– Думаешь? Такой же эффект мог быть от вертикального взлета на самолете, или если прикрепить камеру к носу ракеты, выстрелить ею вверх, а потом прокрутить запись задом наперед. Любой из этих способов дает ощущение стремительного движения. Нужно только придать записи нужное направление. Контекст, в котором она станет падением. А вне контекста – это просто картинки, которые проносятся очень быстро. – Она облизнула губы и с трудом сглотнула, в горле совсем пересохло. – Так чего тебе было надо – паршивых быстро несущихся картинок или настоящего падения с высоты? Вальжан нахмурился. – Ты меня запутала. – Это не я, – сказала она нарочито безразличным тоном. – Все оттого, что ты вне контекста. Но знать, что это за контекст, необходимо, потому что у тебя будет только одна попытка в него попасть. Он помедлил, обдумывая ее слова. – Откуда ты знаешь? – Когда я делаю видео и что-то не срабатывает, я вырезаю этот кусок и выбрасываю. Бесполезный, не вписывающийся в контекст кусок. Для записи это нормально, а если речь идет о мыслях? Ты ведь не захочешь сидеть вечно на какой-нибудь космической помойке, а если не знаешь своего контекста, то там, скорее всего, и окажешься. Один долгий миг ничего не происходило, но потом Вальжан отпустил женщину. Она чуть качнулась, потом кулем сползла с парапета вниз, на ковровое покрытие платформы. Джина поманила ее к себе пальцем, и женщина отползла от Вальжана подальше. Вальжан все еще сидел на парапете, обеими руками взявшись за нож и наморщив лоб. Теперь тени камней проносились по плащу наподобие метеорного дождя. Когда Джина двинулась – один шаг, ближе, еще ближе – к Вальжану, у нее в голове мелькнула мысль о падающих звездах. Тот, казалось, не замечал ее, даже когда она положила руку ему на плечо. Узоры на плаще замедлили свой бег, стали местами гаснуть, заколебались. Внимательно следя за выражением лица Вальжана, Джина крепко обхватила его за плечи и потянула к себе. Левый его глаз налился кровью и розоватыми слезами. Джина потянула сильнее, и после секундного противодействия Вальжан соскользнул с парапета на платформу, все еще держа нож перед собой обеими руками, будто в молитве. Плавным движением Джина забрала у него нож. Вальжан растерянно посмотрел на нее и начал было что-то говорить, но тут их обступили охранники и оттащили его прочь. – Я заберу этот нож. Держа нож двумя пальцами, Джина повернулась к Клуни. – Не искушай меня, задница, ты значишься у меня среди первых в списке вонючек. – Я здесь вышестоящий начальник. – С этими словами он прищелкнул пальцами и протянул руку. Джина сделала легкое движение кистью – и нож вдруг закачался в ядовито-зеленом ковре между ног «начальника». – Ой, как неловко! – отчетливо выговорила она прямо в побагровевшее лицо Клуни. Один из охранников схватил ее за руку. – Уберите эту женщину, – приказал Клуни, вращая глазами. – Она ненормальнее этого своего рок-н-ролльного дружка. Джина с легкостью вывернулась из захвата. – Я могу убраться сама. Не поперхнись, осведомитель. Все же двое охранников подхватили ее под руки и повели прочь. Когда они вели ее мимо Людовика и Диншо, Вальжан в полной отключке распевал «Малышку с Кони-Айленд». Глава 26 Вальжан допел песню и осел в окружении подергивающихся узоров возле ног доктора. Это была та же самая высокая женщина-врач, с которой спорила Джина в яме у Марка. На ее лице не проявилось и тени эмоции, даже когда она, начав снимать плащ, обнаружила, что проводники от «начинки» плаща через воротник подключены напрямую к гнездам в голове у Вальжана. Гейбу при виде этого стало не по себе, но она просто наклонилась и деловито дала человеку, находящемуся в полубессознательном состоянии, четкую инструкцию, как отсоединиться. Диншо подтолкнула его, и Гейб дернулся, чувствуя себя виноватым – он почти забыл о ней. – Ты в порядке? – спросил он, но та только отмахнулась, указав на двери лифта. Оттуда только что показался Мэнни, какой-то осунувшийся и встрепанный, будто его подняли с кровати. Клуни тут же подскочил к нему и принялся объяснять, что вызов охраны поступил к нему, поскольку Мэнни был недоступен, а он в его отсутствие был старшим начальником. Похоже, Мэнни просто терпел его присутствие, не вслушиваясь в болтовню Клуни и сосредоточив внимание на враче и охранниках. Он обернулся, чтобы глянуть на Диншо, и нахмурился, заметив рядом с ней Гейба. – Наверное, тебе теперь влетит за то, что снова оказался на месте преступления, – вполголоса сказала Диншо. – И как это тебе удается все время тут оказываться, когда кто-то собирается спрыгнуть? – Такое вот везение, – неловко откликнулся Гейб. Подошел охранник и сунул ему в руки плащ Вальжана. – Держи. Она – твоя приятельница, ты ей и отдавай. Гейбу не хотелось даже дотрагиваться до этой штуки. Он быстро скатал плащ, стараясь, чтобы провода, побывавшие в черепе Вальжана, остались внутри свертка. Диншо неприязненно отступила на шаг назад. – Поистине изощренное изобретение. – Да уж. Мимо с обиженным видом прошествовал Клуни; самый крупный из охранников взвалил на плечо безвольное тело Вальжана и последовал за доктором к лифтам. – Ведь вы не пострадали? – осведомился Мэнни у Диншо. Он смотрел на нее со странным прищуром, будто пытаясь оценить, насколько она сама была виновата в том, что произошло. Диншо молча покачала головой. – Хорошо. Это хорошо. С немного озадаченным видом он отправился восвояси, а Гейб с Диншо уставились ему вслед. – Что изменилось на этой картинке? – спросила Диншо, потирая шею в том месте, где Вальжан прижимал ее. – Не знаю. – Гейб посмотрел на плащ в своих руках. Остаточный всплеск энергии послал серую волну по белизне ткани – словно какой-то зверь испустил последний вздох. * * * «Белая молния» в керамическом кувшинчике. Сработало раз, должно было сработать и второй. Но не вышло. Уровень жидкости в кувшинчике постепенно понижался, но ничего не происходило. Жгла она, как и положено, но сегодня Джина была, похоже, огнеупорна. Вот оно, близится. Она попыталась отгородиться от этой мысли, отхлебнув еще из кувшинчика. Да, да, конечно, теперь можешь двигать прочь, подальше. Прогуляемся чуток… …вот оно… А вот тебе еще глоток. Заткнись, подонок. Слишком трудно, слишком трудно было думать обо всем. …прогуляемся со мной… …в контекст… И контекст туда же. Кувшин наполовину пуст, а она по-прежнему ничего не чувствует, совсем ничего. Тот паренек с отпечатком ботинка на лбу снова сегодня прыгает со сцены. Боже, ему что, некуда больше пойти, нечего больше делать? – Мы делаем, – дит-дит-дит – то, что делаем. А делаем, – дит-дит-дит – потому что можем. Джина накрыла рукой палочки. Флавия секунду подождала, потом вытянула их снова и забарабанила по краю стола. – Знаю, чего ты ищешь. Знаю. – Флавия отодвинула от нее кувшинчик. – Узнав раз через провод, знаешь человека до конца. Джина снова придвинула к себе кувшинчик и обняла его. – Не думаю, что ты была бы готова узнать меня сегодня, черт тебя дери. Снова этот просверк улыбки, о которую можно порезаться. – Еще недостаточно накачалась? Она медленно помотала головой. – Как стеклышко. Должна была предвидеть, что это когда-нибудь случится. Миновала точку насыщения, больше не впитывается. Теперь остается только пройти чистку и начать накачиваться заново. Прежде чем одометр обнулится. – Конечно. – Флавия стукнула ее по щеке одной из своих палочек. – Как, чувствуешь? Джина удивленно хохотнула.