Вот если бы удалось теперь вернуться чуть назад и реактивировать свое тело, если бы мозг не был слишком мал и слишком изношен, чтобы вместить нечто большее, чем простое его присутствие, он бы задержался, чтобы упросить Джину присоединиться к нему в системе, хотя бы на немного, только попробовать, чтобы понять, как сильно плоть разделяла их. А потом он смотрел на Джину, ощущая внутри себя целую вселенную знаний из всех уголков системы, где множество баз данных очерчивали всевозможные нюансы человеческого поведения, описывали все эмоции, выговаривали слова всех человеческих языков, рассказывали все на свете истории, – информация, сканированная с несчетных тысяч людей, которая осела в симуляциях, была упакована в отдельные эпизоды, именующиеся «рекламой», «фильмом» или «видео», и в последовательности эпизодов под названием «новости», «ток-шоу», «сериалы». Одной картины недостаточно, чтобы рассказать все на свете истории, но каждая по отдельности рассказывала свою. Теперь все они без исключения сошлись к нему, расширили контекст его понимания, и он вдруг стал смотреть внутрь Джины, а не только на нее. И от этого великая радость охватила все его существо оттого, что он так глубоко понял ее, хотя она и не была сейчас подключена к сети, пусть даже понимание пришло слишком поздно. Но в следующий же миг он лишился равновесия и полетел вниз с этой вершины понимания, потому что Джины рядом не было и на взаимность рассчитывать не приходилось. Крайняя несправедливость эта уязвила его больнее, чем что-либо прежде во плоти. Чуть позднее он осознал, что, так сильно переживая, выдает всплеском энергии в видимый вирусу спектр свое местонахождение, снова затаился, сохранив в самой глубине последние мгновения с Джиной (Портач ты безмозглый; даже тень его присутствия уловила без труда смысл этих слов) и принялся искать укромное укрытие, которого не мог заметить прежде, на нормальном уровне энергии. Их было несколько, едва заметных, да и то, если только двигаться по определенной траектории и под определенным углом: тогда вход раскрывался, как цветок из бутона. Так он отыскал «Автоответчик Доктора Фиша» и сразу понял, что именно это ему и нужно, этот выход, найденный самим Доктором Фишем. Но в своем теперешнем состоянии зайти туда он не мог. Не отпуская Джины, он двинулся в обход, повторив саму форму «Автоответчика», и оставил там себя в качестве ожидающего сообщения, как замаскированного бойца. Придет время, и кто-нибудь его прочитает. * * * – Вставай, Сэм, – настойчиво повторил Фец. Она попыталась сфокусировать взгляд на его лице, но Фец тряс ее слишком сильно. – Что? Что такое? – спросила она, через силу держа веки открытыми. Казалось, она только что легла. – Плохая новость, а другая еще хуже. Что-то случилось. Лос-Анджелеса больше нет. – Когда мы оттуда уезжали, он вроде был на месте, – сонно пробормотала она, и тут до нее дошло. – Подожди. – Она моргнула и отодвинулась. – А другая новость? – Думаю, мы при этом потеряли и Арта. Глава 29 Охранник, заменивший секретаршу в вестибюле здания корпорации, не советовал подниматься: лифты не работали, а сотрудники, наоборот, покидали здание. – Если, конечно, хотите топать пешком шестнадцать этажей – ваше дело, – добавил охранник. – Впрочем, следующая волна народа все равно отбросит вас вниз. – Ничего, попытаюсь. – Гейб кинул взгляд на мониторы службы безопасности. Все мертвы. – Наблюдение не работает. На экранах только снег, – отреагировал охранник, подняв портативную рацию. – Вперед, так сказать, в прошлое. – Вполне возможно, – откликнулся Гейб и двинулся дальше по коридору, нащупывая в кармане ключ от грузового лифта. Скорее всего, тот был занят, вряд ли только он один забыл вернуть ключ, но этот лифт хотя бы управлялся не через компьютерную сеть. Несмотря на предупреждения охранника, ни в коридоре, ни на лестнице не было ни души, поэтому он без помех смог проникнуть в грузовую камеру. Но от этого ему стало еще больше не по себе. * * * Раздвижные двери в комнату отдыха посопротивлялись, но потом поддались и остались стоять раскрытыми, будто их механизм сломался. Гейб постоял в нерешительности на пороге, надеясь, что здесь никого нет, но тут заметил Ле Блан. За тем же столиком, где он сидел в тот день, когда она пришла сообщить, что Джина собирается спрыгнуть с крыши, и в том же положении лицом к экранам. Только вот там на этот раз не было ничего, кроме пульсирующих теней. Гейб снова уловил на мгновение картинку озера с каменистыми берегами, прежде чем сумел повернуться так, чтобы не смотреть на мониторы. – Ле Блан, – позвал он ее, медленно подходя ближе. – Бонни, с тобой все в порядке? Он зашел спереди, держась спиной к экранной стене. Выражение, застывшее на круглом лице Ле Блан, было точь-в-точь таким, как у жертв страшных катастроф, когда они недоуменно смотрят на то место, где раньше была рука или нога, не в силах осознать свою потерю. С глазами у нее тоже что-то было не в порядке: они двигались не совсем слаженно, хотя при виде него все же сфокусировались. – Ну конечно, кому же еще тут быть, – выговорила она хрипло, с трудом. Потом вздрогнула, моргнула и снова сфокусировала взгляд на Гейбе. – О, боже, Гейб, ведь и ты тоже в это влип? Или, точнее будет сказать, оно в тебя влипло. Осознание безостановочной пульсации теней на экранах за спиной обострилось почти до боли. – Думаю, Бонни, так и есть. – Перемена ради машин. – Она тяжело вздохнула. – Мы все время только и делали, что под них подлаживались. Но это в последний раз. Теперь мы поменялись уже ровно настолько, чтобы машины дальше уже сами делали все перемены по своему выбору. Он взял ее за руки, чтобы помочь подняться. – Мы теперь с тобой пойдем к медикам… – Забудь. – Она отняла руки. – Эта штука в первую очередь заняла медотделение, теперь там все уже тоже переменилось. – Она обеими руками осторожно ощупала свою голову, словно та была из хрупкой скорлупы. – Остается только выйти в контекст. Если сможешь его отыскать. Потому что между контекстом и содержанием пролегает тень. Так ведь? – Лицо Ле Блан скорчилось в гримасе. – Если не совсем, то близко к этому. У меня осталось совсем мало времени. Тень падет, и я упаду вместе с ней. Вот что все это значило, понимаешь? Зачем Вальжан захватил Диншо на платформе. Из-за падения. Это он падал вместе с ней. С Джиной. – Она коротко рассмеялась, но глаза ее умоляли. – Если не можешь чего-то поиметь, и оно не танцует – съешь его или выкини вон. Надеюсь, ты умеешь танцевать, Гейб, и если да, лучше танцуй быстрее, потому что вот оно, уже здесь… Она на мгновение удивленно застыла, затем ее тело скрутило судорогой, и она упала со стула. – Бонни? – Гейб присел возле нее на корточки и приподнял ей голову. Глаза Ле Блан слепо смотрели прямо перед собой, правый зрачок сузился до точки, а левый расширился почти на всю радужку. Последние два удара, и пульс на виске исчез. От подкатившей тошноты мир вокруг закачался. Гейб тяжело осел на пол и схватился за голову. Гнезда… Мысли в голове перемешались, потом что-то забрезжило, но сконцентрироваться не удалось. Гейб зажмурился, ожидая, что вот-вот что-то произойдет и с ним. Может, это будет похоже на резкий удар ногой или топором по голове или прямо в лицо, между глаз… Вдруг перед его внутренним взором возникла совершенно ясная картина озера. Он стоял и смотрел, как человек на противоположном, усыпанном галькой, берегу, начинает поворачиваться к нему лицом. Тут его обуял ужас, и в следующий момент перед моргающими глазами Гейба снова предстала безмолвная комната отдыха. Он почти уловил, кто это был там, на берегу, но не совсем. Образ исчез слишком быстро. Ле Блан не двигалась. – Бонни? – снова позвал он ее. Звук его голоса потонул в ватной тишине. Он заставил себя подняться и подойти к панели срочной связи. Возле (перемена ради) компьютеров. – Охрана! – Он стукнул по панели кулаком. – Медики, кто-нибудь, здесь женщина с травмой. – Он глянул через плечо на Ле Блан, зацепил взглядом и экраны, но тут же отвел глаза, не желая подчинятся завораживающей силе, которая притягивала взгляд туда. – Она травмирована или уже мертва. Может кто-нибудь подняться сюда? Из динамика над панелью раздался треск помех, но за помехами ему послышался чей-то слабый голос. – Охрана или медотделение, – громче повторил он и снова ударил по панели. Но на этот раз всего какие-то секунду-две слышались помехи, а потом – тишина. Гейб посмотрел вверх, будто мог каким-то образом вдруг обрести рентгеновское зрение и проникнуть взором на верхние этажи, на шестнадцатый, где была его яма, и Ле Блан, и Джины, и Марка. Коснулся своего лба: обычная кожа, такая же, как и всегда. Странно, совершенно не чувствуется сидящей внутри бомбы. Что-то заставило его снова посмотреть на Ле Блан. Возле ее головы на ковре разрасталось темное пятно. Кровь текла у нее из ушей. Он кинулся прочь из комнаты к грузовому лифту. * * * В лифтовом холле наверху стояла такая же мертвая тишина, как и в комнате отдыха внизу, все двери в рабочие ямы закрыты. Гейб нахмурился. Такого быть не должно; замки специально запрограммированы открываться при малейшем сбое в функционировании системы внутри здания. Особые отказоустойчивые замки, чтобы во время аварии сотрудники не оказались запертыми в ямах. Переходя от двери к двери, он пробовал каждую, звонил, но никакого отклика не получал и потому не мог понять, был ли там вообще кто или нет. Хорошо бы все они успели скрыться, когда и Ле Блан пыталась отсюда уйти. В конце коридора дверь в «яму» Марка стояла приоткрытой, и Гейб туда вошел. * * * «Как же тяжело», – подумал Гейб, глядя на тело Марка. Если бы он остался в медиа-баре, то не пришлось бы теперь смотреть на все это и слушать болтовню парнишки, который говорил и говорил что-то без умолку, стоя под мигающей время от времени лампой. Какой-то незнакомый совсем парнишка, лет восемнадцати-девятнадцати от силы, слишком молодой, чтобы быть врачом. Может, один из рок-дружков Джины – но нет, для рок-звезды недостаточно чудной. Относительно говоря, конечно. Парень потряс его за плечо. – Я спрашиваю, что там происходит, снаружи? Гейб непонимающе посмотрел на него. – Мне удалось выйти только на обрывки новостей, прежде чем он, хм, перестал дышать, – сказал парень. – А теперь и это исчезло. Гейб повернулся к Джине. Пустота в ее глазах пугала еще сильнее, чем вид тела Ле Блан. Или Марка. – Как там снаружи?.. – он вздохнул. – Скорее всего, так же, как и говорилось в новостях. Только о некоторых фактах там умалчивалось. Я был в медиа-баре и видел, как у одной посетительницы случился удар, и я почти уверен, что ей были имплантированы гнезда, как и Ле Блан там, в комнате отдыха, внизу. Ле Блан мертва. Ее яма на этом этаже, она упала и умерла, и… – Он замолк, глядя на Марка.