Спустя несколько минут меня подхватили под руки и куда-то потащили. Пару раз бросая на землю, меня наконец втащили в какой-то барак. Дверь захлопнулась, а ко мне тут же подбежали люди. – Осторожнее, осторожнее, товарищи! – проговорил кто-то в темноте. Не пытаясь осмотреться, я все еще держался за щеку. Блин, еще и ухо саднит… – Кто тут есть? – выдохнул я первое, что пришло в голову, когда очухался. – Свои, браток, свои! – ответили мне, и надо мной склонилась фигура бойца. В полумраке было не различить черты лица, но вроде молодое. – Давно я здесь? – Так вечером закинули. Ты сознание потерял, уже когда здесь был, что, не помнишь? – Да помню, только смутно. А уж сколько я тут валяюсь, подавно не представляю. Старший сержант Морозов, – я протянул руку тому, кто со мной разговаривал. – Красноармеец Веревкин, – парень пожал руку и спросил: – Пить хотите, товарищ старший сержант? – Блин, сразу выкать начал. – Давай без званий, лады? Мы тут теперь все в одном звании – пленные, бля! – вырвалось у меня. – Это точно, – вздохнул Веревкин. – Есть вода-то? – Есть немного, только грязная… – Этого дерьма я уже напился вдоволь, дристать надоело уже. – Так вы, – боец замялся, – ты здесь давно? – Даже не знаю, держали где-то одного, а сейчас вот сюда, к вам определили. – Если сюда бросили, значит, не расстреляют, – послышался еще один голос. Этот был похож на командирский, я даже попытался подтянуться. – Почему? – спросил я. Обладатель командирского голоса проявился у меня перед глазами. – Потому, работать-то на фрицев кому-то надо! – ухмыльнулся «командир». – Лейтенант Зодченко, – назвался наконец тот. – Старший сержант Морозов. – Зовут-то как? – протянул мне руку Зодченко. – Да я как-то все больше сам прихожу. – Прыснули все. Даже и самому вдруг смешно стало. – О, наш человек, не сломали еще! – сжал мне руку лейтенант. – Да нас и ломом хрен убьешь, – продолжил я шутить. Вот почему-то хотелось. – Где воевал, юморист? – Да тут, недалеко, в Вязьме… – Ты из разведки, что ли? – удивился лейтенант. – Что-то типа того, – кивнул я. – Ясно, – чуть повернув голову, лейтеха кого-то позвал. – Эй, бойцы, есть чего пожевать разведке? – В стороне, куда смотрел лейтенант Зодченко, кто-то зашебуршал. – Меня Андреем зовут, – произнес я. – Тезка, значит! – удивленно взглянул на меня лейтеха и протянул сухарь. С удовольствием взял, и почти сразу пришлось вернуть. Зубы болели, не откусить. – Зубы, суки, поломали, никак, – развел я руками. – Так ты не грызи, как хомяк, – усмехнулся Зодченко, – положи в рот, размокнет, и проглотишь. Так и сделал. А и правда, удалось размочить и чуть позже разжевать. Есть, конечно, хотелось более всего. Разговор с лейтенантом затянулся на пару часов, после чего наступило утро, и мы улеглись спать. Зима на дворе. Как пояснил тот же лейтеха, на работы почти не гоняют, делать-то особо нечего. После снегопада выгоняют нескольких бойцов в деревне снег чистить, чтобы немецким солдатам по сугробам не лазить, а так только в бараке и сидят, да иногда дрова колют. Кормежки почти нет, баланду дают раз в два дня, и то ровно столько, чтобы не загнулись от голода. На мой вопрос, зачем вообще нас тут держат, не проще было бы расстрелять, лейтенант ответил, что вроде как хотели угнать куда-то на запад, чтобы работали там, но пока, уже две недели, держат тут. Удалось понять из разговоров, что мы в какой-то деревне. Причем тут стоят войска СС, а не простые окопники. А вот пленные, наоборот, все из пехоты. Несколько человек было из ополчения, на кой черт их сюда притащили, вообще не понимаю. Немолодые мужики, всем за сорок, в гражданской одежке, держались с трудом. Слышал я, как ополченцев собирали в Москве, даже формы не давали. Все равно пушечное мясо, чего их одевать, – это я представил, как командование у нас размышляло. Заикнувшись о побеге, наткнулся на непонимающий взгляд лейтенанта. – А как? – только и спросил он. – Ну чего как? – ответил я, сам задав вопрос. – Когда выходите, немцев не считали? – Да много их, рота как минимум… – видя мое удивление, лейтенант добавил: – Даже танки есть. – Да вас самих тут рота, – я реально не понимал, почему так поступают пленные. Ну да, конечно, кто-то же начать должен, то есть сдохнуть, по факту, а все жить хотят. – А чего мы сделаем, без оружия? – возмутился один из «старых» мужиков в гражданке. – Как будто с оружием вы бы что-то сделали, – не удержался я. – Оно у вас было, когда вы в окопе сидели, как в плен-то попали? – Понесло Остапа. Это во мне что, школа ОМСБОНа заговорила? Ведь как ни крути, а мы тоже грозное НКВД, к нему приписаны изначально. – Ты чего тут болтаешь-то? – начали заводиться люди. – Да ни фига, – плюнул я в сердцах, – я пока по тылам ползал, не один такой лагерь освободил со своими бойцами. Везде, как один, только плечами пожимают: мы без оружия. А сами в начале войны ротой взводу фрицев сдавались. – Эй, парень, полегче… – осадил меня лейтенант, до сих пор угрюмо молчавший. – Да куда уж легче? Ты сам-то, лейтенант, бежать думаешь? – Думаю, – кивнул лейтеха. Видимо, соображает, что лучше не давить сейчас званием. Как известно, командиров-то расстреливали в первую очередь, а он живой. – Вот и надо думать! – потер раненую руку я. Сарай изнутри был обшит досками, нетесаными, старыми. Я изловчился и, потихоньку цепляя ногтями, за половину дня умудрился расщепить одну доску и оторвать от нее щепу. Длинная, вся в зазубринах, страшное оружие, между прочим. Глядя на меня, и другие бойцы начали шевелиться. – На работы как выводят? – спросил я у лейтехи. – Приходят два немца, кричат по-русски, чтобы выходили. Называют количество, а кто выйдет, мы уж как-то сами решаем. – Вооружение? – деловито спросил я. – С карабинами. Думаешь захватить? Много ты из него настреляешь? Да и не получится незаметно. Внутрь немцы никогда не входят, умные. А в пятидесяти метрах от барака пулеметная точка. Да не просто так, а в доме сидят. Не добежишь! – Пулемет – это даже очень хорошо. А скажи, можно добежать, если он стрелять не станет? – Как это не станет? – удивился лейтенант. – А они что, по своим стреляют? – подмигнул я. План созрел как-то быстро. Только была одна проблема: многие испугались. Не захотели рисковать, жить-то хочется. В принципе, я их даже понимал. Бог с ними, может, сами справимся, с теми, кто горит желанием уйти, главное, чтобы не мешали, раз уж помогать не хотят. – Думаешь, получится? – с надеждой в голосе спросил меня лейтенант, когда мы, наконец, созрели. На приготовление ушло около десяти дней, мы аж обалдели, когда узнали, что Новый год через два дня. Да, засиделся я у фрицев, домой пора. – Как тебе сказать… – начал я, так и хотелось пошутить, – тут два варианта. – Какие? – с любопытством спросил Зодченко, он еще не понял, что я опять шучу. – Либо получится, либо нет. Третьего не дано. – Тьфу ты, черт! – красиво и витиевато выругался лейтеха. – Я ж серьезно! – А я тем более. Главное, сам понимаешь, мы особо не рискуем. Если немцы не поведутся… – Чего? – Если не заподозрят ничего опасного, то все получится. – Будем надеяться. На самом деле мы не ждали, конечно, просто так все это время, надеясь на Божью благодать. Тупо ждали приказа немцев на работу. А его все никак не поступало. Ну не нужны пока фрицам рабы, я-то при чем здесь? И вот, наконец, такой день все же настал. С вечера зарядил снегопад, шел всю ночь, лишь под утро чуток успокоился. Мороз крепчал, градусов пятнадцать уже точно есть, а я слыхал, в эту зиму будет особенно холодно. Так вот, благодаря снегу, мы решили, что фрицы наутро вызовут кого-нибудь, чтобы разгребать деревню. Мы не обманулись в ожиданиях. Еще толком не рассвело, как дверь в барак откинулась в сторону и прозвучал приказ на ломаном русском: – Десять человек на выход! Быстрее, свиньи! – окрик был какой-то хилый, молодняк тут у немцев стоит. Никто в бараке не пошевелился. Точнее, двигались почти все, ну, те, кто решился на побег, конечно, только вот не так, как хотели немцы. Десять человек разместились под балками крыши, с трудом удерживаясь на стропилах, остальные просто стояли кругом, прижавшись к стенам сарая. Немцы крикнули еще несколько раз, а затем дверь закрылась. – Что, не получилось? – убитым голосом произнес Зодченко. – Подожди. Наверное, побежали докладывать. Нам же лучше. Одновременно сюда сколько сможет войти? Вот и я о том же. Ждем! И дождались. Фрицы вновь появились, только теперь не кричали. Дверь откинулась в сторону, а в темноту сарая начали забегать враги.