* * * Когда Ривера похлопал его по плечу, он дернулся. Но тот, казалось, и не заметил, настолько был поглощен стараниями соблюсти точно отмеренную ширину улыбки. «Будто повелитель, которому не подобает выказывать эмоции перед слугами», – подумал Кили с горечью. У него было до того дерьмово на душе – хуже не бывает. Эй ты, парень, ты-ты, с членом в руке, поприветствуй зрителей программы «Новости со всего мира», вы будете гвоздем этого часа – ты и твой член. Но поделать он тут ничего не мог. Тут главный был Ривера, а если начальнику вдруг вздумалось подсмотреть за одним из своих подчиненных, то кто он, собственно, такой, чтобы возражать? Да и кто бы ему поверил? – Мне нужно две копии этой записи, – жизнерадостно потребовал Ривера, придвигая свой стул ближе к консоли. Кили послушно задал повторное копирование и поднялся со своего места. – Не возражаете, если я пойду отолью? На тебя, поганец этакий. Мэнни мотнул головой в сторону двери. – Надеюсь, ты уже успел разведать, где туалет. – Да, конечно. Я бы, правда, предпочел сходить в другой, на противоположной стороне улицы, если не возражаешь. Ах, ты против? Жаль, не выгорело. Если тому перцу, за которым он сейчас подсматривал, приходится работать на Риверу чуть не каждый божий день, немудрено, что он норовит забыться со своими воображаемыми друзьями. Господи Иисусе. Дверь в туалет запиралась. А вот окон там не было. Он мог тут справить нужду или покончить с собой. По желанию. Узнаваемая картинка? Первая онлайн-встреча с исправительным комитетом должна состояться через месяц. Ну, предположим, даже решится он им сообщить, что «Диверсификация» заставляет его шпионить за сотрудниками, взламывать их персональные системы и следить за ходом работы? Попытайся-попытайся. Если он хотя бы еще лично перед ними отчитывался, то, может, и сумел бы довести дело до суда. Но «Ди-Ви» не выпустит такую информацию отсюда, не допустит, чтобы он обвинил Риверу даже на словах – они просто отключат канал на полуслове, извинятся за «технические проблемы» и восстановят связь минут через двадцать, когда он уже будет идиотски улыбаться в пропитанной наркотиком одежде, черт бы ее подрал. Чего суетиться? Через месяц это уже станет неважно. Вовсю заработает заведение в Мексике, да и в Штатах недалеко будет уже до легализации всей процедуры. «Диверсификация», похоже, куда более вездесуща, чем даже Доктор Фиш. Кили понюхал воротничок рубашки. Предательского запаха свежести давно не ощущалось – ну да, иначе как бы он смог проникать в систему… «Теперь снова можно в нее проникнуть», – мелькнуло у него в голове. Найти еще какой-нибудь периферийный элемент, войти с тем перцем в контакт и выдать ему всю историю, без утайки, а потом попросить позвонить… Кому? Сэм? Фецу? Джоунзу? Что они могут предпринять? Только сами попадутся. Может, просто дать этому перцу понять, что за ним следят – эй, ты, с членом в руке! Он вернулся в гостиную, где Ривера веселился, снова пустив запись. Чересчур, причем, веселился – может, боссов своих Ривера и мог обмануть, но ему было ясно видно, что тот уже не первый день сидит на стимуляторах. Трудится во имя осуществления своего большого проекта. А может, Ривера вообще считал, что паранойя не вредит продвижению по службе. Ривера остановил действие на экране и откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по бедру. – Можешь ли ты каким-либо образом без него активировать игровые эпизоды? Хочу проверить, во что еще он играл. С языка чуть было не сорвалось: «Да, все они в энергозависимой памяти его персональной системы», но Кили вовремя спохватился. – Нет, к сожалению. Может, кто-то другой бы и смог, но ваша система безопасности стянута крепче, чем крысиная задница. Проникнуть мне удается только через базу данных, которую он добавил к симуляции, да и тут надо быть предельно точным, не допуская задержки и на долю секунды. Чтобы подгадать свой вход на момент до приема дополнительного антуража основной программой. Как было с этой грозой. Потому что до включения в симуляцию подобные элементы технически не являются ее частью. Они находятся в доступной и другим сотрудникам области хранения. Ривера задумчиво кивнул. – Значит, прочие сотрудники тоже могут это сделать. – Если умеют. Это не так легко осуществить, даже зная нужные команды. Не каждый может стать хакером. Кили тут же стало стыдно за невольно прозвучавшую в его словах гордость. В данный момент гордиться ему было абсолютно нечем. – А как насчет энергозависимой памяти персональных систем? – спросил Ривера. – Ведь она является лишь частью общей области хранения данных. Кили охватил гнев. – А не являются ли такие действия слегка противоправными? Улыбка, которой Ривера его одарил, выглядела на удивление добродушной. – Если у тебя вдруг возникло желание порассуждать о законности, мы можем аннулировать твой контракт, и тогда сколько угодно обсуждай эти проблемы с настоящим судьей в настоящем суде. – А что, если я возьму и сообщу там о том, чем вы тут занимаетесь? – Ну, если твоим словам не обнаружится никакого подтверждения, тебя осудят за лжесвидетельство. Думаю, нетрудно будет найти другого хакера, – Ривера немного помолчал. – Собственно, это неплохая идея. Хакеры пытаются вломиться к нам постоянно. Обычно мы не отслеживаем тех, которым это не удается, иначе не вылезали бы из судов. Но, видимо, стоит захватить еще одного. – Давайте, давайте. – Энергично закивал Кили. – Только не откладывайте надолго. Будет шанс показать вам, ублюдкам, что два хакера могут сделать с вашей системой. Ривера расхохотался, откинув голову назад. – Ну, теперь самое время исполнить гимн рабочей солидарности, никак не меньше! – Он показал на застывшее на экране изображение кузнечика. – Если хочешь знать, ты отличаешься от этого джентльмена только одним – некоторыми, так сказать, анатомическими особенностями. Но хотя у тебя, в отличие от него, есть яйца, мы тебя крепко за них держим. – А что вы собираетесь сделать с ним, с человеком, за которым мы следили? Тоже подключить с помощью своего штепсельно-гнездового устройства? Или ему это не светит? – Наши планы насчет него тебя совершенно не касаются. Продолжай наблюдать, вот и все, – сказал Ривера, поднимаясь с места. – Мне нужно решить еще много других вопросов, прежде чем я займусь нашим общим знакомым. Впрочем, он никуда не денется. – Ривера взял со сверкающего полировкой длинного стола для совещаний, занимавшего середину комнаты, свой кейс. – Перегони мне еще две копии на чипы. Нет, лучше три. Они должны быть готовы к моему приходу завтра утром; другие записи, которые удастся получить к тому времени, тоже сохрани в трех экземплярах. В кухонном уголке есть все необходимое, чтобы приготовить ужин. Все каналы инфолайна к твоим услугам. Боюсь только, сильнодействующих препаратов здесь нет… – А что, прачечная бастует? – спросил Кили. – … но если сумеешь раскусить код замка в баре, можешь налакаться коньяка лучшей марки, которую потребляет Команда Наверху. Выпивка хорошего качества не должна вызывать слишком тяжелого похмелья. После ухода Риверы Кили снова сел за консоль и повторно включил запись, разделив экран пополам, чтобы параллельно с действием видеть скрипты. Если бы удалось найти способ активнее манипулировать дополнительными элементами, возможно, получилось бы не только перемещать имеющуюся информацию, но и добавлять новую для ведения диалога. Все, что его стараниями женщина говорила загипнотизированному перцу, было взято из чаще всего употреблявшихся в игре диалогов, но и тогда он едва не испортил все своими манипуляциями с кузнечиком. Если бы только доктор Фиш мог наведаться сюда с визитом. Однако, если бы этот дом впустил доктора, то и его самого, скорее всего, не зажали бы в такие тиски. Игровая программа была достаточно сложна, намного изощреннее, чем он считал возможным увидеть в «Диверсификации», но если бы только удалось заставить ее принять вводимые им элементы без завала, тогда могло выйти нечто большее, чем просто втиснуть туда скопированные фантазии самого перца. Можно будет поговорить. Эй, ты, с членом в руке. Можно будет его предупредить. Глава 16 Аранжировку одного из хитов Ударника под названием «Кого ты любишь?» делал Тео. Сугубо на синтезаторе, конечно. Он бы в сумерках не отличил гитару от любовницы. Если предположить, что таковая у него была. Но надо отдать ему должное: при всех синтезаторских ухищрениях ему удалось сохранить присущий вещи надрыв, словно сорок семь миль продираешься через колючую проволоку с коброй на шее. Протолкавшись через танцующих на пятачке к показавшейся знакомой фигуре – голова скачет вверх-вниз – кладешь ему руку на плечо, чтобы он обернулся и не ускользнул на этот раз. Кого ты любишь? Куколка, скажи-ка еще раз – я что-то не расслышал. Прости, обозналась, хотя и этот вполне ничего, в другой раз даже можно было бы тут задержаться, представив на минуту, что это все же он. Вместо этого выбираешься обратным ходом наружу, где воздух еще не остыл от дневной жары. Кто-то, стоя на обочине, отбивает ритм палочками на крыше брошенного лимузина. Кого ты любишь? Куколка, спроси еще разок, видать, не слышала того, что видел я. (Мерзкий мост, все вниз и вниз, каждый шаг с грохотом отдается в голове, когда же он кончится? Но надо двигаться дальше). У заведения «Стань кем хочешь» вдруг замечаешь его: стоит к тебе спиной и разговаривает с женщиной в серебристом кимоно, чьи волосы пламенеют адским огнем, а та постепенно затягивает его внутрь, за занавеску из колючей проволоки, с которой еще капает кровь предыдущей жертвы. Успеваешь схватить его за руку, и тут он оборачивается. Кого ты любишь? Что, куколка, ты все ко мне с этим вопросом? Верно, ослышалась вначале. Даже если это и был он, теперь это другой, хотя выглядит неплохо, даже жаль отпускать его за этот занавес. Он явно не знает, что его там ждет, можно бы его спасти, пусть на время, но все же он – не тот. (Снова мост, зловещий стук преследует до самого его конца, а там та же личность барабанит, только теперь по золотым мусорным бакам. Золотой мусор не перестает быть мусором. Вперед). Кого ты любишь? О, куколка, еще бы не хотеть тебе узнать? Сегодня они все выбрались из-под пирса, все до единого, специально поджидали – знают, за кем ты сюда пришла, но они явились за тобой. Руки их соскальзывают, не могут уцепиться, ты бежишь еще слишком быстро, но когда-то придется сбавить ход, им надо просто подождать. Потом начинаешь вглядываться в лица: слава Богу, не он, и этот, и этот тоже, тоже не он, но вон там, впереди, наверху… И тут прямо перед тобой взрывается огненный шар, и все вдруг становится другим, будто попала в совсем иные края. Если двигаться быстро, не сбавляя шага, пламя не обожжет, по крайней мере – это. Да и вообще, что ты собиралась тогда предпринять? Некуда тебе было деться, у тебя – свои обстоятельства, у него – свои. Получила то, что и должна была, и, черт возьми, этого у тебя не отнять, оно не источилось временем, не иссякло в ожидании того, что могло произойти, но не случилось. И это лучше, чем у многих, когда светильник перестает даже коптить и едва-едва теплится. Кого… Хотели бы они тебя сцапать, но теперь расступаются, как воды Красного моря, одна за другой протянутые руки исчезают в темноте. Кого ты… Он напрягается, лежа на песке, хочет подняться, но вязкий песок тянет его назад.