– Ты там ешь! Налегай на Галочкины пироги! – Гражданка! – услышала я от полицейского, проходившего мимо. – Вы не кричите так. Это аэропорт, а не базар. – Извините, – пробормотала я. – Просто свою дочь провожаю и нервничаю немножко. – Порядок соблюдать все равно надо, – пробурчал он. * * * Я сидела и тупо смотрела перед собой. У меня не было даже слез: одна пустота и растерянность в душе и еще чувство, что я – одна против всего мира. На редкость неприятное чувство. Раньше я думала, что у меня есть Димка. Мой Димка, пусть в последнее время мы отдалились друг от друга, но мне было достаточно знать, что он есть и в любую минуту может прийти на помощь. Это была моя скала, за которую я могла спрятаться в случае необходимости. Но оказалось, что скалы никакой нет и все рухнуло в тот момент, когда я увидела Дашкину заколку под сиденьем машины. Может быть, постараться забыть это и сделать вид, что все в прошлом… Так – лучше. Так – спокойней. У меня еще остается моя жизнь… И Дашка, за которую я в ответе после гибели отца. Моя работа… Если я отойду в сторону, все это останется при мне и я смогу жить дальше… Смогу ли? Я была одна… Дашка – далеко и, надеюсь, в полной безопасности… Хорошо, что начался отпуск и я была предоставлена самой себе. Я просто не представляю, как бы я ходила на работу и что делала бы. Я была полностью опустошена и выбита из колеи и совершенно точно не могла бы вести программу «Отражения». Зазвонил телефон, на определителе высветился незнакомый номер. Я колебалась: брать трубку, нет? Наконец взяла и услышала незнакомый голос: – Ольга? – Да. – Это Вера Богданова. Узнала? – Вера… – растерялась я. – Откуда у тебя мой номер? Она хмыкнула. – Достала по секретным источникам. Ну, здравствуй, звезда! Вера Богданова была старостой нашего класса. И отличницей. Крепко сбитая, c румянцем во всю щеку, она всегда была занята организационными хлопотами, общественной деятельностью. После окончания школы мы все разъехались – я рванула в Москву и всех своих бывших одноклассников потеряла из виду. И теперь я не знала, как реагировать на этот звонок из прошлого. – Как ты узнала номер телефона? – переспросила я. – Секрет, Варфоломеева, cекрет, – откликнулась Богданова. – У нас тоже есть свои источники информации. И мы не лыком шиты… Я звоню тебе, чтобы пригласить на встречу одноклассников. Приезжай! Отвлечешься от своих дел… – Каких дел? – У тебя муж погиб. Ах да! Я и забыла, что звезда отличается от простого человека тем, что она не может свою жизнь спрятать от посторонних глаз. Все на виду и на всеобщем обозрении. – Богданова, ты и сама понимаешь – мне не до собраний и встреч. – Это – зря! В горе нельзя замыкаться и оставаться одному… Богданова говорила так, словно между нами не было прошедших лет и мы по-прежнему девочки. Словно я не была популярной телеведущей, а она – рядовым человеком, одной из многих. И это меня подкупало. Сколько раз я сталкивалась с откровенным подхалимажем и лестью, когда мне пристально смотрели в глаза и пытались угадать каждое мое желание. И зачастую это ужасно раздражало и бесило. Может быть, Верка права и мне действительно нужно поехать и развеяться… – И потом… тебя ждет один сюрприз. – Какой? – Узнаешь, – cказала она. – Приезжай, – повторила она со сдавленным смешком. – Не пожалеешь. Слова бывшей одноклассницы были как бальзам на мою измученную душу. Сидеть одной в четырех стенах – так можно реально с ума сойти, лучше действительно поехать и встретиться со своими. Хотя я не была у себя уже почти двадцать лет. С того самого момента, когда я отдала сына Ирке Зябликовой, а потом, когда приехала, – не было ни сына, ни Ирки… В горле встал комок, и я сглотнула. Утром я проснулась и поехала к себе на родину. Я встала рано, чтобы не ехать по жаре, я боялась и одновременно хотела встретиться со своими бывшими одноклассниками. Однажды я была на подобном мероприятии – встрече выпускников Высших телевизионных курсов. Я уже тогда набирала популярность, и поэтому коллеги, обступив меня, задавали тысячу вопросов. И все они были похожи друг на друга, как одинаковый товар, выложенный в ряд. Я боялась, что и сейчас мне будут задавать разные вопросы, по большей части идиотские: знакома ли я с Кобзоном или Басковым, брала ли интервью у Жириновского, где одеваюсь и сколько мне платят, нравится ли мне Тина Канделаки и Андрей Малахов и так далее – до бесконечности. Отдельной строкой будут стоять просьбы устроить на телевидение талантливую девочку или мальчика, то есть чьих-то детей. Но все получилось несколько по-другому. Я пришла на встречу и сразу попала в водоворот. Все тормошили меня, ахали, восклицали. Все было удивительно мило и душевно. Я при своем выработанном цинизме этого не ожидала и была приятно удивлена тем приемом, который мне оказали бывшие одноклассники. После первых охов и ахов наступила пора обмена практической информацией: кто чего достиг, каково семейное положение, есть ли дети. Насчет карьеры меня не спрашивали. Все было на виду, насчет семьи – тоже. Многие были в курсе моей семейной трагедии. В свою очередь я тоже задавала вопросы своим одноклассникам, кивала головой, улыбалась в положенных местах, но сама я хотела задать вопрос об одном-единственном человеке – Викторе Шиманове, моем давнем воздыхателе, которого я чуть не угробила когда-то майским вечером. Это случилось на дне рождения Виктора. Он пригласил на него одноклассников и знакомых, с которыми занимался в хоккейной секции. Было весело. Родители укатили на дачу, и просторная трехкомнатная квартира оказалась в полном распоряжении резвого молодняка. Нам всем было примерно по пятнадцать лет. Мы смеялись, шутили. Ребята время от времени выходили на балкон покурить. Сам Виктор не курил: спортсменам это было запрещено. Я знала, что нравилась Виктору с первого класса. На всех праздниках он дарил мне цветы, в третьем-четвертом провожал до дома, покорно и послушно неся мой портфель. В пятом-шестом страдал от моей легкой влюбленности в старшеклассника Митю Симановича. Потом Симанович переехал в другой район, и влюбленность оборвалась. Я снова обратила внимание на Виктора, но дальше симпатии дело не шло. Я флиртовала с ним, сходила пару раз в кино, но встречаться отказывалась. И вот тогда, на дне рождения Виктора, я кокетничала с одним из игроков хоккейной секции, Игорем, высоким темноволосым парнем с голубыми глазами, которые неотрывно смотрели на меня. Сам Виктор был крепыш среднего роста с кудрявыми русыми волосами и тонким профилем. В начальных классах он был похож на девчонку, и его даже пытались дразнить этим, но вскоре ощутили на себе крепкость Витькиных кулаков. Все было вполне невинно, пока компания не высыпала на балкон и какому-то дураку не пришло в голову ляпнуть, что можно запросто перелезть с одного балкона на другой. Это, мол, любой рисковый парень сделает запросто. При этом ляпнувший эту глупость, естественно, сразу стушевался и отступил на задний план. Как персонаж в пьесе, который сделал нужную ремарку и задвинулся в тень. Игорь и Виктор обменялись взглядами. Они уже негласно соперничали из-за меня, и на балконе повисла тишина. Вечер еще только наступал. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, и небо темнело медленно, постепенно. Они стояли на балконе шестого этажа и молчали. Я зябко повела плечами: мне вдруг стало холодно. – Давайте вернемся в комнату, – предложила я. – Ну так как? – Игорь в упор посмотрел на Виктора. В их глазах почти одновременно вспыхнули искры азарта и того сумасшествия, которое является причиной многих глупостей. – А что? – Виктор тряхнул головой. – Кто первый? – Ребята, вы о чем? – спросила я, внезапно бледнея. – Перелезть с балкона на балкон, – с вызовом сказал Игорь и рассмеялся. – А что в этом особенного? Попробуем, и все. – Ребята, перестаньте, ну что вы, в самом деле, как маленькие. Посмеялись, и хватит, – громко заговорила Богданова, бессменная отличница, круглая, как мячик, с разлетающимися светлыми волосами и глазами-пуговками. Она была добрейшей души человеком, никогда не отказывала никому в списывании и вообще была готова откликнуться на любой призыв о помощи. Вера собиралась после окончания школы поступать в химико-технологический институт или авиационный, и никто не сомневался, что она поступит. – А мы и не смеялись, – Игорь перегнулся и заглянул на соседний балкон. – Там никого нет. Момент хороший. Кто там живет? – обратился он к Виктору. – Летчик с женой-стюардессой. – Вот пока они летают, – рассмеялся Игорь, – мы и слазаем. Туда и обратно. Или ты струхнул? – Ничуть. Кто первый? – Вы что, сошли с ума? – Лицо Богдановой пошло красными пятнами. – Вер, ты иди в комнату, – сказал Виктор. – Там тебе спокойней будет. – Да вы что, в самом деле! – Богданова обвела всех взглядом. Все молчали и смотрели кто куда. Я тоже молчала, стояла, опустив голову, и ощущала, как по спине пробегает озноб. Виктор взял Веру за плечи и слегка подтолкнул к комнате. Она шутливо сопротивлялась, но Виктор был сильнее. Все невольно расступились, как будто готовились к представлению. Вера села на диван и заткнула уши руками. На балконе остались двое – Игорь и Виктор. И в эту минуту Игорь усмехнулся: – Ну кто первый? Виктор провел рукой по волосам. – Кинем жребий. – Идет. Виктор пошарил в карманах и нашел монету.