пришлось вновь врать. – Можешь сходить сегодня к своей фрау и устроить ей рандеву, пока муженька нет, – хитро осклабился фриц. – Да она вдова, Фридрих, я бы не стал ухаживать за женщиной, которая состоит в браке. – Ну, все бывает в жизни, поэтому, Адам, оторвись там по полной, пока есть возможность. – Я только усмехнулся, кивая. «Ты даже не представляешь, фриц, как я оторвусь!» – думал я в это время. Я шатался по городу целый день. Днем это сделать оказалось еще проще, чем ночью. Кругом куча военных, на меня просто не обращали внимания. Правда, думаю, что в этом помогала форма. Хоть военных вокруг и было много, но вот праздно шатающихся солдат почти не видел. Гуляют только господа офицеры. Мать их! Рука отсохла «зиговать» уже через полчаса гуляний, и я перешел на простой жест, отдавая честь. Никто косо не смотрел, поэтому и салютовать я попросту перестал. Как бы то ни было, но я все приглядел. Из одного домика, в три этажа с красивым оформлением фронтона, был чудесный вид на сад, находящийся позади дворца Коха. Я даже не делал попыток прятаться, спокойно так поднялся по лестнице на верхний этаж и позвонил в квартиру, что располагалась в мансардном помещении. Двери открыл военный, судя по кресту на галстуке, какой-то заслуженный военный. – Что вы хотели, штабсинтендант? – голос был властным, но не грубым. Офицер четко «прочитал» мое звание и должность по знакам различия. – Простите, герр… – Майор Хейнекке! – четко ответил фриц. – Герр майор, тут такое дело… – замямлил я, смотря через плечо фрицу. Тот, заметив мой взгляд, чуть повернул голову и скосил глаза, пытаясь посмотреть себе за спину. Удар в горло ребром ладони, прошел отлично. Майор, захлебываясь и кашляя, отступил внутрь, не зная, хвататься ли за горло или бежать за оружием. Размышлять я ему не дал. В руке уже был «наган» с глушителем, но стрелять я не стал, просто обрушил рукоять на голову офицера. Тот всплеснул руками и завалился на пол. Прикрыв дверь, я быстро оббежал квартиру. Оказалась та вполне небольшой. Уютная такая, с низкими потолками двушка, с маленьким тенистым балкончиком, красота. В квартире больше никого не было, поэтому я начал осматривать имущество фрица. Обыскал его самого, китель, что висел на плечиках в шкафу, собрав все ценное к себе в карманы. Это были деньги и оружие. Срезав веревку с портьеры, скрутил офицера. Тот еще был в бессознательном состоянии, так что мне не мешал. Найденной на кровати тряпкой, по-моему, это были носки офицера, я заткнул тому рот. – Вот и славно, трам-пам-пам! – пропел я, подходя к окну. Сегодня понаблюдаю отсюда за парком Коха, глядишь, чего и высмотрю. Через полчаса фриц завозился на полу, пытаясь очухаться, поэтому я, сначала пригрозив, вытащил кляп и принялся его допрашивать. Узнал главное, майор командировочный, друзей тут в Кенигсберге у него нет, в квартиру никто не придет. Это для меня было важным, так как я намеревался провести тут день. На вопрос о том, кто я такой и оставлю ли ему жизнь, ответил просто: – Поможешь мне, останешься жить. – Чем я могу помочь? Что вы вообще хотите сделать? – О, я много чего хочу, – слово «много» я выделил. – Для начала, нужно убрать одного вашего зверя. – О ком вы говорите? – не понимал меня майор. – Ты ведь из связистов, я правильно понял? – спросил я, перебив немца. – Так точно. Был на Восточном фронте, но получил ранение в Москве, здесь нахожусь на излечении. – Смотри-ка, у немчуры связистам железные кресты дают, однако! – Считай, что поправился уже! Ха, в Москве его ранили, – засмеялся я. – Хрен вам, гады, а не Москва! Вы уже бежите от нее, как от огня. Москва! – Но вермахт все равно будет там, это временные трудности… – начал было фриц. – Ты что, совсем дурак? – спросил я. – Вы варвары, – он повел носом, словно хотел указать на меня, – нормальные страны уже сдались бы и прекратили эту бойню… – Ты мне, сука, про варваров говоришь? А знаешь ли, кто твой сосед? Тот, на сад которого у тебя балкончик выходит.