– Мне хватило, когда сюда пробирались, больше не хочется, – было видно, что Валера впечатлен похождениями. – Валер, все хотел спросить, а ты чего за мной пошел, а не с партизанами? – Да с тобой мне как-то спокойнее. А эти только и думают, как немца куснуть… Я трус, да? – С чего ты такое говорить-то стал? С дуба рухнул, что ли? – Ну, ты как командир Красной Армии, наверное, осуждаешь… – Больше я чтобы не слышал таких речей, ясно? – вмиг став серьезным, ответил я. – Все бы бились так, как ты, хрен бы армия до Москвы отступила! Кто мешал вот так, собираясь в лесах, атаковать немцев? Да все мы пока еще неопытные вояки, ну и трусили, конечно, не без этого. Думаешь, я с первого дня с шашкой на танки прыгаю и всех побеждаю? Эх, Валера-Валера. Да я сам так же трясся в ячейке, причем не раз. И приказы нарушал, благо что это оборачивалось в мою пользу. – Ты не рассказывал… – пожал плечами Валера. – Да что я тебе вообще рассказывал? Эх, знал бы ты, что мне выпало… – Расскажешь? – Не хочу заново переживать… – Я чуть подумал: а что такого в моем рассказе? – Я, Валер, не из этого времени… Видя слегка глуповатое выражение лица товарища, я продолжил: – Я родился в восьмидесятом году. Тысяча девятьсот… – я хмыкнул, когда Валерка аж хрюкнул от удивления. – …восьмидесятом. – Как это? – Да мне бы кто сказал. Там умер, а тут появился, в чужом теле… – Разве так бывает? – Веревкин просто охреневал от такой новости. – Видимо, все же бывает. Там, – я выделил голосом слово, сделав акцент на нем, – я потерял всё! Жил как-то на автомате, без всякой мечты и надежды на лучшее, но об этом говорить я не стану. Не нужно тебе это. Да, Валер, и обо всем, что я тебе рассказываю, лучше молчи. Всегда! – Ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал? – Именно. А главное, Валер, тебя попросту расстреляют, если узнают, что тебе известно. Поверь и молчи, хорошо? – Хорошо, – пожал плечами Веревкин. – А за что меня-то? – чуть подумав произнес товарищ, и тут до него дошло: – Так ты знаешь, когда война кончится?! – Ты сможешь удержать в себе такую тайну? – я с сомнением посмотрел на бойца. – Клянусь! Умру, но не выдам! – и Валера неловко вскинул руку в… пионерском приветствии. – Ладно-ладно, – усмехнулся я, – но только не грузи вопросами, лады? – Как это не грузить? – Ну, не приставай, ладно? Я тебе не хочу всю историю за семьдесят лет пересказывать, да и мало что помню. Знаешь ли, история такая штука, что искажается с годами очень серьезно. Я не знаю, что в будущем людям преподносили как правду, может, там и нет ничего правдивого, одно вранье. Именно поэтому я никому и не рассказываю об этом. Не хватало еще ход истории изменить в худшую сторону. Хотя до сих пор поступками влиял вроде положительно. – Андрюх, ну не томи! – воскликнул Валерка. – В мае сорок пятого победим. – Ни фига себе, сейчас же только февраль сорок второго… Три с лишним года?! – Валера полностью охренел от услышанного. Думаю, я тоже чувствовал бы себя так же. В прошлом году, когда озвучил друзьям эту информацию, меня еще и побить хотели. – Все, слышишь, хватит об этом. Точка. Возникнет надобность, расскажу. А пока можешь просто подумать, это несложно на самом деле, может, поймешь, почему я не придаю огласке свое появление. – Первое, что приходит в голову, тебе надо в Москву! Товарищ Сталин… – Товарищ Сталин просто прикажет меня расстрелять, а я еще пожить хочу, может, пользу принесу. – За что тебя расстреливать, вон мы как воюем! – Эх, Валера… – грустно вздохнул я. – Говорю же, подумай, а потом делай выводы. Хватит, наговорились. – Чего делать будем? – Нужно осмотреться, хочется понять, где мы вообще. Ту карту, что у нас была, капитан тогда так у себя и оставил. – Это когда посмотреть попросил? – Ага, – кивнул я. Блин, ведь реально не знаем, даже примерно, где мы находимся. – Когда шли по болоту, деревья не мешали, я видел солнце, светило оно слева, а время было около пяти вечера… – Похоже, на северо-восток шли, если прямо шли, конечно, – задумался я. Вот ведь, а я, пока убегали, даже не удосужился на небо взглянуть, больше под ноги смотрел. – Ну, сторону света мы определим и по муравейнику, это не сложно. Но все же хотелось бы понять, куда идти. Мне нужно навестить жену, понимаешь? – Понимаю. – Эх, мальчишка еще, для прежнего меня. Чего он понимает? Думает, наверное, что мне просто женщину хочется. – Ничего ты, братишка, не понимаешь! Я люблю ее, сил нет уже. Оставил ее одну, в деревне во вражеском тылу… – что-то кольнуло в груди, стало еще более грустно. Как-то и нога вновь заныла. – Болит? – понял мой жест Валера. Это я рукой ногу погладил. – Заныла что-то, надо пройтись немного, заодно пойму, как вообще. – Давай помогу, – Валера тут же вскочил и, взяв меня за руку, под локоть, помог встать. И, видимо, решив воспользоваться моментом, задал вопрос, который меня всегда раздражал: – Андрюх, а коммунизм построили? – и взгляд прячет, ну точно, мальчишка, совсем еще зеленый. Как ему объяснить, что этот самый «изм» всего лишь сказка? Что никогда такого не будет нигде в мире. – Там сложно все, я не политик, да и не знаю я, как тебе ответить. Видишь ли, я не люблю врать. Могу что-то выдумать, но в крайнем случае. – Но жить стали лучше, или как? – Смотря с чем сравнивать, – задумался я. А правда, если сравнивать с довоенным временем, или вообще с войной, тогда, конечно, лучше. – Ну, как народ в деревне живет, колхозы есть? – В двухтысячных годах уже нет, в деревнях только частники. Развалили село наши правители хреновы. – Как же так, а кто хлеб выращивает? – Частники, говорю же. Валер, мы опять скатываемся не в ту сторону. Говорю, там все очень сложно. Мне не объяснить так просто. Отлеживались мы еще два дня. Точнее, я отлеживался. Валера бегал по окрестностям, искал еду, осматривал округу на предмет врагов. С едой, когда я пришел в себя, стало легче. Еще при подготовке штурма той деревни я выпросил у присланных диверсантов «наган» с глушителем. Отдать не получилось тогда, парень погиб, он радистом был, ствол ему вроде тогда и не нужен был, вот мне и отдали. А тут, в лесу, я вытащил револьвер из-за пазухи, и Валерка воссиял. Парень он умный, ушел подальше, нашел местечко и, дождавшись появления аж двух беленьких зайчиков, ловко их «снял». Одного-то сразу положил, а вот второй было сдернул, да пуля быстрее. Вот таким образом у нас и появилась пища. Мы тогда зажарили все, что было, а потом потихоньку ели. Когда пришла пора выдвигаться, мы собрались и выдвинулись на север. Удалось найти муравейник под сугробом, по нему и определили направление. Валерка, бегая по округе, только в одном месте видел фрицев. Это был мост, километрах в восьми от нашей лежки, за болотом. Мостик небольшой, но вел он к довольно большому селу. Нам это не грозит, село на юго-востоке от нас, нам в противоположную сторону. Я все еще намеревался добраться до деревни Лесная. Именно там, в одном маленьком убогом домишке, я оставил в прошлом году свою любимую женщину. – Андрюх, ну, хватит уже, сил нет смотреть! – тряс меня за плечо Веревкин, а я не реагировал. Вообще. Стоял на коленях, не отводя глаз от сгоревшего дома, и… не знал, что делать. Деревни не было. От слова совсем. Вместо домиков были остовы обугленных развалин. Что здесь произошло, неизвестно, но следов людей не было вообще. Наверное, давно, даже запаха гари нет, остатки домов завалены снегом. – Ты же не видел ее мертвой, значит, не хрен и думать! Это меня все же пробрало. – Что же делать-то теперь? – я произнес эти слова отрешенно. Действительно, как будто стержень вытянули из тела, не знаю, нужно ли дальше жить… – Охренел, что ли, старший сержант? – оказывается, последнее я сказал вслух. – Извини, Валер, я, правда, не знаю, что теперь делать. Была Валюшка, хоть я и не знал, что с ней, но думал, она в порядке, а оказалось… – Найдешь, я думаю, она просто убежала. Ведь сам рассказывал, как она однажды от немцев уже убегала, когда к партизанам прибилась. Может, и в этот раз так же. Нужно обходить все ближайшие поселки и деревни и спрашивать. Может, кто-то и видел ее? Здесь не возле границы, где наших за людей не считали и если сами не убивали, то сдавали немцам. Все же здесь вокруг наши люди живут. – Может, и так, может, и так, – покачал я головой. – Только тут везде враги, Валер, к немцам же она не пойдет? – Вот и надо искать деревню, где их нет. Сам же видел, не в каждой эти суки сидят. Их бы просто не хватило на все мало-мальские селения, сколько их у нас! Валера был прав, это я сейчас, кажется, вообще не соображаю, но так и есть. Я ведь раньше и сам видел не занятые немцами населенные пункты. У врага попросту не хватит сил объять все, слишком огромна наша страна. Да и что мне гарнизон в какой-нибудь деревеньке. Максимум отделение солдат, а то и вовсе полицаев. Вырежу на хрен, если буду знать, что в том селении моя жена! – Эй, служивый… – я аж подпрыгнул. – Да ты-ты, не узнаешь? – Еперный театр. Еще как узнаю! – Дед Захар! – твою дивизию, так это ж тот дед, в бане которого мы парились с Валюшей. Сосед Елизаветы Васильевны, в доме которой мы и жили здесь, пока я был ранен. – Да я, я. Узнал, стало быть? – Конечно, как не узнать. Дед Захар… – Да понял я, что к зазнобе своей прибежал. Понял. Видишь, чего нам немцы устроили? – Угу…