Неплохо было бы все же просматривать видео перед выпуском. М. У Мэнни внутри все будто оборвалось. Он вызвал на экран обе очереди – на просмотр и на выпуск – и пришел еще в больший ужас при виде того, как позиции стройными рядами перекочевывают из одного списка в другой, словно солдаты на параде. Проклиная себя, он тут же заморозил процесс, успел отозвать две позиции из самого низа очереди на выпуск обратно, и откинулся в кресле, стараясь успокоить дыхание. Если Команда Наверху учуяла, чем он тут занимался, то, возможно, ему придется вылететь отсюда еще быстрее Ударника. Да не просто за дверь, а прямиком на скамью подсудимых – компании не впервой добиваться осуждения сотрудника за создание видимости работы путем автоматизации процесса. Паника чуть улеглась, когда Мэнни заметил, что несколько материалов все же задержались в очереди на просмотр. Короткие рекламные ролики и два видеоклипа, оба созданные Видео-Марком. Но не прошло и минуты, как его снова зашкалило и сердце заколотилось вдвое сильнее. Даже с учетом автоматизации части процесса тот не должен был начинаться сам по себе. Необходимо было специально вызвать позицию из очереди, просмотреть и только затем отправить дальше – либо автоматом, либо вручную. Но и тогда процесс не должен был повторяться сам по себе – требовалось отдать распоряжение доставить следующую позицию из очереди на просмотр. Никак не должно было такого случиться, самопроизвольный цикл исключается. Но и начаться сам по себе процесс никак не мог… Сердце едва не выпрыгивало из груди. Это все мелкий поганец из пентхауса. Сукин сын не только проник в его систему, но и заразил ее каким-то вирусом. Иного объяснения быть не может. Если этот засранец сумел проникнуть в рабочую область Людовика, значит, может пролезть куда угодно, и эту программу именно он запустил. А потом подсадил своего вируса. Явно недостаточно химии ему добавляют в пищу, или он уже к ней привык… а если Команда Наверху узнает… «Это у меня просто перевозбуждение в левой височной доле, – подумал он. – Трэвис, наверное, с удовольствием взялся бы изучить этот феномен. Особенно сейчас». Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, стараясь дышать через нос и таким образом успокоить боль в груди. «Дурной день, – повторял он про себя, словно мантру. – Дурной день, дурной день, дурдень, дурдень…» Постепенно боль начала отступать. Он почти успокоился, когда в дверь забарабанили. – Ривера, сукин сын, я знаю, что ты там! Он застонал. Айеси. Никто больше не посмел бы ломиться сюда, игнорируя предупреждение «Не беспокоить и не отвлекать». Он нажал клавишу динамика. – В ваших интересах, чтобы дело оказалось достаточно важным. Мне некогда отвлекаться по первому зову подчиненных, у которых вдруг возникли проблемы. Она снова забарабанила в дверь, после чего Мэнни ее разблокировал. В обычных условиях он просто бы вызвал охранников и приказал утихомирить смутьянку. Но та могла снова сигануть с платформы. Джина вошла решительным шагом, оперлась кулаками о стол и наклонилась к самому лицу Риверы. – Тебе скоро некогда станет жить, если не предпримешь что-нибудь относительно Марка. Он совсем, на хрен, спекся. Мэнни скривился, как всегда делал в ответ на грубость, произнесенную в его присутствии, чтобы указать собеседнику его место. – Ваш приятель в приличной форме, о чем говорят все отчеты. Его производительность намного выше ожидавшейся, он прекрасно приспособился к новым условиям и, по свидетельствам врачей… – Конечно, ваших мясников на вашей зарплате. Да они жареного цыпленка признают живым и бодрым по вашему желанию. Живо вызывай нейтрала, не то я вызову. – Простите? – вежливо переспросил он. – Что значит «нейтрала»? Она выпрямилась, руки в боки. – Независимого нейрохирурга. Любого, кого вы еще не захомутали, кто не ждет бешеной выгоды от вашего долбаного «прорыва». Мэнни коротко, элегантно рассмеялся. – Боюсь, медицинская страховка «Диверсификации» не предусматривает оплаты консультаций врачей, не состоящих в штате фирмы, за исключением чрезвычайных ситуаций, когда требуется квалификация узкопрофильных специалистов. – Направьте счет мне. – Это, мисс Айеси, за пределами вашей кредитоспособности. Думаю, вам неплохо бы самой побольше времени проводить в системе, чтобы полнее ощутить ее возможности. Ваши результаты, правду сказать, оказались ниже ожидаемых. На самом деле он не имел ни малейшего представления о том, каковы ее результаты, но такой прием обычно безотказно действовал против претензий подчиненных. – Нечего на мои результаты кивать. Сыта я уже твоей жвачкой. Не вызовешь нейтрала – сама приведу, едят тебя мухи. – Не получится, – добродушно откликнулся он. – Ни один врач не станет осматривать чужого пациента, если об этом не просит сам пациент. А я не думаю, что Марк об этом попросит. Она молча жгла его взглядом. Потом сказала: – Ничего, найду способ. Не беспокойся. И найду способ пригвоздить твою задницу к скамье подсудимых; твою, твоих головосверлов и всей этой вонючей конторы. – Понятно. – Мэнни отодвинулся от нее подальше и сложил руки на столе. – Высказались? Если да, то теперь я хотел бы напомнить вам кое-что. Мы здесь обычно таким тоном с вышестоящими лицами не разговариваем. Если позволите себе такое еще раз, подвергнетесь дисциплинарному наказанию. Вы уже сейчас его заслужили, однако, принимая во внимание ваше чрезвычайное волнение, неизвестно чем вызванное, правда, я не намерен давать делу ход… – Вау! Что за несказанное снисхождение! – Она смерила его недоверчивым взглядом. – Премного благодарна. Я прямо укакаюсь, если такое позорное пятно ляжет на мой послужной список. С этими словами она развернулась и вышла. Дверь за ней снова заблокировалась, а Мэнни напряженно ждал: вот-вот зазвонит телефон и накатит новый кризис. Самое время. Но прошло несколько минут благословенной тишины, и он позволил себе расслабиться. Видимо, неприятности этого дня, этого дурного дня, подошли к концу. И дурные дни когда-то заканчиваются. Он вызвал список выпущенных материалов, собираясь по-быстрому с ними ознакомиться – на случай, если Команда Наверху решит его навскидку проэкзаменовать. Тогда он скажет, что предварительно просмотрел большинство материалов до того, как лег на процедуру, и направил их на выпуск последовательными порциями, чтобы избежать перегрузки области выпуска. Никто из начальства не обладал достаточной квалификацией, чтобы опровергнуть такую возможность. Покончив с этим просмотром, можно будет перейти к замороженным в очереди материалам – сегодня к вечеру или наутро. А пока пусть там постоят. Вначале он просмотрел рекламу – вполне сносно. Кое-что он отправил бы на доработку, но ничего катастрофического, за что пришлось бы держать ответ перед начальством. Видео он перевел на экран, занимавший большую часть задней стены кабинета. Первым оказалось творение Айеси с некоей рок-группой под названием «Канадейтам». Он покачал головой. Что за глупое название, можно подумать, что «Диверсификация» забавляется ребусами. Через пару минут он нажал кнопку на пульте, переключаясь на следующее видео. Прошло еще какое-то время, и он понял, что смотрит на пустой экран. Ошеломленный, он повернулся в кресле обратно к столу – но не мог сообразить, зачем. Бросил взгляд на экран монитора. Крупные белые буквы гласили: Запись просмотрена. И ниже, мельче: Назад, вперед, выход? Он снова повернулся к настенному экрану и нахмурился. В голове туман, будто он неожиданно заснул. Видимо, очень уж нудное оказалось это рок-видео, если его так сморило. Мэнни попытался вспомнить, что же там такое было, но ничего, кроме ритмично пульсировавших теней, вспомнить не смог. Наверно, он устал намного сильнее, чем ему казалось; слишком напряженным выдался день. В следующую секунду он уже стоял возле стола и остервенело тер правый глаз. Черт, действительно пора отдохнуть, от всех этих рок-н-ролльных дикарей и хакеров, чересчур умных на свою голову. Кстати, о хакерах: что же сделать с тем маленьким ублюдком? Можно прямо сейчас поехать к нему и посмотреть, как тот будет выкручиваться, а можно дать ему помариноваться пару деньков, в безвестности; если же он осмелеет и снова заберется к нему в систему, то встретит жаркий прием. Мэнни поймает его с поличным. А под угрозой отзыва договора о возмещении вреда и перевода в тюрьму он вряд ли устоит. Дерьмец. Мелкий яйцезвон. Черт его раздери, зачем давать ему даже минуту уверенности в собственной безнаказанности? Он сел за клавиатуру и тут же отбил в пентхаус короткое жесткое письмо. «Теперь обливайся потом от страха всю ночь, сукин сын, – подумал Мэнни, – и к завтрашнему дню, когда я до тебя доберусь, как раз дойдешь до кондиции и превратишься в дрожащее дерьмо собачье, каким ты и являешься». Иммануэль, когда ты успел стать таким злобным? Будто отец, его голос заговорил вдруг в голове; долгие годы он молчал, поэтому сейчас застал Мэнни врасплох. Отец гордился стремлением сына быть всюду первым, его честолюбием, но прошла уже почти четверть века с тех пор, как они разговаривали последний раз: отец умер вскоре после выпускного бала в школе, которую окончил Мэнни. Верно. Отец не видел его взрослым. Презрение в его словах сильно задело, привело в смятение. «Я просто стремлюсь продвинуться… Знаешь, как нелегко бывает пробиться вперед, обогнать остальных на голову…» Абсолютно все готово, не хватает только голов. Воспоминание о Джослин оставило во рту привкус тухлятины. – Хакеры, сдвинутые вивисекторы и бешеные рок-н-ролльные дикари кругом, паноптикум сумасшествия, а что не сумасшедшее – слишком вялое и неспособное к продолжению рода, вот отчего я такой злобный, отец, и ты бы таким стал на моем месте, если бы тебе пришлось делать то же, что и мне. Он понял, что шепчет это вслух, и тут накатила новая волна изнеможения. Слишком много всего, слишком быстро кругом все происходит. Завтра, подумаю обо всем завтра, и о хакере в пентхаусе тоже. А если он теперь, даже после получения письма, осмелится снова к нему вломиться, это только даст дополнительное свидетельство его неуправляемости и нежелания исправляться. Если «Диверсификация» ему не указ, суд его укоротит, а всю недостающую информацию можно будет вытрясти из него, рано или поздно. На этом Мэнни остановился и, прежде чем отключить консоль, пометил оба видео для повторного просмотра назавтра через гнезда. Уж если они настолько плохи, что усыпили его, стоит познакомиться с ними подробнее, на случай, коли Команда Наверху потребует от него объяснений, почему он все же выпустил их в свет. Подключившись через гнезда, вряд ли заснешь, подумал Мэнни. Не остановись он по дороге немного подкрепиться в пустой столовой – вероятно, успел бы покинуть территорию до вызова охраны. * * * Гейб услышал ее крик, стоило ему ступить в коридор из лифта. Крик исходил не из ее рабочей «ямы», а из дальнего конца коридора. Из «ямы» Видео-Марка. Дверь туда была отворена. Какое-то мгновение он помедлил. Последний раз их разговор закончился не в его пользу, поэтому неизвестно, одобрит ли Джина его вмешательство. Греби отсюда, на свою галеру. Видимо, зря ему показалось, что он в состоянии чем-то помочь ей, да и себе тоже. – Он не в себе! – кричала Джина. – Вытащите его отсюда… – Эй, – негромко окликнул его кто-то сзади. Гейб обернулся. В дверях лифта, не давая им сомкнуться, стоял высокий худощавый мужчина в странном плаще с меняющимся рисунком. Плащ был откинут назад, так что большая часть его поверхности была не видна, но ритм, в котором пульсировали тени неровной формы, показался Гейбу тревожным. Он, было, попытался сосредоточиться на лице мужчины, чтобы не видеть мерцающих теней, но и на это лицо тоже не особенно хотелось смотреть. Выражение каким-то образом сочетало в себе беспомощность и острую жажду – в обычных условиях Гейб назвал бы такую гримасу похотливой. – Сообщи им, – сказал мужчина. – Я погрузился в видеопоток и выудил кое-что: я видел в лицо незнакомца на каменистом берегу. С этими словами мужчина отступил в кабину лифта, отпущенные наконец двери клацнули. Гейб моргнул, не в силах сообразить, что такое сейчас произошло у него на глазах, после чего направился к раскрытой двери перед «ямой» Марка. Там по одну сторону от безучастно свернувшегося калачиком на полу тела Марка стояли двое врачей-имплантологов из медицинского отделения «Ди-Ви», а по другую – Джина, не сбавляющая тона. – Он не поднимается, совсем не двигается, не покидает пределов этой комнаты – просто лежит тут, на этом поганом ковре, сложившись пополам, и все! – Мы уже объясняли вам, миз Айеси, – с некоторым нетерпением в голосе говорила та из врачей, что была повыше ростом, – что все показатели Марка в подключенном к системе состоянии совершенно нормальны для него. Энергетические параметры у него всегда были довольно низкими… – Вовсе не всегда… – … потому что именно таким образом его организм реагирует на новые возможности, и, по сути, это мало чем отличается от реакции йога… – Йоксель вашего йога… Вторая врач подняла руку. Помощь после нокаута Джины ему оказывали не они, а другая женщина. Интересно, куда она пропала, мелькнуло в голове у Гейба.