– Ничуть! – Хотите есть? – Нет. – Извините меня, – тихо сказал Захаров, и я чуть не поперхнулась. Такой тон был не похож на него! – Все нормально, – cказала я как можно равнодушней. – Вы меня простили? – Да, – отчеканила я. – Простила. Как только мы приземлились, я отошла в сторонку и позвонила Дашке. – Дашка! Ты как? – заорала я. – Как ты там! – Ма! Супер! Галя такая славная! Каждый день меня то пирогами угощает – она здорово пироги печет, – то ухой по-дальневосточному, то всякими изысками. Ма! Я на два килограмма поправилась. Представляешь? Уже в джинсы не влезаю. Надо срочно садиться на диету. – Даш! Ты не смей! Никаких диет не надо. Слышишь? Ты там ешь, поправляйся. Отсыпайся. – Мам! Я все время папу вспоминаю, – голос Дашки дрогнул. – Все время!.. Я закусила губу. Я не могла сказать Дашке, что ее отец оказался подонком. Не могла, и все! Мне было жалко Дашку. Вот когда она вырастет, тогда, может быть, и расскажу… А может, и нет. Пусть живет с мыслью, что ее папа был самый-самый… Лишаться иллюзий – это удовольствие не из приятных. Я только что убедилась в этом на собственной шкурке. – Надо жить дальше, Даш! Несмотря ни на что… Жизнь продолжается. Я говорила жутко банальные вещи, но иногда банальность и приводит мозги в порядок, и помогает пережить утраты. – Мам! Прости меня. – За что? – За все. Я вела себя как свинья. – Даша! Нет такой вещи, за которую я бы тебя не простила. Почти нет. Просто я тебя очень-очень люблю. Ты мой самый родной и близкий человечек. На том конце раздалось всхлипывание. – Даш, ты чего? – Мне стыдно… – Все нормально. Я тебя целую. Пока. И не смей плакать. Ладно? Обещаешь? – Обещаю. Пока. Ма! А можно я домой котенка привезу? Мы с Галей тут одного бездомыша подобрали. И он живет у нас. Можно, а? – Конечно, можно. Хоть троих. – Правда – троих?! – Это я так сказала. Нам и одного хватит! – спохватилась я. – А чем ты вообще занимаешься? – На роликах катаюсь. Галочка мне их купила, и на скутере. – У Галочки есть скутер? – Нет. Мне один мальчишка дал. – Даш! – после недолгого молчания сказала я. – Ты поосторожней там с мальчишками. – Ма! Я уже не маленькая! Сама разберусь. – Конечно, разберешься. Это я так… для страховки. Когда я нажала на разъединение, то почувствовала во рту солоноватый привкус слез. Но вместе с тем и облегчение. Слава богу, что Дашке там хорошо. А со своими трудностями я разберусь сама. Я осталась совсем одна и выживать должна в одиночку. Воспоминания о муже и Вите еще саднили и болели, но я понимала, что должна отпустить их, и чем скорее, тем лучше. Остров, где располагалась вилла Захарова, со всех сторон омывался чистейшей бирюзовой водой – такую воду я раньше видела только на картинках в глянцевых журналах, когда рекламировали отдых где-нибудь на Сейшелах или Мальдивах. У причала нас встречал высокий смуглый мужчина лет сорока – он стоял с табличкой: «Остров Святой Екатерины». Остров имел овальную форму и крутые берега: слоистые, cливочно-коричневые. Остров был весь покрыт буйной растительностью, буквально утопал в зелени. Погода была просто отличная. Солнце жарило вовсю, и небо надо мной было таким ярко-синим, что даже резало глаза. Я достала из сумки темные очки. Остров стремительно приближался ко мне. Катер вел смуглый мужчина, который поздоровался со мной и больше не сказал ни слова за все время нашего водного пути. Захаров остался на берегу: он был с какими-то тремя людьми и о чем-то разговаривал с ними. Мы причалили к небольшой пристани, и мужчина подал мне руку. Я выпрыгнула на берег и огляделась. Прямо передо мной шла дорожка, выложенная галькой; она поднималась вверх – туда, где между деревьями белела вилла. Мой провожатый, взяв чемодан, пошел вперед, я за ним, поминутно поворачивая голову то вправо, то влево. Белоснежная вилла оказалась очень красивой. Широкая лестница вела на второй этаж. Меня провели в помещение, состоящее из двух комнат, одна из которых была спальней, а другая – гостиной. Здесь стояли уютные глубокие темно-синие кресла и длинный стеклянный столик. Чемодан поставили у дверей и ушли… Я вышла на балкон. Прямо передо мной насколько хватало глаз простиралось бирюзовое море – чистое, яркое. А на горизонте белели две яхты. Маленький круглый столик и два стула стояли на балконе. Я села на стул и только сейчас поняла, как я измучена и как устала… Хотелось пить. В холодильнике в мини-баре стояли соки и вода. Я выпила воду и задумалась. Задача передо мной стояла не из легких, но Захаров верил в мои способности так, как даже я сама не верила в себя. Нужно было как следует осмотреться и подружиться с этой четверкой. Хoтя Ксения Добреева вряд ли захочет со мной дружить… Приняв ванну, я спустилась в столовую. Там уже сидели двое мужчин, в которых я признала Спасского и Ровнева. Они о чем-то разговаривали, но при моем появлении замолчали. Спасский был крупный мужчина с круглым брюшком, большими глазами чуть навыкате и полными губами. Его собеседник был среднего роста, в очках, с тонкими губами и цепким взглядом. – Добрый день! – громко сказала я. В ответ услышала нестройное: «Добрый день». – Вы здесь тоже гостите? – спросил Спасский. – Да. – Очень приятно, – вставил Ровнев. – У вас сейчас отпуск? – Угадали. – И каковы планы на осень? Программа будет выходить в новом формате или в старом? – продолжил Ровнев. – Пока все остается без изменений. – Не боитесь падения рейтинга? – атаковал меня Спасский. – Я уже ничего не боюсь, – пыталась пошутить я. – Программа существует не один год, и поэтому у нас есть уже определенная зрительская аудитория. – Похвально, – Спасский взглянул на меня своими блекло-голубыми глазами и повернул голову в сторону. – Обед задерживается? – вопрос прозвучал в пустоту. – А вы здесь по делам или отдыхаете? – рискнула я задать вопрос. Спасский уставился на меня так, cловно я сказала что-то неприличное. Он просто проигнорировал мой вопрос, и возникла пауза. Ровнев решил спасти положение. – Вы здесь надолго? Я развела руками. – Пока отдыхаю, но вскоре собираюсь работать с Андреем Валентиновичем. Мы с ним договорились о серии интервью, – уклончиво сказала я, ощущая легкое раздражение. Они пытаются меня прощупать, но сами на мои вопросы не отвечают. Мы замолчали; вскоре принесли еду. Ни Захаров, ни Добреева так и не появились. Не было и Безикова, cтаринного друга Захарова, c которым он начинал свой бизнес еще на заре туманной юности. За столом мы обменивались односложными репликами, в воздухе витало напряжение, и поэтому я решила особо здесь не рассиживаться. Быстро расправившись с обедом, я встала из-за стола и пошла к себе. Чемодан я распаковывать не стала и прилегла на кровать. Через несколько минут раздался стук в дверь, и передо мной появился Руслан. Он сказал мне, что Захаров уехал на несколько дней и я могу располагать собой по собственному усмотрению, проводить время, как мне хочется. Я могу выйти в город или находиться на острове. Здесь есть отличное место для купания, прибавил Руслан. Когда он ушел, я крепко задумалась. А почему я считаю, что Захаров хочет с моей помощью выявить предателя? Ведь не может же он при своих мозгах не понимать, что я практически не владею нужной информацией, а мои сыщицкие способности более чем скромны. Может быть, он преследует совсем другую цель, а именно контролировать меня… Он же не знает, какой информацией я владею. Захаров вполне может думать, что я знаю, где находится кассета, или считает, что она вообще находится у меня. Я подумала, что слишком расслабилась и приняла его слова на веру. Странно, что Захаров уехал, а Руслан остался, обычно верный помощник всегда находился рядом и никогда не покидал своего босса. Вполне вероятно, что Захаров никуда не уехал, просто меня подобным образом «проинформировали», точнее, дезинформировали… От этих мыслей моя голова пошла кругом; я решила выйти на улицу и прогуляться по острову; вдруг мне удастся наткнуться на Захарова или узнать, куда он уехал. Невольно я почувствовала на него обиду; почему-то мне казалось, что он должен был поставить меня в известность, раз пригласил сюда. Тут же я устыдилась, что как ребенок обижаюсь на совершенно чужого мне человека, c которым меня ничто не связывает, кроме устной договоренности; к тому же косвенно или прямо он виноват во всех напастях, свалившихся на меня. На улице было жарковато, и я поспешила укрыться в тени под деревьями. Остров был небольшим, с противоположной стороны виллы на каменистом холме высилась беседка. Я забралась туда; сверху мне была видна узкая полоска берега, которая, по-видимому, и являлась пляжем, – в поле моего зрения попала точеная женская фигурка, расположившаяся на лежаке. Темные очки, бронзовый загар и широкополая шляпа – типичная курортная дама… Пялиться было неудобно, и я перевела взгляд на море – чистейшая бирюзовая вода так и манила окунуться в нее. Я уже подумала отправиться к себе в комнату, но тут бронзовая пантера поднялась с лежака и завернула за угол скалы. Я осталась на месте – сталкиваться с Ксенией Добреевой мне категорически не хотелось. Выждав какое-то время в беседке, я сходила за купальником и спустилась на пляж. Искупавшись, я разлеглась на лежаке и примерно полчаса загорала, пока не почувствовала, как начинает пощипывать кожу, и решила прекратить солнечные ванны. Когда я возвращалась на виллу, навстречу мне попался Спасский, который поднял вверх брови и иронично улыбнулся: – Загорали?