Почти обвинение. Но он чувствовал, что она не сердится. – Я очнулась почти через неделю, умирая от голода, а там у них ничего, кроме тех пакетов от экстремалов, не было: одно долбаное банановое пюре и долбаный фасолевый суп. А по инфолайну, как назло, кулинарное порно. Поверишь ли, что первыми на инфолайн вернулись именно долбаные порноканалы? Он пожал плечами. – Конечно. Почему бы и нет? – Я заметила, у тебя нет инфолайна. – Нет, – согласился он. – Это точно. Она рассказала, что потом они находились у Диза – к тому времени все стали именовать сие учреждение Больницей Святого Дисмаса для Неизлечимо Информированных. Без личного автомобиля передвигаться было непросто. Но в первый же день, как только вновь открылись пункты проката, они с Сэм уехали. Сэм нахлебалась совместного проживания, а она – всего на свете. – А что с Ударником? – спросил он. Она пожала плечами. – А что с ним? * * * – Но ты же не можешь на самом деле находиться в двух местах сразу, – поделился своими сомнениями он, когда все, сварганив себе какую-то горячую еду, уселись за стол. По сусекам наскребли, но хотя бы не постылое пюре из пакета. – Если они сделали электронную копию, а ты сидишь здесь, значит, твой клон – лишь сложная, способная решать разнообразные задачи программа. Но она не обладает сознанием. – Если прежде она им и не обладала. – Вмешалась Сэм, – то теперь – вполне. Она слилась с Марктом. И еще с Марли и Каритой. Он быстро кивнул. Ну да, конечно. – Ах да, вспомнила, – сказала Джина, глядя ему в лицо. Она достала из кармана рубашки несколько чипов и положила их на стол. Гейб уставился на них. Вокруг в безумном танце закружились желтые утята. – Они не пострадали. Маркт скопировал программы и оставил оригиналы для тебя. Они снова твои. Чипы поблескивали под лампой. Джина подвинула их на середину стола, поближе к нему. – И ты не прав, – добавила она. – С точки зрения Марка, я там осталась, чтобы быть с ним. И мне этого достаточно. Хочешь правду, самую что ни на есть? Я бы не смогла там остаться. Марк – прирожденный искусник, а я была рождена, чтобы просто жить. – Она широко улыбнулась. – Только тот, кто имеет тело, действительно может танцевать всю ночь во время набега или спрыгивать с крыши на шнурах. Сэм извинилась и вышла в гостиную. – Догадываюсь, – сказал он. – И делать все это для того, чтобы перелить ощущения в симулированную реальность. Но, пробыв здесь… Не знаю точно, сколько я тут пробыл… – По ее лицу было ясно, что она-то знала это с точностью до дня. – Я теперь не вижу в этом особого смысла. Делать что-то просто ради симуляции делания чего-то. Джина расхохоталась. – Симуляцию в задницу! Да я и видео-то снимала только для того, чтобы иметь возможность делать всю эту хрень самой! * * * Сэм прижала уголок глаза мизинцем. – Наблюдать за этим стало трудновато. Нет. Просто невыносимо. – Она вздохнула. – На моих глазах разворачивалось – я все время об этом думала – совершенно душераздирающее зрелище. Как ни глупо это звучит, у меня просто сердце разрывалось. Присев рядом с ней на кушетку, Гейб похлопал дочь по плечу, пытаясь сообразить, что бы такое отечески-мудрое сказать ей в утешение. – Мы делаем то, что делаем, – начал он через минуту, – и любим, потому что можем. И мы не способны противостоять своим чувствам. – Он хмыкнул. – Иногда остается просто дать им волю. – Я могла хакнуть что угодно, – сказала Сэм. – Любую программу. Даже то чертово «копье» хакнула. Но для этого у меня способа нет. Гейб кивнул. – Добро пожаловать во взрослый мир. Она бросила на него взгляд искоса. – Прости. – Он пожал плечами. – Но это, кажется, все. – Этого я и боялась. – Она снова прижала уголок глаза. – Ну, поплачь же. Я никому не скажу, что ты не крутая. – Спасибо. Он обнял ее обеими руками. – Да ладно. Для чего еще нужен отец? * * * Отыскала его Сэм. Как выяснилось, найти его было не так уж и трудно. Если, конечно, задаться такой целью. В радиусе нескольких сот миль другого независимого разработчика симуляций не было. – Все прочие стянулись к центру событий, – рассказывала Джина, пока они вместе гуляли возле дома. Стояла ночь, в небе сияла луна, они все говорили и говорили, почти без умолку, а если и замолкали, то только для того, чтобы продолжить с новыми силами. Говорить и бродить. Находиться в движении казалось важным. – Даже многие люди из больницы Святого Дисмаса. Тот старик, Фец, консультировался с некоторыми врачами и специалистами, заслуживающими доверия. Новое существование Марка для большинства остается секретом, но оно открывает большие возможности для лечения мозговых травм, нарушений и всякого такого прочего. – Но для этого все равно будут нужны гнезда, – заметил он. – Да, гнезда по-прежнему будут нужны. – Она немного помолчала. – Осталось не так уж много людей с гнездами, которых освидетельствовали, и чью жизнь признали вне опасности. И совсем немного тех, кто готов помочь в новых исследованиях. Она явно хотела продолжить тему, но что-то побудило ее отвлечься. Он вздохнул с облегчением. * * * Но еще через несколько часов она вновь вернулась к этой теме. Солнце уже стояло высоко, но он не чувствовал ни усталости, ни сонливости, будто где-то внутри вдруг заработал генератор, снабжавший его по желанию неограниченным запасом энергии. Никакой магии, конечно. – Я не могу и дальше делать все в одиночку, – сказала Джина. – Подключаться чуть не каждый день, или через день. Пришлось потребовать, чтобы они пока, черт их дери, оставили меня в покое. Они присели на траву невдалеке от обрыва. – Но они не отставали, поэтому я уехала. Они хотят создать новую, защищенную сеть, а я им сказала: «Прекрасно. Флаг вам в руки, я за вас всю работу делать не собираюсь». – Защищенную, значит, – мрачно произнес он. – А я-то думал, что после всего, что было, гнезда запретят к чертовой матери. Прикроют эту лавочку окончательно. – Сейчас никто не занимается этой процедурой, – пояснила она. – Но это временно. Как только будут приняты необходимые меры безопасности, бизнес возобновится. Он нахмурился. – И кто его возобновит? – Люди, которые могут эти гнезда вживлять. Доктора по гнездам. Доктора и сейчас уже при деле, сертифицируют выживших. Их немного, но значительно больше, чем можно было подумать. – Она вытянула травинку и принялась ее разглядывать. – Меня сертифицировали. Тебя, думаю, нет. – Нет. И не собираюсь к ним приближаться. Гнезда должны быть запрещены. – Забудь Шредингера. Эй, Пандора, как твоя головная боль? – Она широко улыбнулась, и Гейб не смог удержаться от ответной улыбки. – Марк знал, что дверь открывается только в одну сторону. Стоит чему-то вырваться из ящика – и запихнуть его обратно уже не удастся. Эту технологию уже не похоронить. Нам остается только оседлать ее и постараться не вывалиться из седла. Он покачал головой. – Технология, подходящая для выполнения конкретной задачи. Вот что требуется. Именно так я тут живу. – Да? – Она подсела к нему поближе. – А подумай-ка вот над чем. Любая «технология, подходящая для выполнения конкретной задачи» кому-то наносит вред. Иногда даже чертовой уйме кого-то. Ядерный распад, синтез, долбаный конвейер Форда, гребаный аэроплан. Господи, да хоть огонь. У каждой технологии есть свой первородный грех. – Она рассмеялась. – Что делает всех нас первородными грешниками. Не выдержавшими искушения. Искусниками. И нам приходится жить дальше с тем, что мы сотворили.