— От силы, которой не могу управлять до конца. Иначе однажды это будет стоить мне жизни. Мне или тем, кого я сам хотел бы защитить любой ценой! — И это вместо того, чтобы сказать нам спасибо за то, что спасли твою жизнь? — Неясыть резко сменила тему разговора, иронично подняла бровь, а Шэн посмотрел на меня как будто с обидой. Захотелось обнять огромного пса, извиниться. Он ведь и правда хотел меня спасти, вот только… — Мне считать эту попытку использовать Шэна как подтверждение моих подозрений? — Считай! — Неясыть вскочила на ноги. — Когда поймешь, от чего ты отказываешься, позови меня снова. Но учти, придется извиняться. Хорошенько извиняться, чтобы я поверила! Девушка исчезла, испарившись без следа, хотя черная смола еще не догорела до конца. Вот меня и попытались подмять… Показали силу, а вместе с ней и цену, которую придется платить за ее использование. Очень хотелось убедить самого себя, что не так уж сильно предки будут на меня влиять. Они древние, сильные, мудрые — разве плохо будет иногда делать не как хочу я, а как решат они? Сущая мелочь за то, чтобы сохранить способности, которые сегодня мне так помогли… Нет! Я поборол секундную слабость и отказался обманывать сам себя. — Спасибо, что спасли мне жизнь, — я потрепал по призрачным головам Ноху и Шэна, а потом тихо добавил: — Забираю… — слова застряли в горле, но я заставил себя продолжить. — Забираю у вас право использовать мою искру. Мне казалось, что после таких слов собака с белкой, как и Неясыть недавно, обиженно уйдут, но нет. Вместо этого оба призрачных предка только прижались ко мне покрепче, а потом улеглись рядом, положив на меня сонные морды… Было приятно. Потом во сне мне даже почудилось, будто я чувствовал их тепло и дыхание. Глава 5 Утро началось с обычной суеты. Разведка территории и изучение проявлений бури в осколке закончились — сегодня полк выступал вперед уже в полном составе. Мне на планшет пришло сообщение от князя. Наш маршрут в составе общей колонны и пара дополнительных задач. Самое то, чтобы избавиться от хандры! — Выпускай дроны, — махнул я Бормотуну, обратив внимание, что мне скинули только вчерашнюю карту, и никакой картинки в реальном времени. — Не получится, — покачал головой ветеран. Он расправил лист бумаги, в который был завернут его утренний бутерброд, сложил из него самолетик, а потом запустил вперед. Пара мгновений, а потом бумагу смяло так, будто она попала в гравитационную аномалию. Или на нее набросился кто-то невидимый и очень голодный… Я читал про такое, мы даже обсуждали, что почти наверняка именно так все и будет, но вот увидеть вживую — это впечатляло. Я даже не удержался и проверил — никаких подозрительных звездочек в воздухе. Это успокаивало. — У вас тоже ничего не летает? — к нам подошел Фауст. Немец сжимал в руке целую стопку бумажных самолетиков. — Осколок начал реагировать на чужаков, все в рамках графика Костина-Ложье, — я поддержал разговор с немецким игигом. Он выглядел немного потерянным. Шут совсем не занимался своими подопечными, и те, кажется, были рады любой компании. — Да, мы идем чуть ли не по идеальной средней кривой графика. Князь — профессионал: отправил ровно столько групп, чтобы осколок начал к нам привыкать, но еще не начал бороться. Но, согласитесь, это все равно невероятно? Фауст разом запустил все заготовленные им самолетики. Это выглядело красиво — плавное движение руки, и вот они по очереди стартовали широким полукругом. Взмывали в воздухе и почти сразу же обрушивались вниз. Вот только не все сразу. Два из десяти самолетиков точно продержались на пару мгновений дольше других — да, их постигла та же судьба, но сам факт, что аномалия вокруг нас действовала с разной скоростью, что-то напоминал. — А вы сторонник фаго-теории Лазовича? — неожиданно спросил немца Бормотун. — Да-да, — быстро закивал Фауст. — Вы, русские, воспринимаете осколок как аномалию, порожденную то ли тьмой, то ли мертвым драконом. Считаете, что это просто странное место, где какие-то свои законы. Мы же верим в теорию организма. Разве это не бросается в глаза? Мы — чужие, организм тьмы на нас реагирует. Меняющиеся законы природы, давление на разум — что это как не защита? Мы — вирус, тьма же борется с нами, как мы сами с простудой. — И когда же нам тогда ждать прихода местных антител? — иронично поднял бровь Бормотун. — То, что их не встречали, еще не значит, что фаго-теория не верна, — взвился немец. — Просто никто еще не находился тут достаточно долго. Или находился, но не может теперь рассказать. Лучше ответьте, как вы объясните своей аномалией то, что случилось с самолетиками? Например, если есть гравитация, то она везде. А тут все действует постепенно, волнами — это явное свойство живого организма. — Вы сами сказали про волны, — Бормотун и не думал сдаваться. — Аномалия двигается, у нее разная плотность, как у атмосферы, вот новые свойства вокруг чужаков и проявляются с разной интенсивностью. Или если в России холоднее, чем в Германии, то температуры не существует? — Хватит, еще будет время поспорить, — я прикинул, что больше болтать нам уже просто некогда. — Фауст, если соскучитесь, то заглядывайте как-нибудь к нам. Угостим чаем, а Бормотун с радостью развлечет вас беседой. — Давно хотел растоптать эту фаго-глупость, — прошептал в бороду ветеран, а потом добавил уже громко и с широкой улыбкой: — Конечно. Будем вам рады. Фауст тоже изобразил энтузиазм и обещал обязательно заходить в гости. Я проводил немца взглядом, а потом кивнул Бормотуну — надо было спешить. Мы сорвались с места, переходя на бег, раздавая команды и выводя нашу небольшую колонну к границе осколка. Хорошо, что остальные не сидели без дела, и мы успели вовремя — в следующий раз даже интересные разговоры надо будет вести только в свободное время. Мы ехали в одной машине с Муравьем, я ткнул пальцем назад, предупредив его, а потом аккуратно перебрался на броню к своему уже привычному «Медведю» с цифрой один на плече. Отсюда было лучше видно, как наш лагерь деловито собирается — словно огромная дисциплинированная колония муравьев. Раз, два, три и четыре — все бегут по своим делам, кажется, вон он настоящий хаос, а потом опять отбивается непривычный для живой природы ритм, и тысячи людей собираются в новую форму. Одна большая колонна, которую прикрывали около сотни приведенных в боевое положение робо-доспехов и несколько десятков маленьких отрядов, которые, как мы сейчас, расползутся во все стороны, чтобы никто не смог подобраться незамеченным. — Задержи дыхание! — снизу донесся крик Муравья. Он прибавил газу, когда мы проносились сквозь границу осколка, и через мгновение наша машина уже мчалась по выжженной земле территории тьмы. Я снова ждал неприятностей. Особенно сейчас, когда нас заметили, когда то ли странные аномалии, то ли местные лейкоциты лишили нас возможности подстраховывать себя с воздуха. Но опять ничего не случилось. Мы просто прошли свой маршрут, опять встретили ту странную канаву. Даже две. А потом день стал клониться к закату, и по общей связи пришли инструкции от Урусова. Уходить в сторону границы: как и вчера, ночевать на территории тьмы мы не собирались. Вообще, считалось, что это совсем не обязательно, что ночью осколок не опаснее, чем днем, но князь предпочитал не дергать тигра за усы. Чем меньше мы проводим времени на чужой территории, тем медленнее будет развиваться реакция на наше присутствие. Назавтра все повторилось. Единственное отличие — мы приближались к морю, и воздух стал более влажным и холодным. Я хотел встретиться с Анной, но князь загрузил ее делами с головой. Она не могла рассказать, чем именно ее озадачили, я не мог помочь. Еще подходил Муравей с требованием продолжить тренировки с защитой от выстрелов, но теперь уже я качал головой. После ссоры с Неясытью эта возможность была для меня закрыта. Да, с Шэном и Нохой мы прекрасно общались, я научился управлять ими без каких-либо проблем, задавал нужные точки — они всегда попадали в цель. Но полного доверия не было. Несмотря ни на что, они были предками, и необходимость подчиняться старшим была в их крови. Перед сном я вытащил флягу с черной смолой и долго на нее смотрел. Очень хотелось позвать Неясыть, вернуть то, что было. Но... Ничего же не изменилось, согласиться с ней означало, что я загоняю себя в угол, откуда было только два пути. Первый — подчиняться, следовать чужой мудрости и не задавать вопросов. И второй — делать вид, что ты сдался, и ждать момента. Звучало уже лучше, вот только строить отношения с предками на предательстве мне тоже не хотелось. Не внутри семьи! Оставалось ждать и тренироваться. Если стать сильнее, если узнать о мире больше, возможно, я увижу то, что ускользало от меня раньше. — Привет… — прямо на моей кровати появилась Неясыть. Опять с голыми ногами. — Тьма? — я собрался. Мы хоть и поссорились с девушкой, но в столь серьезном вопросе она врать не станет. — Нет. Она покачала головой, а я растерялся. Если предки приходили раньше, только когда я сжигал черную смолу, то с помощью какой темной силы или ритуала Неясыть появилась сейчас? — Как? — Он… Мне, честно, совсем не хотелось тебя видеть, но молитва — это молитва… Я ничего не понял, но тут Неясыть протянула ко мне руку, коснулась плеча, и я увидел это словно вживую. Дед, мой дед, стоял на коленях в своей спальне, перед ним стояло знамя с зеленым дубом, и он тихо шептал, прося предков рода, начиная с Ивана Всеволодовича Стародубского, присмотреть на своим неугомонным потомком. За мной. — Это единственное, что он попросил у меня, когда я стал Пожарским, — тихо сказал я, глядя на знамя. — И вот, оказывается, для чего. Герб основателей нашего рода. — Способ обратиться к нам… — так же тихо добавила Неясыть. — Это смог бы сделать только достойный, и твой дед… Он не наш по крови, но ты принял его, и он достоин. Тебе повезло, маленький человек. — Спасибо, — искренне ответил я. Всегда было приятно, когда моим родным могли отдать должное. — И спасибо, что показала. Несмотря на наши разногласия. Вот только ты так и не ответила… Как это связано с тем, что ты смогла прийти? — А что тебя удивляет? — на лице Неясыти тоже появилась улыбка. Раньше я такой ни разу не видел. — Или ты думал, что мы как демоны, только на ритуалы разрушения приходим? Вовсе нет. Сжигание тьмы, нашего вечного врага, пробуждало предков — тут ты не ошибся. Но искренняя просьба старших членов рода может сделать не меньше. — Ты изменилась, — я смотрел на Неясыть и не мог понять, что же в ней не так. Девушка словно стала светлее. Нет, она все еще оставалась воином, жестким и суровым, но в то же время в ней больше не было насмешки и жажды повелевать, которую я раньше невольно чувствовал. — Да, — неожиданно Неясыть подтвердила мои наблюдения. — Ты, наверно, не знал, но ритуалы влияют на предков… Призывая нас с помощью тьмы, ты давал ей возможность исказить наше восприятие. Выделить то, что было близко повелительнице осколков. Чистая же молитва потомков с просьбой защиты — это совсем другое. «Спасибо, дед», — шепнул я про себя. За то, что он не забывал, за то, что заботился, за то, что был частью моей семьи, и за то, что снова помог выбраться из ямы, которую я сам и не замечал. — Значит, та жажда власти надо мной, из-за которой мы поссорились… — я внимательно смотрел на Неясыть. — Она есть, — та не стала ничего скрывать. — Она была всегда и будет, но это не единственная часть меня. Сейчас, когда тьма не ограничивает мои мысли и желания, мы можем говорить по-другому. — Как тебя зовут? — я вспомнил, как в первый раз девушка отказалась мне отвечать. — Ольга, — Неясыть смотрела мне прямо в глаза. — Больше тебе пока незачем знать. Она ждала от меня продолжения. — Ольга, ты признаешь, что я действую во благо рода Пожарских? — девушка кивнула. — Ты готова признать, что мои приказы будут выше твоих? Она покачала головой. Казалось, мы снова в тупике, но я чувствовал, что выход есть. Сейчас, когда образ молящегося деда стоял перед глазами, я был в этом уверен. — Ты готова признать, что Шэн и Ноха будут слушаться только меня? Повисла пауза. В голове билась фраза, ставшая когда-то еще в школе символом средневековья: вассал моего вассала — не мой вассал. Тогда это казалось смешным, потом необязательным, сейчас — именно это древнее правило могло стать основой нашего сотрудничества. — Младший сын Берто-Чино, — Неясыть… Нет, Ольга, встала на ноги, и ее волосы закружил призрачный ветер, а перед ней появился Шэн и склонил голову. — Ты готов принять волю молодого Александра Пожарского как волю рода до его смерти или пока он сам не откажется от тебя? Пес… Нет, огромный сивый волк, бегущий посреди бесконечной степи, остановился и завыл. По коже побежали мурашки. — Ночная убийца, проклятая и сгоревшая в так и не найденном Каракоруме, — Ольга снова позвала, и на ее зов явилась Ноха.